Одновременно поднялся ветер; он громко завыл в узкой долине и стал швырять снежные комья ланкастерцам прямо в лица, ослепляя королевских солдат. Их силы таяли, они начали отступать. С дикими криками йоркисты ринулись вперед.
Теперь Гарри бился в одиночку, в водовороте сражения потеряв из вида других оставшихся в живых людей Морлэндов. Меч его был красен по самую рукоятку, вся правая рука залита кровью, земля под копытами коня превратилась в жуткое месиво из жидкой грязи и крови, которое не под силу было прикрыть никакому снегу. Победа Маргариты превращалась в поражение, наемников экс-королевы резали вокруг, как овец во время осеннего забоя. Даже Кок Бек, который поначалу защищал ланкастерцев, теперь тоже превратился в их врага – сперва их оттеснили на его берег, а потом и загнали в воду. Вода же в ручье была ледяной, а течение – быстрым. Многие теряли опору под ногами и тонули, в то время как другие продолжали сражаться, стоя по колено в воде, пока не падали под ударами противника и кровь их не уносилась стремительно бегущей водой.
Под Гарри убили лошадь, но он сумел подняться на ноги и теперь дрался пеший плечом к плечу с какими-то чужими людьми, которых он никогда не видел прежде. На камзоле одного из них юноша заметил незнакомую эмблему с изображением серебряного льва; этот человек сражался с криком: «Норфолк! Норфолк!» Потом подошло подкрепление, теперь йоркисты уже не могли проиграть. Перед Гарри было уже гораздо меньше солдат, чем позади него. Он на секунду дал передохнуть руке, в которой сжимал меч, одновременно оглядевшись вокруг, чтобы попытаться понять, как складывается битва. Вдали он увидел каких-то людей, поспешно спасающихся бегством; их преследовали воины Йорка. Итак, все было кончено! Они победили!
И как раз тогда, когда Гарри на секунду отвлекся, рядом с ним раздался чей-то крик. Юноша резко обернулся, успел увидеть чье-то лицо, спутанную бороду и эмблему с красным драконом – и тут в шею Гарри вонзилось копье. Он почувствовал, как острие прошло почти насквозь, до самой ключицы, но не ощутил при этом никакой боли, только огромное удивление. Он хотел закричать, но горло его было перерезано, он не мог издать ни звука и лишь захрипел каким-то нечеловеческим хрипом. Бородатое лицо исчезло; наемник отправился убивать дальше. Гарри же рухнул на колени, судорожно прижав руки к ране; из-под его стиснутых пальцев ручьями текла алая кровь. Он не мог даже вздохнуть, ибо нос, рот, легкие были полны его собственной крови. Последней мыслью Гарри было: «Я тону», и, подумав так, он упал лицом вниз, едва не соскользнув в воду.
Это было самое кровавое сражение за всю войну. Убийства продолжались и после наступления темноты, когда противник был уже рассеян и обращен в бегство. Озверевшие солдаты-йоркисты охотились за наемниками Маргариты, словно попробовавшие крови псы, подающие голос во время гона и молча терзающие настигнутую дичь. Напрасно генералы и офицеры пытались отозвать своих людей. Бой был выигран, хотя королеве и удалось опять спасти свою шкуру. Маргарита, забрав мужа и сына из Йорка, где они скрывались, сейчас со всей возможной скоростью мчалась в Шотландию, где была бы в полной безопасности.
Убийства продолжались и в самом Йорке, несмотря на все усилия Эдуарда остановить расправу. От самого Таутонского поля и до белых стен Йорка весь снег был истоптан и залит кровью, кровь ручьями текла по дорожным колеям и придорожным канавам, повсюду валялись мертвые тела – таков был страшный урожай войны.
До «Усадьбы Морлэндов» весть о сражении донеслась еще до того, как оно закончилось; вскоре в поместье узнали и о грандиозной победе Йорков.
– Слава тебе, Господи! – вскричала Элеонора. – Теперь нам остается только дожидаться возвращения наших мужчин. – И она повела всю семью и прочих домочадцев в часовню, где мистер Джеймс отслужил специальный благодарственный молебен за дарованную йоркистам победу. И только известие о том, что Маргарите опять удалось скрыться, немного омрачило радость обитателей поместья.
– Как бы мне хотелось, чтобы эта женщина наконец умерла! Пока она ходит по земле, от неё все время надо ждать каких-нибудь подлостей, она так и будет сеять смерть в этой стране! – проговорила Элеонора.
Всю ночь напролет, как бешеные, лаяли собаки во дворе, сходя с ума от разлитого в воздухе запаха свежей крови и чуя пробирающихся мимо них в темноте оборванных беглецов; те тоже обильно поливали землю кровью и искали место, где можно спрятаться и, следовательно, спастись. И всю ночь Элеонора провела, бодрствуя в часовне; женщину окружали преданные слуги. Эдуард и Изабелла тоже не сомкнули глаз, сидя в спальне с Дэйзи, которая опять была беременна и которой скоро предстояло произвести младенца на свет. Эдуард и его сестра опасались, что все эти сегодняшние страхи и волнения могут вызвать преждевременные роды. Джон, Ричард и Нед были в детской с Энис и мистером Дженни, пытаясь заснуть, но отчаянно вцепляясь под одеялами друг в друга при любом страшном и непонятном звуке, доносившемся из мрака за окном.
Наконец взошло красное, как кровь, солнце, залив своим розоватым светом окровавленный снег, и вскоре после рассвета во двор «Усадьбы Морлэндов» прибрели два человека. Одежды их были пропитаны кровью – своей и чужой. Глаза у мужчин были красными, лица – серыми от усталости, руки, покрытые коркой засохшей грязи, бессильно болтались и не могли даже подняться в приветствии, когда пришельцы наконец остановились. Вокруг них моментально собралась толпа, зазвучали поздравления с благополучным возвращением, раздавались сочувственные вздохи; мужчин повели в дом, усадили в главном зале у камина, перед ними появилась еда и горячая вода. Ранены оба были легко, они больше измучились, чем пострадали. Вся семья, услышав крики на улице, побросала все свои дела и бегом спустилась вниз, чтобы взглянуть на прибывших.
– Где все остальные? – тут же осведомилась Элеонора. Утомленные мужчины растерянно переглянулись. – Где остальные? – опять спросила женщина.
– Нет никаких остальных. Уцелели только мы двое, – наконец ответил один из воинов.
– Сражение было очень жестоким, – с трудом попытался объяснить другой. Для них все это уже отошло в прошлое, казалось каким-то диким сном, и вновь возвращаться к событиям вчерашнего дня по приказу высокой рассерженной женщины им было невмоготу. – Большинство погибло в самом начале битвы. Врагов было гораздо больше, чем нас.
– Гораздо больше, понимаете? – поддержал его товарищ. – Пока не пошел снег. Дик, я и еще один парень – мы оказались на отшибе. Потом этого третьего – Джека – убили. И остались только мы с Диком. – Голова мужчины бессильно поникла на грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Теперь Гарри бился в одиночку, в водовороте сражения потеряв из вида других оставшихся в живых людей Морлэндов. Меч его был красен по самую рукоятку, вся правая рука залита кровью, земля под копытами коня превратилась в жуткое месиво из жидкой грязи и крови, которое не под силу было прикрыть никакому снегу. Победа Маргариты превращалась в поражение, наемников экс-королевы резали вокруг, как овец во время осеннего забоя. Даже Кок Бек, который поначалу защищал ланкастерцев, теперь тоже превратился в их врага – сперва их оттеснили на его берег, а потом и загнали в воду. Вода же в ручье была ледяной, а течение – быстрым. Многие теряли опору под ногами и тонули, в то время как другие продолжали сражаться, стоя по колено в воде, пока не падали под ударами противника и кровь их не уносилась стремительно бегущей водой.
Под Гарри убили лошадь, но он сумел подняться на ноги и теперь дрался пеший плечом к плечу с какими-то чужими людьми, которых он никогда не видел прежде. На камзоле одного из них юноша заметил незнакомую эмблему с изображением серебряного льва; этот человек сражался с криком: «Норфолк! Норфолк!» Потом подошло подкрепление, теперь йоркисты уже не могли проиграть. Перед Гарри было уже гораздо меньше солдат, чем позади него. Он на секунду дал передохнуть руке, в которой сжимал меч, одновременно оглядевшись вокруг, чтобы попытаться понять, как складывается битва. Вдали он увидел каких-то людей, поспешно спасающихся бегством; их преследовали воины Йорка. Итак, все было кончено! Они победили!
И как раз тогда, когда Гарри на секунду отвлекся, рядом с ним раздался чей-то крик. Юноша резко обернулся, успел увидеть чье-то лицо, спутанную бороду и эмблему с красным драконом – и тут в шею Гарри вонзилось копье. Он почувствовал, как острие прошло почти насквозь, до самой ключицы, но не ощутил при этом никакой боли, только огромное удивление. Он хотел закричать, но горло его было перерезано, он не мог издать ни звука и лишь захрипел каким-то нечеловеческим хрипом. Бородатое лицо исчезло; наемник отправился убивать дальше. Гарри же рухнул на колени, судорожно прижав руки к ране; из-под его стиснутых пальцев ручьями текла алая кровь. Он не мог даже вздохнуть, ибо нос, рот, легкие были полны его собственной крови. Последней мыслью Гарри было: «Я тону», и, подумав так, он упал лицом вниз, едва не соскользнув в воду.
Это было самое кровавое сражение за всю войну. Убийства продолжались и после наступления темноты, когда противник был уже рассеян и обращен в бегство. Озверевшие солдаты-йоркисты охотились за наемниками Маргариты, словно попробовавшие крови псы, подающие голос во время гона и молча терзающие настигнутую дичь. Напрасно генералы и офицеры пытались отозвать своих людей. Бой был выигран, хотя королеве и удалось опять спасти свою шкуру. Маргарита, забрав мужа и сына из Йорка, где они скрывались, сейчас со всей возможной скоростью мчалась в Шотландию, где была бы в полной безопасности.
Убийства продолжались и в самом Йорке, несмотря на все усилия Эдуарда остановить расправу. От самого Таутонского поля и до белых стен Йорка весь снег был истоптан и залит кровью, кровь ручьями текла по дорожным колеям и придорожным канавам, повсюду валялись мертвые тела – таков был страшный урожай войны.
До «Усадьбы Морлэндов» весть о сражении донеслась еще до того, как оно закончилось; вскоре в поместье узнали и о грандиозной победе Йорков.
– Слава тебе, Господи! – вскричала Элеонора. – Теперь нам остается только дожидаться возвращения наших мужчин. – И она повела всю семью и прочих домочадцев в часовню, где мистер Джеймс отслужил специальный благодарственный молебен за дарованную йоркистам победу. И только известие о том, что Маргарите опять удалось скрыться, немного омрачило радость обитателей поместья.
– Как бы мне хотелось, чтобы эта женщина наконец умерла! Пока она ходит по земле, от неё все время надо ждать каких-нибудь подлостей, она так и будет сеять смерть в этой стране! – проговорила Элеонора.
Всю ночь напролет, как бешеные, лаяли собаки во дворе, сходя с ума от разлитого в воздухе запаха свежей крови и чуя пробирающихся мимо них в темноте оборванных беглецов; те тоже обильно поливали землю кровью и искали место, где можно спрятаться и, следовательно, спастись. И всю ночь Элеонора провела, бодрствуя в часовне; женщину окружали преданные слуги. Эдуард и Изабелла тоже не сомкнули глаз, сидя в спальне с Дэйзи, которая опять была беременна и которой скоро предстояло произвести младенца на свет. Эдуард и его сестра опасались, что все эти сегодняшние страхи и волнения могут вызвать преждевременные роды. Джон, Ричард и Нед были в детской с Энис и мистером Дженни, пытаясь заснуть, но отчаянно вцепляясь под одеялами друг в друга при любом страшном и непонятном звуке, доносившемся из мрака за окном.
Наконец взошло красное, как кровь, солнце, залив своим розоватым светом окровавленный снег, и вскоре после рассвета во двор «Усадьбы Морлэндов» прибрели два человека. Одежды их были пропитаны кровью – своей и чужой. Глаза у мужчин были красными, лица – серыми от усталости, руки, покрытые коркой засохшей грязи, бессильно болтались и не могли даже подняться в приветствии, когда пришельцы наконец остановились. Вокруг них моментально собралась толпа, зазвучали поздравления с благополучным возвращением, раздавались сочувственные вздохи; мужчин повели в дом, усадили в главном зале у камина, перед ними появилась еда и горячая вода. Ранены оба были легко, они больше измучились, чем пострадали. Вся семья, услышав крики на улице, побросала все свои дела и бегом спустилась вниз, чтобы взглянуть на прибывших.
– Где все остальные? – тут же осведомилась Элеонора. Утомленные мужчины растерянно переглянулись. – Где остальные? – опять спросила женщина.
– Нет никаких остальных. Уцелели только мы двое, – наконец ответил один из воинов.
– Сражение было очень жестоким, – с трудом попытался объяснить другой. Для них все это уже отошло в прошлое, казалось каким-то диким сном, и вновь возвращаться к событиям вчерашнего дня по приказу высокой рассерженной женщины им было невмоготу. – Большинство погибло в самом начале битвы. Врагов было гораздо больше, чем нас.
– Гораздо больше, понимаете? – поддержал его товарищ. – Пока не пошел снег. Дик, я и еще один парень – мы оказались на отшибе. Потом этого третьего – Джека – убили. И остались только мы с Диком. – Голова мужчины бессильно поникла на грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156