139).
Деконструктивисты пытаются доказать, что любой системе
художественного мышления присущ "риторический" и "метафи-
зический" характер. Предполагается, что каждая система, осно-
ванная на определенных мировоззренческих предпосылках, т. е.,
по деконструктивистским понятиям, на "метафизике", якобы
является исключительно "идеологической стратегией", "рито-
рикой убеждения", направленной на читателя. Кроме того, ут-
верждается, что эта риторика всегда претендует на то, чтобы
быть основанной на целостной системе самоочевидных истин-ак-
сиом.
Деконструкция призвана не разрушить эти системы аксиом,
специфичные для каждого исторического периода и зафиксиро-
ванные в любом художественном тексте данной эпохи, но преж-
де всего выявить внутреннюю противоречивость любых аксиома-
тических систем, понимаемую в языковом плане как столкнове-
ние различных "модусов обозначения". Обозначаемое, т. е.
внеязыковая реальность, мало интересует деконструктивистов,
поскольку последняя сводится ими к мистической
"презентности"-наличности, обладающей всеми признаками вре-
менной проходимости и быстротечности и, следовательно, по
самой своей природе лишен -
ной какой-либо стабильности
и вещности.

Авторитет письма и относительность "истины"
Познавательный реляти-
визм деконструктивистов зас-
тавляет их с особым внимани-
ем относиться к проблеме
"авторитета письма", так как
"письмо" в виде текстов лю-
бой исторической эпохи является для них единственной конкрет-
ной данностью, с которой они имеют дело. "Авторитет" харак-
теризуется ими как специфическая власть языка художествен-
ного произведения, способного своими внутренними, чисто рито-
рическими средствами создавать самодовлеющий "мир дискур-
са".
Этот "авторитет" текста, не соотнесенный с действительно-
стью, обосновывается исключительно "интертекстуально", т. е.
авторитетом других текстов. Иначе говоря, имеющимися в ис-
следуемом тексте ссылками и аллюзиями на другие тексты, уже
189
ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ
приобретшие свой "авторитет" в результате закрепившейся в
рамках определенной культурной среды традиции воспринимать
их как источник безусловных и неоспоримых аксиом. В конеч-
ном счете, "авторитет" отождествляется с риторикой, посредст-
вом которой автор любого анализируемого текста и создает
специфическую "власть письма" над сознанием читателя.
Однако эта власть крайне относительна и любой писатель,
по мысли деконструктивистов, ощущая ее относительность, все
время испытывает, как пишет Э. Сейд, чувство смущения, раз-
дражения, досады, вызванное "осознанием собственной дву-
смысленности, ограниченности царством вымысла и письма"
(348, с. 84). Р. Флорес посвятил этой проблеме целую книгу
-- "Риторика сомнительного авторитета: Деконструктивное
прочтение самовопрошающих повествований от св. Августина до
Фолкнера" (177).
Р. Сальдивар, как и многие деконструктивисты, в значи-
тельной степени повторяет доводы Ницше, стремясь доказать
относительность любой "истины" и пытается заменить понятие
истины понятием авторитета. Суть аргументации сводится к
следующему. Бесконечное множество и разнообразие природных
феноменов было редуцировано до общих представлений при
помощи "тропов сходства" -- отождествления разных предметов
на основании общего для них признака. Необходимость соци-
альной коммуникации якобы сама создает ситуацию, когда два
различных объекта метафорически обозначаются одним именем.
Со временем многократное употребление метафоры приводит к
тому, что она воспринимается буквально и таким образом стано-
вится общепризнанной "истиной". Тот же самый процесс (когда
метафорическое трактуется буквально и переносный смысл вос-
принимается как прямой) создает и понятия "причинность",
"тождество" , "воля" и "действие" .
При таком понимании языка, когда риторика оказывается
основанием для всех семантических интерпретаций, а структура
языка становится насквозь "тропологической", на первый план в
качестве смыслопорождающих выдвигаются внутренние элемен-
ты языка, якобы имманентная ему "риторическая форма", осво-
бождающая его от прямой связи с внеязыковой реальностью.
Поскольку риторическая природа языкового мышления не-
избежно отражается в любом письменном тексте, то всякое
художественное произведение рассматривается как поле столк-
новения трех противоборствующих сил: авторского намерения,
читательского понимания и семантических структур текста. При
этом каждая из них стремится навязать остальным собственный
"модус обозначения", т. е. свой смысл описываемым явлениям и
представлениям. Автор как человек, живущий в конкретную
историческую эпоху, с позиций своего времени пытается переос-
мыслить представления и понятия, зафиксированные в языке, т.
е. "деконструировать" традиционную риторическую систему.
Однако поскольку иными средствами высказывания, кроме
имеющихся в его распоряжении уже готовых форм выражения,
автор не обладает, то риторически-семантические структуры
языка, абсолютизируемые деконструктивистами в качестве над-
личной инерционной силы, оказывают решающее воздействие на
первоначальные интенции автора. Они могут не только их суще-
ственно исказить, но иногда и полностью навязать им свой
смысл, т. е. в свою очередь "деконструировать" систему его
риторических доказательств.
"Наивный читатель" либо полностью подпадает под влия-
ние доминирующего в данном тексте способа выражения, бук-
вально истолковывая метафорически выраженный смысл, либо,
что бывает чаще всего, демонстрирует свою историческую огра-
ниченность и с точки зрения бытующих в его время представле-
ний агрессивно навязывает тексту собственное понимание его
смысла. В любом случае "наивный читатель" стремится к одно-
значной интерпретации читаемого текста, к выявлению в нем
единственного, конкретно определенного смысла. И только лишь
"сознательный читатель "-деконструктивист способен дать "но-
вый образец демистифицированного прочтения", т. е. "под-
линную деконструкцию текста" (349, с. 23). Однако для этого
он должен осознать и свою неизбежную историческую ограни-
ченность, и тот факт, что каждая интерпретация является поне-
воле творческим актом -- в силу метафорической природы язы-
ка, неизбежно предполагающей "необходимость ошибки".
"Сознательный читатель" отвергает "устаревшее представление"
о возможности однозначно прочесть любой текст. Предлагаемое
им прочтение представляет собой "беседу" автора, читателя и
текста, выявляющую "сложное взаимодействие" авторских наме-
рений, программирующей риторической структуры текста и "не
менее сложного" комплекса возможных реакций читателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90