Кристева утверждает, что травмы, которые
ребенок получает в ходе "неудачного" прохождения этих ступе-
ней развития, потом -- во взрослом состоянии -- становятся
источниками соответствующих психозов.
Кристева и Даррида
Обособленным положением Кристевой в рамках
"постструктуралистско-деконструктивистского проекта" в нема-
лой степени обусловлены и ее
довольно ранние столкнове-
ния с Дерридой. Если в
сборнике его статей и интер-
вью 1972 г. "Позиции" (155)
Кристева выступала в роли
сомневающегося оппонента, стремящегося уточнить основные
положения его философской системы, то уже в 1974 г. в
"Революции поэтического языка" она подвергла практически все
из них довольно решительной критике.
Мне хотелось бы в данном случае обратить внимание на
один момент -- на фактор расхождения взглядов Дерриды и
"телькелевцев" , включая, естественно, Кристеву, по целому ряду
весьма существенных вопросов. Забегая вперед, нельзя не отме-
тить, что Деррида, очевидно, не зря поехал искать признания за
океан -- там его идеи упали на гораздо более благодатную
почву и довольно быстро дали дружные всходы, породив фено-
мен деконструктивизма.
Как уже упоминалось, наиболее отчетливо эти разногласия
получили свое выражения в "Революции поэтического языка".
Здесь были подвергнуты критике такие основополагающие по-
нятия Дерриды, как "различение", сам "грамматологический
147
проект" как тип анализа, и, что самое важное, именно в этой
работе наметилось решительное расхождение между Кристевой
и Дерридой по проблеме субъекта. Не менее существенными
были ее возражения о проблематичности понятия "Истины".
Иной подход Кристевой заключался прежде всего в ее специ-
фической разработке гегелевского понятия "негативности". С
точки зрения французской исследовательницы, "грамматология"
Дерриды, если ее характеризовать как стратегию анализа, пред-
назначавшегося для критики феноменологии, в конечном счете
приводила к "позитивизации" концепции "негативности". Пыта-
ясь найти в языке ту разрушительную силу, которая смогла бы
быть противопоставлена институтам буржуазного общества11,
Кристева пишет: "В ходе этой операции ("грамматологического
анализа", деконструкции в дерридеанском духе -- И, И,) нега-
тивность позитивируется и лишается своей возможности порож-
дать разрывы; она приобретает свойства торможения и выступа-
ет как фактор торможения, она все отсрочивает и таким образом
становится исключительно позитивной и утверждающей" (273,
с. 129).
Признавая за грамматологией "несомненные заслуги"
("грамматологическая процедура, в наших глазах, является самой
радикальной из всех, которые пытались после Гегеля развить
дальше и в другой сфере проблему диалектической негативно-
сти" -- там же, с. 128), Кристева все же считает, что она не-
способна объяснить, как отмечает Мой, "перемены и трансфор-
мации в социальной структуре" как раз из-за ее (грамматологии
-- И, И,) фундаментальной неспособности объяснить субъект и
расщепление тетического, которые они порождают" (279, с. 16).
"Иначе говоря, -- уточняет свою позицию Кристева, -- грам-
матология дезавуирует экономию символической функции и
открывает пространство, которое не может полностью охватить.
Но, желая преградить путь тетическому (от тезиса -- одно-
значного полагания смысла. -- И, И.) и поставить на его место
предшествовавшие ему (логически или хронологически) энерге-
тические трансферы (т. е. переносы значения. -- И, И,), сырая
грамматология отказывается от субъекта и в результате вынуж-
дена игнорировать его функционирование в качестве социальной
практики, также как и его способность к наслаждению или к
смерти. Являясь нейтрализацией всех позиций, тезисов, струк-
____________________________________
11 Напомним еще раз: вся эта борьба мыслилась исключительно в сфере
языка, где традиционная логика, упрощенно говоря, была на стороне
буржуазного порядка, а "поэтический язык авангарда" расценивался как
подрывная сила", против этого порядка направленная.
всех позиций, тезисов, структур, грамматология в конечном
счете оказывается фактором сдерживания даже в тот момент,
когда они ломаются, взрываются или раскалываются: не прояв-
ляя интереса ни к какой структуре (символической и/или соци-
альной), она сохраняет молчание даже перед своим собственным
крушением или обновлением" (273, с. 130).
Как отмечает Торил Мой, в этой критике того, что позднее
стало известно как деконструкция, "мы видим озабоченность
проблемой, как сохранить место для субъекта, хотя бы даже и
для субъекта-в-процессе, прежде всего только потому, что он
является той инстанцией, которая позволяет нам объяснить раз-
личные гетерогенные силы (стимулы, импульсы), подрывающие
язык"(279,с. 16).
Проблема заключается еще и в том, что Деррида стремится
остаться (по крайней мере, в свой первый период) в пределах
уровня взаимоотношений означающих и означаемых (идей, по-
нятий, логически обосновываемых представлений), в то время
как Кристева практически с самого начала концентрировала свое
внимание на воздействии импульсов бессознательного и на их
психосоматической природе.
Очевидно, можно согласиться с Торил Мой, что именно
"настойчивое утверждение Кристевой реальности импульсов
Воображаемого и вынуждает ее встать в оппозицию к грамма-
тологическому проекту Дерриды, не столько потому, что она не
соглашается с его анализом, сколько потому, что последний не
идет достаточно далеко, оставаясь замкнутым в сфере действия
одного означающего" (279, с. 16-17). Как пишет Кристева в
характерной для нее манере: "Разряд гетерогенной энергии, сам
принцип которого заключается в расщеплении и разделении,
вступает в противоречие с тем, что остается в качестве следа,
порождая вместо этого лишь только вспышки, разрывы, внезап-
ные смещения, собственно и являющиеся условиями для новых
символических порождений, в которых экономия различения
главным образом и находит свое место. Но ничто не может
гарантировать способность отказа поддерживать сцену различе-
ния: ослабление его энергии может прекратить ее (т. е. сцены
различения -- И. И.) существование, тогда прекратится и вся-
кое становление символического, открывая тем самым дорогу
"безумию". В то же время, без отказа, различение замкнется в
непродуктивной, не способной к обновлению избыточности, в
чисто прециозную изменчивость внутри символической замкну-
тости: в созерцание, бездумно плывущее по течению" (273,
с. 133).
149
ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ
Такое прочтение Дерриды имеет, или имело, свои основа-
ния в начале 70-х гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
ребенок получает в ходе "неудачного" прохождения этих ступе-
ней развития, потом -- во взрослом состоянии -- становятся
источниками соответствующих психозов.
Кристева и Даррида
Обособленным положением Кристевой в рамках
"постструктуралистско-деконструктивистского проекта" в нема-
лой степени обусловлены и ее
довольно ранние столкнове-
ния с Дерридой. Если в
сборнике его статей и интер-
вью 1972 г. "Позиции" (155)
Кристева выступала в роли
сомневающегося оппонента, стремящегося уточнить основные
положения его философской системы, то уже в 1974 г. в
"Революции поэтического языка" она подвергла практически все
из них довольно решительной критике.
Мне хотелось бы в данном случае обратить внимание на
один момент -- на фактор расхождения взглядов Дерриды и
"телькелевцев" , включая, естественно, Кристеву, по целому ряду
весьма существенных вопросов. Забегая вперед, нельзя не отме-
тить, что Деррида, очевидно, не зря поехал искать признания за
океан -- там его идеи упали на гораздо более благодатную
почву и довольно быстро дали дружные всходы, породив фено-
мен деконструктивизма.
Как уже упоминалось, наиболее отчетливо эти разногласия
получили свое выражения в "Революции поэтического языка".
Здесь были подвергнуты критике такие основополагающие по-
нятия Дерриды, как "различение", сам "грамматологический
147
проект" как тип анализа, и, что самое важное, именно в этой
работе наметилось решительное расхождение между Кристевой
и Дерридой по проблеме субъекта. Не менее существенными
были ее возражения о проблематичности понятия "Истины".
Иной подход Кристевой заключался прежде всего в ее специ-
фической разработке гегелевского понятия "негативности". С
точки зрения французской исследовательницы, "грамматология"
Дерриды, если ее характеризовать как стратегию анализа, пред-
назначавшегося для критики феноменологии, в конечном счете
приводила к "позитивизации" концепции "негативности". Пыта-
ясь найти в языке ту разрушительную силу, которая смогла бы
быть противопоставлена институтам буржуазного общества11,
Кристева пишет: "В ходе этой операции ("грамматологического
анализа", деконструкции в дерридеанском духе -- И, И,) нега-
тивность позитивируется и лишается своей возможности порож-
дать разрывы; она приобретает свойства торможения и выступа-
ет как фактор торможения, она все отсрочивает и таким образом
становится исключительно позитивной и утверждающей" (273,
с. 129).
Признавая за грамматологией "несомненные заслуги"
("грамматологическая процедура, в наших глазах, является самой
радикальной из всех, которые пытались после Гегеля развить
дальше и в другой сфере проблему диалектической негативно-
сти" -- там же, с. 128), Кристева все же считает, что она не-
способна объяснить, как отмечает Мой, "перемены и трансфор-
мации в социальной структуре" как раз из-за ее (грамматологии
-- И, И,) фундаментальной неспособности объяснить субъект и
расщепление тетического, которые они порождают" (279, с. 16).
"Иначе говоря, -- уточняет свою позицию Кристева, -- грам-
матология дезавуирует экономию символической функции и
открывает пространство, которое не может полностью охватить.
Но, желая преградить путь тетическому (от тезиса -- одно-
значного полагания смысла. -- И, И.) и поставить на его место
предшествовавшие ему (логически или хронологически) энерге-
тические трансферы (т. е. переносы значения. -- И, И,), сырая
грамматология отказывается от субъекта и в результате вынуж-
дена игнорировать его функционирование в качестве социальной
практики, также как и его способность к наслаждению или к
смерти. Являясь нейтрализацией всех позиций, тезисов, струк-
____________________________________
11 Напомним еще раз: вся эта борьба мыслилась исключительно в сфере
языка, где традиционная логика, упрощенно говоря, была на стороне
буржуазного порядка, а "поэтический язык авангарда" расценивался как
подрывная сила", против этого порядка направленная.
всех позиций, тезисов, структур, грамматология в конечном
счете оказывается фактором сдерживания даже в тот момент,
когда они ломаются, взрываются или раскалываются: не прояв-
ляя интереса ни к какой структуре (символической и/или соци-
альной), она сохраняет молчание даже перед своим собственным
крушением или обновлением" (273, с. 130).
Как отмечает Торил Мой, в этой критике того, что позднее
стало известно как деконструкция, "мы видим озабоченность
проблемой, как сохранить место для субъекта, хотя бы даже и
для субъекта-в-процессе, прежде всего только потому, что он
является той инстанцией, которая позволяет нам объяснить раз-
личные гетерогенные силы (стимулы, импульсы), подрывающие
язык"(279,с. 16).
Проблема заключается еще и в том, что Деррида стремится
остаться (по крайней мере, в свой первый период) в пределах
уровня взаимоотношений означающих и означаемых (идей, по-
нятий, логически обосновываемых представлений), в то время
как Кристева практически с самого начала концентрировала свое
внимание на воздействии импульсов бессознательного и на их
психосоматической природе.
Очевидно, можно согласиться с Торил Мой, что именно
"настойчивое утверждение Кристевой реальности импульсов
Воображаемого и вынуждает ее встать в оппозицию к грамма-
тологическому проекту Дерриды, не столько потому, что она не
соглашается с его анализом, сколько потому, что последний не
идет достаточно далеко, оставаясь замкнутым в сфере действия
одного означающего" (279, с. 16-17). Как пишет Кристева в
характерной для нее манере: "Разряд гетерогенной энергии, сам
принцип которого заключается в расщеплении и разделении,
вступает в противоречие с тем, что остается в качестве следа,
порождая вместо этого лишь только вспышки, разрывы, внезап-
ные смещения, собственно и являющиеся условиями для новых
символических порождений, в которых экономия различения
главным образом и находит свое место. Но ничто не может
гарантировать способность отказа поддерживать сцену различе-
ния: ослабление его энергии может прекратить ее (т. е. сцены
различения -- И. И.) существование, тогда прекратится и вся-
кое становление символического, открывая тем самым дорогу
"безумию". В то же время, без отказа, различение замкнется в
непродуктивной, не способной к обновлению избыточности, в
чисто прециозную изменчивость внутри символической замкну-
тости: в созерцание, бездумно плывущее по течению" (273,
с. 133).
149
ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ
Такое прочтение Дерриды имеет, или имело, свои основа-
ния в начале 70-х гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90