Но, матушка, неужели я должен больше думать о семье, чем о Боге? Ведь это же именно Он позвал меня.
– Сын мой, Господь Бог вверил тебя заботам твоих родителей. Он желал, чтобы ты любил и почитал их, пока не станешь взрослым мужчиной, – мягко укорил его монах. – Иди туда, куда велит тебе твоя мать, и делай то, что она говорит. А Господь подождет твоего прихода. Он знает, что у тебя на сердце.
– Почему ты не привел ребенка домой, брат? – коротко спросил Оуэн.
Монах оторвался от своего завтрака.
– Кто я такой, чтобы противостоять Божьей воле? Возможно, Он желал, чтобы вы поискали его и при этом обрели больше, чем просто потерявшегося ребенка, – ответил проповедник.
– Благодарю тебя за то, что ты позаботился о нем, – сказала Элеонора, крепко сжимая руку Ричарда в своей. – Да продлит Господь твои дни.
– Да пребудет с вами Бог, – ответил монах. Он смотрел, как они втроем выходят на залитый солнцем двор, и кроткая улыбка на миг осветила его ласковое лицо. Снаружи их ждали лошади. Оуэн посадил Ричарда позади себя, и они не торопясь поехали по заполненным людьми улицам назад, к воротам Микл Лит. Элеонора была задумчива, и слова монаха все время звучали у неё в ушах. «Обрести больше, чем просто потерявшегося ребенка»? Что он имел в виду?
– Ричард, – окликнула она сына, когда они уже ехали по Большой южной дороге.
– Да, матушка?
– Почему ты ушел с монахом?
– Я хотел понять, – медленно ответил мальчик. – Господь позвал меня для чего-то, и я хотел понять – для чего.
Это звучало абсолютно нелепо в устах такого маленького мальчика; ведь ему не было еще и десяти! И все же это не было нелепостью Элеонора чувствовала какой-то благоговейный трепет, ибо в нем, в этом ребенке, было нечто, что пришло не от неё, что-то удивительное и особенное. Его словно озарил какой-то дивный свет, струящийся с небес. «Обрести больше, чем просто потерявшегося ребенка». Возможно, монах был прав...
Месяцем позже Ричарда отправили в Колледж Святого Уильяма; этот огромный дом, прятавшийся в тени кафедрального собора, служил приютом для будущих священников. Здесь они могли в тишине и покое прислушиваться к голосу Бога. Это было монашеское сообщество, где каждый вновь пришедший сначала должен был прислуживать во время мессы, и если оказывалось, что иночество – призвание юноши, то его начинали готовить к принятию сана. Ричард был еще слишком мал для того, чтобы покидать дом, но то странное спокойствие, которое снизошло на него, позволяло надеяться, что он ступит на новый путь без страха. А еще Элеонора утешала себя тем, что Ричард будет достаточно близко от дома и она сможет навещать его, или он будет приходить к ней, если кому-нибудь из них этого захочется.
Глава 18
Ужасными и неспокойными были дни мятежа, но теперь он уже отошел в прошлое, и всем казалось, что в стране наконец-то воцарится мир. Великий Уорвик и безумный брат короля Эдуарда, Джордж Кларенс, восстали, восстали, охваченные низким и своекорыстным стремлением к власти. Это были ужасные дни: короля Эдуарда захватили в плен и заточили в тюрьму, Генриха опять короновали – но на самом деле Англией с помощью Уорвика правила Маргарита Французская.
Однако король Эдуард бежал из заточения с помощью младшего из своих братьев, Ричарда Глостерского, Ричарда, на гербе которого красовались белый вепрь и девиз «Louaulte me Lie» – «Меня связывает преданность». Заручившись поддержкой своего нового родственника герцога Бургундского, они вскоре вернулись назад, чтобы в последний раз победить ланкастерцев в открытом бою. Это был величайший триумф Йорков. Ричард Глостерский бился как лев, хотя на коленях, отрекшись от своего дела, коли уж оно казалось ему проигранным, и был прощен своими братьями; Генриха казнили по приказу короля Эдуарда, который наконец-то усвоил простую истину: жалость – вещь хорошая, если за неё не приходится платить короной; Маргарита, сломленная наконец смертью своего мужа и гибелью сына, павшего на поле брани, была выслана на свою родину, во Францию, под так называемый джентльменский присмотр. А великий Уорвик, блистательнейший лорд Англии, скончался от смертельной раны, полученной в бою против того человека, за возведение на престол которого он так долго сражался прежде.
Элеонора так и не отреклась от сына Ричарда Плантагенета, посылая Эдуарду людей и деньги и оказав определенную помощь в побеге в Бургундию. Действуя таким образом, Элеонора подвергала всю свою семью огромной опасности, так как графство Йорк было центром мятежа, но, по счастью, бурные события прошли мимо Морлэндов, особенно их не затронув. Хотя одна потеря все-таки была. Умерла несчастная Изабелла. её сознание мутилось все больше, и она все глубже погружалась в мир снов, где кошмар смерти Люка переплетался с ужасами того рабства, в которое вверг её собственный муж. Крики солдат, топот марширующих отрядов, пугающий грохот сражений за окнами вконец разрушили её бедный слабеющий разум, о чем никто в доме толком и не подозревал, пока как-то утром Джоб не нашел её лежащей головой вниз во рву, окружавшем дом.
Никто не мог понять, как она сумела добраться до рва, ведь Изабелла никогда не покидала своей постели – все знали, что бедняжка неспособна сделать без посторонней помощи и нескольких шагов. Говоря потом об этом с Элеонорой, Джоб рассказал ей наконец, как Изабелла бегала по ночам во двор имения на свидания к своему Люку, и встречались влюбленные как раз там, где теперь было найдено тело несчастной женщины, а ускользала она именно из той спальни, где провела последние месяцы своей жизни.
– Может быть, тронувшись в последнее время умом, бедная леди вообразила, что она снова – юная девушка и что ей нужно спуститься вниз и встретиться с любимым. Она могла принять весь этот шум, доносившийся снаружи, за те сигналы, которые Люк обычно подавал ей, прокравшись в сад. Она уже еле ходила, так что для неё проще было доползти до рва чуть ли не на четвереньках, а оказавшись в нем, она уже не сумела выбраться на берег.
Элеонора всю передернуло.
– Могло быть и так. Теперь мы уже никогда не: узнаем правды. Но во всем этом я виню себя – и только себя. Если бы я не заставила её тогда выйти замуж, она, может быть, жила бы себе теперь спокойно в каком-нибудь монастыре.
Джоб дотронулся до руки Элеоноры.
– На все воля Божья. Лишь в Его власти было определить её судьбу.
Элеонора скорбно покачала головой.
– Бедная девочка не заслуживала подобной участи. Я никогда не смогу простить себе этого!
Хелен тоже была глубоко опечалена смертью Изабеллы, так как сама вызвалась ухаживать за сестрой и, как выяснилось, не сумела с этим справиться. В роковую ночь Хелен была в Микллите, помогая перевязывать раненых солдат, и считала, что Изабелла, как всегда, в полной безопасности в доме, полном родни и слуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
– Сын мой, Господь Бог вверил тебя заботам твоих родителей. Он желал, чтобы ты любил и почитал их, пока не станешь взрослым мужчиной, – мягко укорил его монах. – Иди туда, куда велит тебе твоя мать, и делай то, что она говорит. А Господь подождет твоего прихода. Он знает, что у тебя на сердце.
– Почему ты не привел ребенка домой, брат? – коротко спросил Оуэн.
Монах оторвался от своего завтрака.
– Кто я такой, чтобы противостоять Божьей воле? Возможно, Он желал, чтобы вы поискали его и при этом обрели больше, чем просто потерявшегося ребенка, – ответил проповедник.
– Благодарю тебя за то, что ты позаботился о нем, – сказала Элеонора, крепко сжимая руку Ричарда в своей. – Да продлит Господь твои дни.
– Да пребудет с вами Бог, – ответил монах. Он смотрел, как они втроем выходят на залитый солнцем двор, и кроткая улыбка на миг осветила его ласковое лицо. Снаружи их ждали лошади. Оуэн посадил Ричарда позади себя, и они не торопясь поехали по заполненным людьми улицам назад, к воротам Микл Лит. Элеонора была задумчива, и слова монаха все время звучали у неё в ушах. «Обрести больше, чем просто потерявшегося ребенка»? Что он имел в виду?
– Ричард, – окликнула она сына, когда они уже ехали по Большой южной дороге.
– Да, матушка?
– Почему ты ушел с монахом?
– Я хотел понять, – медленно ответил мальчик. – Господь позвал меня для чего-то, и я хотел понять – для чего.
Это звучало абсолютно нелепо в устах такого маленького мальчика; ведь ему не было еще и десяти! И все же это не было нелепостью Элеонора чувствовала какой-то благоговейный трепет, ибо в нем, в этом ребенке, было нечто, что пришло не от неё, что-то удивительное и особенное. Его словно озарил какой-то дивный свет, струящийся с небес. «Обрести больше, чем просто потерявшегося ребенка». Возможно, монах был прав...
Месяцем позже Ричарда отправили в Колледж Святого Уильяма; этот огромный дом, прятавшийся в тени кафедрального собора, служил приютом для будущих священников. Здесь они могли в тишине и покое прислушиваться к голосу Бога. Это было монашеское сообщество, где каждый вновь пришедший сначала должен был прислуживать во время мессы, и если оказывалось, что иночество – призвание юноши, то его начинали готовить к принятию сана. Ричард был еще слишком мал для того, чтобы покидать дом, но то странное спокойствие, которое снизошло на него, позволяло надеяться, что он ступит на новый путь без страха. А еще Элеонора утешала себя тем, что Ричард будет достаточно близко от дома и она сможет навещать его, или он будет приходить к ней, если кому-нибудь из них этого захочется.
Глава 18
Ужасными и неспокойными были дни мятежа, но теперь он уже отошел в прошлое, и всем казалось, что в стране наконец-то воцарится мир. Великий Уорвик и безумный брат короля Эдуарда, Джордж Кларенс, восстали, восстали, охваченные низким и своекорыстным стремлением к власти. Это были ужасные дни: короля Эдуарда захватили в плен и заточили в тюрьму, Генриха опять короновали – но на самом деле Англией с помощью Уорвика правила Маргарита Французская.
Однако король Эдуард бежал из заточения с помощью младшего из своих братьев, Ричарда Глостерского, Ричарда, на гербе которого красовались белый вепрь и девиз «Louaulte me Lie» – «Меня связывает преданность». Заручившись поддержкой своего нового родственника герцога Бургундского, они вскоре вернулись назад, чтобы в последний раз победить ланкастерцев в открытом бою. Это был величайший триумф Йорков. Ричард Глостерский бился как лев, хотя на коленях, отрекшись от своего дела, коли уж оно казалось ему проигранным, и был прощен своими братьями; Генриха казнили по приказу короля Эдуарда, который наконец-то усвоил простую истину: жалость – вещь хорошая, если за неё не приходится платить короной; Маргарита, сломленная наконец смертью своего мужа и гибелью сына, павшего на поле брани, была выслана на свою родину, во Францию, под так называемый джентльменский присмотр. А великий Уорвик, блистательнейший лорд Англии, скончался от смертельной раны, полученной в бою против того человека, за возведение на престол которого он так долго сражался прежде.
Элеонора так и не отреклась от сына Ричарда Плантагенета, посылая Эдуарду людей и деньги и оказав определенную помощь в побеге в Бургундию. Действуя таким образом, Элеонора подвергала всю свою семью огромной опасности, так как графство Йорк было центром мятежа, но, по счастью, бурные события прошли мимо Морлэндов, особенно их не затронув. Хотя одна потеря все-таки была. Умерла несчастная Изабелла. её сознание мутилось все больше, и она все глубже погружалась в мир снов, где кошмар смерти Люка переплетался с ужасами того рабства, в которое вверг её собственный муж. Крики солдат, топот марширующих отрядов, пугающий грохот сражений за окнами вконец разрушили её бедный слабеющий разум, о чем никто в доме толком и не подозревал, пока как-то утром Джоб не нашел её лежащей головой вниз во рву, окружавшем дом.
Никто не мог понять, как она сумела добраться до рва, ведь Изабелла никогда не покидала своей постели – все знали, что бедняжка неспособна сделать без посторонней помощи и нескольких шагов. Говоря потом об этом с Элеонорой, Джоб рассказал ей наконец, как Изабелла бегала по ночам во двор имения на свидания к своему Люку, и встречались влюбленные как раз там, где теперь было найдено тело несчастной женщины, а ускользала она именно из той спальни, где провела последние месяцы своей жизни.
– Может быть, тронувшись в последнее время умом, бедная леди вообразила, что она снова – юная девушка и что ей нужно спуститься вниз и встретиться с любимым. Она могла принять весь этот шум, доносившийся снаружи, за те сигналы, которые Люк обычно подавал ей, прокравшись в сад. Она уже еле ходила, так что для неё проще было доползти до рва чуть ли не на четвереньках, а оказавшись в нем, она уже не сумела выбраться на берег.
Элеонора всю передернуло.
– Могло быть и так. Теперь мы уже никогда не: узнаем правды. Но во всем этом я виню себя – и только себя. Если бы я не заставила её тогда выйти замуж, она, может быть, жила бы себе теперь спокойно в каком-нибудь монастыре.
Джоб дотронулся до руки Элеоноры.
– На все воля Божья. Лишь в Его власти было определить её судьбу.
Элеонора скорбно покачала головой.
– Бедная девочка не заслуживала подобной участи. Я никогда не смогу простить себе этого!
Хелен тоже была глубоко опечалена смертью Изабеллы, так как сама вызвалась ухаживать за сестрой и, как выяснилось, не сумела с этим справиться. В роковую ночь Хелен была в Микллите, помогая перевязывать раненых солдат, и считала, что Изабелла, как всегда, в полной безопасности в доме, полном родни и слуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156