Слу-
чаи "заимствования" метода познания из альтернативной на-
учной системы также не раз встречались в истории науки.
344
Так, диалектический метод Г.Гегеля был использован К.Ма-
рксом, Ф.Энгельсом, В.И.Лениным при создании учения
диалектического и исторического материализма.
Теоретической основой классического психоанализа
является, как известно, концепция бессознательного, выстро-
енная с позиций пансексуальности, утверждения ангогонизма
между сознательным и бессознательным, между личностью и
обществом, что позволяло отдельным отечественным крити-
кам обвинять это учение в биологическом редукционизме и
отвергать его право на научность. В советской психологии эта
сфера психического рассматривалась принципиально иначе,
чем у З.Фрейда, К.Юнга и других "глубинных" психологов:
признавалась возможность влияния неосознаваемого на осо-
знаваемое, их синергия, но при этом отстаивался примат
сознательного над бессознательным. В то же время психоана-
литический метод исследования неосознаваемых механизмов
человеческой психики получил довольно широкое распро-
странение среди отечественных психологов, признающих за
бессознательным статус одного из важных регуляторов психи-
ческой активности и поведения человека.
Существенным критерием, по которому оценивается
метод науки, является критерий объективности. Так, в психо-
логии существует мнение, что, объективность тестов достига-
ется в том случае, если цель тестирования скрыта от испы-
туемого и полученные результаты могут быть оценены неза-
висимо от лица, выполнявшего обследование и интерпрета-
цию результатов (П. Клайн). Такое понимание объективности
тестов, идущее от Р.Каттелла, критически замечает Л.Ф.Бу-
рлачук, - ни что иное как стремление максимально объекти-
вировать процесс психологического измерения, уподобить его
измерению в естественных науках. Однако хорошо известно,
что объективные методы не обеспечивают объективности лаже
в точных науках. Результаты любых исследований обретают
смысл исключительно в рамках концептуальных установок
ученого. А поскольку достигнуть этого невозможно, то и по-
является сентенция типа: лучше иметь валидный тест, резуль-
таты которого, вероятно, могут быть искажены испыту-емым,
чем невалидный, но противостоящий всем попыткам фальси-
фикации. В связи с этим понятно то сожаление, подчеркивает
Л.Ф.Бурлачук, с которым авторы, стремящиеся уподобить
психологическое измерение измерению в естест-венных нау-
ках, констатируют, что при проведении тестов "все еще необ-
ходимо определенное чутье, интуиция" [См. 114].
345
Изучение психической жизни, субъективного мира че-
ловека не может осуществляться методами, заимствованными
в науках не о человеке. Если естествоиспытатель имеет дело с
явлениями, доступными для одностороннего схватывания,
наблюдения, анализа, то в случае с человеческой психикой
неизбежно взаимовлияние, взаимооценивание, активное вза-
имодействие, от характера которого зависит результат. Кроме
того, человеческая деятельность, в отличии от всего другого,
имеет, как правило, нелинейный, непредсказуемый, спонтан-
ный характер. Если для ученого-естественника основанием
для утверждения научного положения служит повторяемость
явления, то в случае психологического исследования мы име-
ем дело с неповторимостью как существенной характеристи-
кой объекта изучения, который в то же время тождественен
исследователю и противоположен ему как субъект, опреде-
ляющий свою позицию по отношению к исследователю и к
самой процедуре.
Рассматривая проблему метода с точки зрения значе-
ния гуманистической традиции для гуманитарных наук,
Х.-Г.Гадамер указывает на неприемлемость индуктивного
метода для познания социально-исторических явлений: "Поз-
нание социально-исторического мира не может подняться до
уровня науки путем применения индуктивных методов есте-
ственных наук" {65; 45). Историческое познание, полагает он,
"... не имеет целью представить конкретное явление как слу-
чай, иллюстрирующий общее правило. Единичное не служит
простым подтверждением закономерности, которая в практи-
ческих обстоятельствах позволяет делать предсказания. На-
против, идеалом здесь должно быть понимание самого явле-
ния в его однократной и исторической конкретности. При
этом возможно воздействие сколь угодно большого объема
общих знаний; цель же состоит не в их фиксации и расшире-
нии для более глубокого понимания общих законов развития
людей, народов и государств, но, напротив, в понимании того,
каковы этот человек, этот народ, это государство, каково было
становление, другими словами - как могло получиться, что
они стали такими" [Там же; 45-461
Противоречивое единство предмета и метода в психо-
логии имеет свою специфику в зависимости от решения осно-
вного вопроса философии о соотношении бытия и сознания и
от тех познавательных задач, которые ставит перед собой мы-
слитель, исследователь, их содержания, глубины и масштаб-
ности.
346
Так, Плотин, обосновывая "методические" преиму-
щества созерцания над рассуждением в деле постижения глу-
бин "единого", пытался исходить из понимания неразрывной
связи предмета и метода. При этом, если предметом постиже-
ния избирается то, что предшествует даже душе, то, что "само
по себе единовидное", не движущееся и не покоящееся, не
имеющее пространственно-временных характеристик, то по-
стигать его путем рассуждения бессмысленно, считал он. По-
этому от рассуждения следует перейти к созерцанию: "... Сле-
дует всецело обратиться душой, отрешенной от всего того, что
вовне, к тому, что внутри, не клониться к чему-либо из того,
что вовне, но, презрев все вещи, ... презрев даже самого себя, в
созерцании стать "того" и, сойдясь с "тем" и как бы пообщав-
шись достаточно, прийти возвестить, если это возможно, и
другому о тамошнем общении..." [202; 2221.
Именно созерцание, ведущее к откровению, интуитив-
ное проникновение в истину, интроспекция, рефлексия и т. п.
вместе и в отдельности представляют в истории познания че-
ловеческой души и духа, психики, сознания и бессознательною
вполне определенную методологическую парадигму. Суть ее
заключается в утверждении способности человека постигать
"внешний" мир и себя, как мир "внутренний", непосредственно.
Основанием для такого утверждения является мысль о все-
единстве бытия, о взаимопроникновении бытийствующего.
Критерием истинности знания, полученного таким ме-
тодом, является "очевидность" - признание существования
другого таким как оно является на основании признания, кон-
статации реальности моего собственного существования, яв-
ляющегося мне моего бытия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
чаи "заимствования" метода познания из альтернативной на-
учной системы также не раз встречались в истории науки.
344
Так, диалектический метод Г.Гегеля был использован К.Ма-
рксом, Ф.Энгельсом, В.И.Лениным при создании учения
диалектического и исторического материализма.
Теоретической основой классического психоанализа
является, как известно, концепция бессознательного, выстро-
енная с позиций пансексуальности, утверждения ангогонизма
между сознательным и бессознательным, между личностью и
обществом, что позволяло отдельным отечественным крити-
кам обвинять это учение в биологическом редукционизме и
отвергать его право на научность. В советской психологии эта
сфера психического рассматривалась принципиально иначе,
чем у З.Фрейда, К.Юнга и других "глубинных" психологов:
признавалась возможность влияния неосознаваемого на осо-
знаваемое, их синергия, но при этом отстаивался примат
сознательного над бессознательным. В то же время психоана-
литический метод исследования неосознаваемых механизмов
человеческой психики получил довольно широкое распро-
странение среди отечественных психологов, признающих за
бессознательным статус одного из важных регуляторов психи-
ческой активности и поведения человека.
Существенным критерием, по которому оценивается
метод науки, является критерий объективности. Так, в психо-
логии существует мнение, что, объективность тестов достига-
ется в том случае, если цель тестирования скрыта от испы-
туемого и полученные результаты могут быть оценены неза-
висимо от лица, выполнявшего обследование и интерпрета-
цию результатов (П. Клайн). Такое понимание объективности
тестов, идущее от Р.Каттелла, критически замечает Л.Ф.Бу-
рлачук, - ни что иное как стремление максимально объекти-
вировать процесс психологического измерения, уподобить его
измерению в естественных науках. Однако хорошо известно,
что объективные методы не обеспечивают объективности лаже
в точных науках. Результаты любых исследований обретают
смысл исключительно в рамках концептуальных установок
ученого. А поскольку достигнуть этого невозможно, то и по-
является сентенция типа: лучше иметь валидный тест, резуль-
таты которого, вероятно, могут быть искажены испыту-емым,
чем невалидный, но противостоящий всем попыткам фальси-
фикации. В связи с этим понятно то сожаление, подчеркивает
Л.Ф.Бурлачук, с которым авторы, стремящиеся уподобить
психологическое измерение измерению в естест-венных нау-
ках, констатируют, что при проведении тестов "все еще необ-
ходимо определенное чутье, интуиция" [См. 114].
345
Изучение психической жизни, субъективного мира че-
ловека не может осуществляться методами, заимствованными
в науках не о человеке. Если естествоиспытатель имеет дело с
явлениями, доступными для одностороннего схватывания,
наблюдения, анализа, то в случае с человеческой психикой
неизбежно взаимовлияние, взаимооценивание, активное вза-
имодействие, от характера которого зависит результат. Кроме
того, человеческая деятельность, в отличии от всего другого,
имеет, как правило, нелинейный, непредсказуемый, спонтан-
ный характер. Если для ученого-естественника основанием
для утверждения научного положения служит повторяемость
явления, то в случае психологического исследования мы име-
ем дело с неповторимостью как существенной характеристи-
кой объекта изучения, который в то же время тождественен
исследователю и противоположен ему как субъект, опреде-
ляющий свою позицию по отношению к исследователю и к
самой процедуре.
Рассматривая проблему метода с точки зрения значе-
ния гуманистической традиции для гуманитарных наук,
Х.-Г.Гадамер указывает на неприемлемость индуктивного
метода для познания социально-исторических явлений: "Поз-
нание социально-исторического мира не может подняться до
уровня науки путем применения индуктивных методов есте-
ственных наук" {65; 45). Историческое познание, полагает он,
"... не имеет целью представить конкретное явление как слу-
чай, иллюстрирующий общее правило. Единичное не служит
простым подтверждением закономерности, которая в практи-
ческих обстоятельствах позволяет делать предсказания. На-
против, идеалом здесь должно быть понимание самого явле-
ния в его однократной и исторической конкретности. При
этом возможно воздействие сколь угодно большого объема
общих знаний; цель же состоит не в их фиксации и расшире-
нии для более глубокого понимания общих законов развития
людей, народов и государств, но, напротив, в понимании того,
каковы этот человек, этот народ, это государство, каково было
становление, другими словами - как могло получиться, что
они стали такими" [Там же; 45-461
Противоречивое единство предмета и метода в психо-
логии имеет свою специфику в зависимости от решения осно-
вного вопроса философии о соотношении бытия и сознания и
от тех познавательных задач, которые ставит перед собой мы-
слитель, исследователь, их содержания, глубины и масштаб-
ности.
346
Так, Плотин, обосновывая "методические" преиму-
щества созерцания над рассуждением в деле постижения глу-
бин "единого", пытался исходить из понимания неразрывной
связи предмета и метода. При этом, если предметом постиже-
ния избирается то, что предшествует даже душе, то, что "само
по себе единовидное", не движущееся и не покоящееся, не
имеющее пространственно-временных характеристик, то по-
стигать его путем рассуждения бессмысленно, считал он. По-
этому от рассуждения следует перейти к созерцанию: "... Сле-
дует всецело обратиться душой, отрешенной от всего того, что
вовне, к тому, что внутри, не клониться к чему-либо из того,
что вовне, но, презрев все вещи, ... презрев даже самого себя, в
созерцании стать "того" и, сойдясь с "тем" и как бы пообщав-
шись достаточно, прийти возвестить, если это возможно, и
другому о тамошнем общении..." [202; 2221.
Именно созерцание, ведущее к откровению, интуитив-
ное проникновение в истину, интроспекция, рефлексия и т. п.
вместе и в отдельности представляют в истории познания че-
ловеческой души и духа, психики, сознания и бессознательною
вполне определенную методологическую парадигму. Суть ее
заключается в утверждении способности человека постигать
"внешний" мир и себя, как мир "внутренний", непосредственно.
Основанием для такого утверждения является мысль о все-
единстве бытия, о взаимопроникновении бытийствующего.
Критерием истинности знания, полученного таким ме-
тодом, является "очевидность" - признание существования
другого таким как оно является на основании признания, кон-
статации реальности моего собственного существования, яв-
ляющегося мне моего бытия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141