Никакой тропы туда не вело.
Так в веревочном коконе Конела и сгрузили. Затем Сирокко привела его в сидячее положение.
— Очень скоро тебе придется ответить на кое-какие вопросы, — сказала она.
— Я все-все скажу.
— Скажешь, черт возьми, куда денешься. — Сирокко снова ухмыльнулась, затем ударила Конела стволом его же собственного пистолета по лицу. Конел хотел было возмутиться, но тут она снова его ударила.
Сирокко пришлось еще дважды ударить парня, прежде чем он оказался в отрубе. Удобнее было бы бить рукояткой, но тогда ствол оказался бы направлен на нее. Если делать такие глупости, до ста двадцати трех лет не доживешь.
— Зря он меня ведьмой обозвал, — заметила она.
— Можешь на меня не коситься, — отозвался Менестрель. — Я бы его еще в «Ла Гате» прикончил.
— Ага. — Сирокко присела к стенке и сгорбилась. — А знаешь, я порой задумываюсь, чего такого в том, чтобы дожить до ста двадцати четырех.
Менестрель не ответил. Он был занят тем, что развязывал путы Конела и раздевал его. С Феей он странствовал уже многие годы и знал все ее капризы.
В этой пещере Сирокко проводила много ночей, когда на ободе становилось небезопасно. Здесь лежала стопка одеял, а также несколько тюков соломы. Были и две деревянные бадьи — в одну набирали питьевую воду, другая служила парашей. Меж двух вбитых в скалу скоб висел гамак. Из других удобств имелась только жестяная стиральная доска. Когда приходилось задерживаться надолго, Сирокко натягивала у входа в пещеру бельевую веревку, чтобы ловить сухие восходящие потоки.
— А знаешь, мы одну пропустили, — сказал Менестрель.
— Ты о чем?
Титанида швырнула ей книжку комиксов, вынутую у Конела из заднего кармана брюк. Сирокко поймала книжку, а потом какое-то время наблюдала за действиями титаниды.
В пол пещеры был вделан крепкий столб. Привязав к нему голого бодибилдера в сидячем положении, Менестрель затем закрепил его лодыжки у двух столбиков в метре друг от друга. Такая поза пленника делала его совершенно беспомощным. Далее Менестрель при помощи широкой кожаной повязки примотал к столбу голову Конела.
Лицо парня представляло собой тягостное зрелище. Его сплошь покрывала корка засохшей крови. Нос был сломан, и скулы тоже, но с челюстями, на взгляд Сирокко, все было в порядке. Рот сильно распух, а глаза превратились в узкие щелки.
Вздохнув, Сирокко принялась листать растрепанную книжку с комиксами. На обложке, под заглавием «Фея Титана», красовался ее старый корабль, «Укротитель», в предсмертной агонии. Даже спустя столько лет ей было больно на это смотреть.
Книжка была необычная. Все ее персонажи носили постоянные имена, изменить которые покупатель не мог. В большинстве конеловских комиксов вместо имени героя можно было вставить свое собственное.
Все персонажи были знакомы. Присутствовали там и сама Сирокко Джонс, и Джин, и Билл, и Кельвин, и сестры Поло, и Волынка, и Менестрель-старший.
И разумеется, кое-кто еще.
Закрыв книжку, Сирокко сглотнула комок в горле. Затем расположилась в гамаке и принялась листать комиксы.
— Ты что, читать это собралась? — поинтересовался Менестрель.
— Это нельзя прочитать. Тут нет слов. — Сирокко еще ни разу не держала в руках книжки вроде «Феи Титана», но принцип был ей понятен. Краски светились, испускали лучи или поблескивали, а также казались влажными на ощупь. В чернилах же содержались микроскопические шарогончики. Стоило только коснуться панели, как персонажи начинали выдавать свои реплики. Наместо прежних «бум», «хрясь», «шмяк», «бряк» и «трах-тибидох» пришли звуковые эффекты.
Язык диалогов оказался еще почище речей Конела в «Ла Гате», так что Сирокко стала просто рассматривать картинки. Следить за повествованием было несложно.
Оно даже соответствовало действительности — но лишь в общих чертах.
Сирокко увидела, как ее корабль приближается к Сатурну. Последовало открытие Геи, тысячетрехсоткилометрового колеса на орбите. Ее корабль был уничтожен, а вся команда появилась из-под земли внутри обода после периода причудливых снов. Они прокатились на дирижабле, построили лодку и поплыли по реке Офион, встретились с титанидами. Сирокко таинственным образом получила способность петь по-титанидски. Их группа оказалась втянутой в войну с ангелами.
Трахались персонажи куда чаще, чем могла припомнить Сирокко. Было несколько весьма откровенных любовных сцен между Сирокко и Габи Мерсье, еще больше — между Сирокко и Джином Спрингфилдом. Последние были чистой воды фальшивкой, да и первые шли не в том порядке.
Все были вооружены до зубов. Экипаж «Укротителя» таскал с собой больше оружия, чем целая армия наемников. Все мужчины щеголяли выпуклыми мышцами круче, чем у Конела Рея, а у всех женщин были арбузные груди, которые то и дело выскакивали из скудных, обтягивающих курточек черной кожи. По дороге им попадались такие монстры, о каких Сирокко и слыхом не слыхивала, и доблестные земляне оставляли позади себя реки крови и кучи костей.
Дальше пошло еще занятнее.
Сирокко увидела, как она сама, Габи и Джин взбираются по одному из массивных тросов, что вели в ступицу Геи, в шестистах километрах над дном обода. Затем они трое встали лагерем, и пошел жуткий бред. Получился вроде как любовный треугольник, где центральным звеном была Сирокко. Они с Габи составляли заговор у костра, обмениваясь клятвами в вечной любви и фразочками наподобие: «Ах, Боже мой, Габи, как же я обожаю, когда твои руки ласкают мою горячую, влажную норку!»
На следующее утро — хотя, как помнила Сирокко, подъем занял куда больше времени, — во время их аудиенции у великой богини Геи, Джину был предложен пост Мага. Стоило несчастному скромно наклонить голову в знак согласия, как коварная Сирокко схватила его сзади за волосы и распорола ему горло от уха до уха. Кровь залила всю страницу, а Сирокко презрительным пинком запулила отрезанную голову черт-те куда. Гея — которая еще больше походила на куриный помет, чем помнила Сирокко, — сделала Сирокко Феей, а Габи — ее подлой приспешницей.
Было там и еще много чего. Сирокко со вздохом закрыла книжку.
— А знаешь, — сказала она Менестрелю, — похоже, он правду говорит.
— Я тоже так подумал.
— Пожалуй, он просто дурак.
— Ну, ты знаешь, какова расплата за глупость.
— Ага. — Отшвырнув книжку, Сирокко подняла деревянную бадью и плеснула два галлона ледяной воды в лицо Конелу.
Конел постепенно приходил в сознание. Его толкали и щипали, но все это, казалось, не имело к нему никакого отношения. Он даже не знал, кто он такой.
Наконец Конел сообразил, что он раздет догола и связан без малейшей надежды высвободиться. Ноги были разведены по сторонам, и он не мог ими двинуть. Он даже ничего не видел, пока Джонс не подняла ему одно из залитых кровью век.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Так в веревочном коконе Конела и сгрузили. Затем Сирокко привела его в сидячее положение.
— Очень скоро тебе придется ответить на кое-какие вопросы, — сказала она.
— Я все-все скажу.
— Скажешь, черт возьми, куда денешься. — Сирокко снова ухмыльнулась, затем ударила Конела стволом его же собственного пистолета по лицу. Конел хотел было возмутиться, но тут она снова его ударила.
Сирокко пришлось еще дважды ударить парня, прежде чем он оказался в отрубе. Удобнее было бы бить рукояткой, но тогда ствол оказался бы направлен на нее. Если делать такие глупости, до ста двадцати трех лет не доживешь.
— Зря он меня ведьмой обозвал, — заметила она.
— Можешь на меня не коситься, — отозвался Менестрель. — Я бы его еще в «Ла Гате» прикончил.
— Ага. — Сирокко присела к стенке и сгорбилась. — А знаешь, я порой задумываюсь, чего такого в том, чтобы дожить до ста двадцати четырех.
Менестрель не ответил. Он был занят тем, что развязывал путы Конела и раздевал его. С Феей он странствовал уже многие годы и знал все ее капризы.
В этой пещере Сирокко проводила много ночей, когда на ободе становилось небезопасно. Здесь лежала стопка одеял, а также несколько тюков соломы. Были и две деревянные бадьи — в одну набирали питьевую воду, другая служила парашей. Меж двух вбитых в скалу скоб висел гамак. Из других удобств имелась только жестяная стиральная доска. Когда приходилось задерживаться надолго, Сирокко натягивала у входа в пещеру бельевую веревку, чтобы ловить сухие восходящие потоки.
— А знаешь, мы одну пропустили, — сказал Менестрель.
— Ты о чем?
Титанида швырнула ей книжку комиксов, вынутую у Конела из заднего кармана брюк. Сирокко поймала книжку, а потом какое-то время наблюдала за действиями титаниды.
В пол пещеры был вделан крепкий столб. Привязав к нему голого бодибилдера в сидячем положении, Менестрель затем закрепил его лодыжки у двух столбиков в метре друг от друга. Такая поза пленника делала его совершенно беспомощным. Далее Менестрель при помощи широкой кожаной повязки примотал к столбу голову Конела.
Лицо парня представляло собой тягостное зрелище. Его сплошь покрывала корка засохшей крови. Нос был сломан, и скулы тоже, но с челюстями, на взгляд Сирокко, все было в порядке. Рот сильно распух, а глаза превратились в узкие щелки.
Вздохнув, Сирокко принялась листать растрепанную книжку с комиксами. На обложке, под заглавием «Фея Титана», красовался ее старый корабль, «Укротитель», в предсмертной агонии. Даже спустя столько лет ей было больно на это смотреть.
Книжка была необычная. Все ее персонажи носили постоянные имена, изменить которые покупатель не мог. В большинстве конеловских комиксов вместо имени героя можно было вставить свое собственное.
Все персонажи были знакомы. Присутствовали там и сама Сирокко Джонс, и Джин, и Билл, и Кельвин, и сестры Поло, и Волынка, и Менестрель-старший.
И разумеется, кое-кто еще.
Закрыв книжку, Сирокко сглотнула комок в горле. Затем расположилась в гамаке и принялась листать комиксы.
— Ты что, читать это собралась? — поинтересовался Менестрель.
— Это нельзя прочитать. Тут нет слов. — Сирокко еще ни разу не держала в руках книжки вроде «Феи Титана», но принцип был ей понятен. Краски светились, испускали лучи или поблескивали, а также казались влажными на ощупь. В чернилах же содержались микроскопические шарогончики. Стоило только коснуться панели, как персонажи начинали выдавать свои реплики. Наместо прежних «бум», «хрясь», «шмяк», «бряк» и «трах-тибидох» пришли звуковые эффекты.
Язык диалогов оказался еще почище речей Конела в «Ла Гате», так что Сирокко стала просто рассматривать картинки. Следить за повествованием было несложно.
Оно даже соответствовало действительности — но лишь в общих чертах.
Сирокко увидела, как ее корабль приближается к Сатурну. Последовало открытие Геи, тысячетрехсоткилометрового колеса на орбите. Ее корабль был уничтожен, а вся команда появилась из-под земли внутри обода после периода причудливых снов. Они прокатились на дирижабле, построили лодку и поплыли по реке Офион, встретились с титанидами. Сирокко таинственным образом получила способность петь по-титанидски. Их группа оказалась втянутой в войну с ангелами.
Трахались персонажи куда чаще, чем могла припомнить Сирокко. Было несколько весьма откровенных любовных сцен между Сирокко и Габи Мерсье, еще больше — между Сирокко и Джином Спрингфилдом. Последние были чистой воды фальшивкой, да и первые шли не в том порядке.
Все были вооружены до зубов. Экипаж «Укротителя» таскал с собой больше оружия, чем целая армия наемников. Все мужчины щеголяли выпуклыми мышцами круче, чем у Конела Рея, а у всех женщин были арбузные груди, которые то и дело выскакивали из скудных, обтягивающих курточек черной кожи. По дороге им попадались такие монстры, о каких Сирокко и слыхом не слыхивала, и доблестные земляне оставляли позади себя реки крови и кучи костей.
Дальше пошло еще занятнее.
Сирокко увидела, как она сама, Габи и Джин взбираются по одному из массивных тросов, что вели в ступицу Геи, в шестистах километрах над дном обода. Затем они трое встали лагерем, и пошел жуткий бред. Получился вроде как любовный треугольник, где центральным звеном была Сирокко. Они с Габи составляли заговор у костра, обмениваясь клятвами в вечной любви и фразочками наподобие: «Ах, Боже мой, Габи, как же я обожаю, когда твои руки ласкают мою горячую, влажную норку!»
На следующее утро — хотя, как помнила Сирокко, подъем занял куда больше времени, — во время их аудиенции у великой богини Геи, Джину был предложен пост Мага. Стоило несчастному скромно наклонить голову в знак согласия, как коварная Сирокко схватила его сзади за волосы и распорола ему горло от уха до уха. Кровь залила всю страницу, а Сирокко презрительным пинком запулила отрезанную голову черт-те куда. Гея — которая еще больше походила на куриный помет, чем помнила Сирокко, — сделала Сирокко Феей, а Габи — ее подлой приспешницей.
Было там и еще много чего. Сирокко со вздохом закрыла книжку.
— А знаешь, — сказала она Менестрелю, — похоже, он правду говорит.
— Я тоже так подумал.
— Пожалуй, он просто дурак.
— Ну, ты знаешь, какова расплата за глупость.
— Ага. — Отшвырнув книжку, Сирокко подняла деревянную бадью и плеснула два галлона ледяной воды в лицо Конелу.
Конел постепенно приходил в сознание. Его толкали и щипали, но все это, казалось, не имело к нему никакого отношения. Он даже не знал, кто он такой.
Наконец Конел сообразил, что он раздет догола и связан без малейшей надежды высвободиться. Ноги были разведены по сторонам, и он не мог ими двинуть. Он даже ничего не видел, пока Джонс не подняла ему одно из залитых кровью век.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151