Он по-прежнему ее любил. Любовь к ней останется с ним навсегда. Но эта любовь была совсем иного рода.
Кроме того, казалось крайне сомнительным, чтобы новая возлюбленная Конела когда-либо стала его любовницей, ибо она люто его ненавидела. Впрочем, любовь есть любовь, а мечтать не вредно. И потом, возлюбленная эта ненавидела всех до единого. А Конел не верил, что можно вечно всех ненавидеть. Быть может, однажды она одумается и поймет, какой замечательный парень этот Конел Рей.
Нельзя сказать, чтобы Конел именно обо всем этом думал, пока отряд преодолевал последний отрезок маршрута к реке Бриарей, хотя такие мысли в его голове мелькали. Он пребывал в блаженном состоянии между сном и явью, растянувшись на широкой спине титаниды Рокки. Большую часть пути он проспал. Служа Капитану, которая могла целый гектаоборот обходиться без сна и, казалось, никогда не уставала, Конел уже научился ценить любую возможность поспать. С некоторых пор он придерживался философии пехотинца: как можно больше безделья, сухая постель, полное брюхо — и жизнь хороша.
Проснулся Конел, только когда женщины затеяли очередную свою визгливую перебранку. Поначалу он опасался, что они вот-вот перейдут к тумакам, после чего одной из них непременно полагалось бы умереть. Но женщины неизменно останавливались на самой грани между тумаками и дракой. В конце концов Конел решил, что так будет всегда, после чего получил возможность наслаждаться тем превосходным шоу, которое представляли собой их словесные перестрелки. Ну и ругались же эти женщины! Конел пополнял свой словарный запас, и любовь его от этого все больше крепла.
Повернувшись на другой бок, Конел снова погрузился в сон. По крутой и каменистой тропе титанида двигалась так же гладко, как каток по линолеуму. Не зря говорили, что транспорта комфортабельней титаниды в природе не существует.
Титаниды не сильно радовались тому, что их считают транспортом, но особенно и не возмущались. Так или иначе возили они только тех, кого хотели. Мало кому из людей довелось прокатиться на титаниде.
Сдвиг-по-Фазе (Двухдиезное Лидийское Трио) Рок-н-ролл ничего не имел против того, чтобы везти на себе Конела. После той операции над Сирокко Джонс почти пять мириоборотов тому назад они с Конелом успели стать самыми близкими друзьями. Порой между человеком и титанидой такое случалось. Рокки знал про Криса и Валью, которые любили друг друга вот уже двадцать лет, и про Сирокко Джонс и Менестреля, порой вступавших в любовные отношения, будучи при этом бабушкой и внуком, — хотя эта родственная связь была далеко не так проста, как, впрочем, и генеалогическое древо всякой титаниды. Рокки также слышал про великую любовь, которую Габи Мерсье питала к Псалтериону (Диезное Лидийское Трио) Гобой.
В физическом плане Рокки никогда не занимался с Конелом любовью и даже на это не рассчитывал, зная, что для Конела шоком будет узнать, что Рокки не прочь этим заняться. Кроме того, это было не совсем то, что называют любовью люди. Крис Мажор познал это с Вальей, и его любовь принесла ему страдания. Не было это и той любовью, что испытывают друг к другу титаниды. Нечто третье. Нечто сразу видное любой титаниде. В одно мгновение и без всякой на то причины все понимали, что тот или иной человек — человек такой-то титаниды, хотя у них хватало такта не облекать это в слова. Плохо ли, хорошо ли, но Рокки твердо знал, что Конел — его человек.
Тут Рокки задумался, считает ли Конел его «своей» титанидой.
Позади Конела и Рокки ехали Робин и Валья.
Робин испытывала душевное опустошение. Не очень она жаждала после всех этих лет встретиться с Крисом. Он тогда остался в Гее, а она вернулась... нет, не домой.
Дома у нее больше не было. Хотя она поднялась до самых верхов иерархии Ковена, даже одно время была Черной Мадонной, главой Совета. Робин добилась всех почестей, какие только могло пожаловать ей общество, — и в возрасте более раннем, чем кто-либо до нее.
Но при всем при том Робин была — и оставалась теперь — ужасно несчастной. Тяжело ей дались эти двадцать лет. Интересно, какими они стали для Криса.
— Валья, а ты случайно не знаешь... Титанида повернула голову. Ох, подумала Робин, лучше б она этого не делала. Гибкость титанид просто пугала.
— Да? Так что?
Робин уже забыла, о чем хотела спросить. Тогда она покачала головой, и Валья снова сосредоточила свое внимание на тропе. Титанида выглядела в точности такой, какой Робин ее помнила. Сколько ей тогда было лет? Пять? Значит, теперь двадцать пять. Начиная с третьего года жизни, когда они достигают зрелости, титаниды почти не меняются лет до пятидесяти, когда возраст все-таки начинает брать свое.
Робин успела так многое забыть. Например гейское безвременье. Поход длился уже довольно долго, но Робин понятия не имела, сколько именно. Они дважды вставали лагерем, и она поспала так крепко, как не удавалось уже многие годы. Нос успел зажить, да и рана в плече заметно подлечилась.
Как долго тянется гейское время.
Интересно все-таки — как же оно прошло для Криса?
Валья (Эолийское Соло) Мадригал беспокоилась за Робин.
Казалось, совсем недавно юная ведьма села на борт корабля, чтобы вернуться в свой Ковен. Валья, Робин, Крис и Змей отправились тогда на пикник. Феи с ними не было, но ее присутствие ощущалось. Как и незримое присутствие других: Псалтериона, Фанфары и Габи.
Потом Робин их покинула.
Теперь ей тридцать девять лет по земному счету, а выглядит она на все сорок девять. И тут еще это несносно-изумительное, совершенно сумасшедшее дитя, постоянно полыхающее огнем. Дитя с нравом еще более робиновским, чем у самой Робин. И еще этот... эмбрион.
Валья знала про человеческих младенцев, тысячами их видела. Но ее все время не оставляло чувство, что тут что-то не так.
Откинув покрывало, она взглянула на ребенка. Такой крошечный, что запросто на ладони уместится. Ребенок в ответ вылупил на Валью голубые глаза и расплылся в улыбке. Потом помахал ей крошечной ручонкой.
— Ма-ма! — изрек малыш и загукал от удовольствия.
Таковы были пока что пределы его речевых способностей. Дитя училось говорить и ходить. За несколько лет оно овладеет и другими навыками. Титаниды этой ступени не проходили. Они разом проскакивали младенчество и большую часть того, что у людей называется детством. Через несколько часов после рождения титаниды уже ходили, а вскоре начинали и говорить.
Людям приходилось учиться и другому — чему этот ребенок учиться даже еще не начал. Титаниды этому не учились; с другой стороны, титанид никому не приходилось с собой таскать, так что проблемы это не составляло. Валья повернулась и возвратила малыша его матери.
— Опять оно с полными пеленками.
— Он, Валья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Кроме того, казалось крайне сомнительным, чтобы новая возлюбленная Конела когда-либо стала его любовницей, ибо она люто его ненавидела. Впрочем, любовь есть любовь, а мечтать не вредно. И потом, возлюбленная эта ненавидела всех до единого. А Конел не верил, что можно вечно всех ненавидеть. Быть может, однажды она одумается и поймет, какой замечательный парень этот Конел Рей.
Нельзя сказать, чтобы Конел именно обо всем этом думал, пока отряд преодолевал последний отрезок маршрута к реке Бриарей, хотя такие мысли в его голове мелькали. Он пребывал в блаженном состоянии между сном и явью, растянувшись на широкой спине титаниды Рокки. Большую часть пути он проспал. Служа Капитану, которая могла целый гектаоборот обходиться без сна и, казалось, никогда не уставала, Конел уже научился ценить любую возможность поспать. С некоторых пор он придерживался философии пехотинца: как можно больше безделья, сухая постель, полное брюхо — и жизнь хороша.
Проснулся Конел, только когда женщины затеяли очередную свою визгливую перебранку. Поначалу он опасался, что они вот-вот перейдут к тумакам, после чего одной из них непременно полагалось бы умереть. Но женщины неизменно останавливались на самой грани между тумаками и дракой. В конце концов Конел решил, что так будет всегда, после чего получил возможность наслаждаться тем превосходным шоу, которое представляли собой их словесные перестрелки. Ну и ругались же эти женщины! Конел пополнял свой словарный запас, и любовь его от этого все больше крепла.
Повернувшись на другой бок, Конел снова погрузился в сон. По крутой и каменистой тропе титанида двигалась так же гладко, как каток по линолеуму. Не зря говорили, что транспорта комфортабельней титаниды в природе не существует.
Титаниды не сильно радовались тому, что их считают транспортом, но особенно и не возмущались. Так или иначе возили они только тех, кого хотели. Мало кому из людей довелось прокатиться на титаниде.
Сдвиг-по-Фазе (Двухдиезное Лидийское Трио) Рок-н-ролл ничего не имел против того, чтобы везти на себе Конела. После той операции над Сирокко Джонс почти пять мириоборотов тому назад они с Конелом успели стать самыми близкими друзьями. Порой между человеком и титанидой такое случалось. Рокки знал про Криса и Валью, которые любили друг друга вот уже двадцать лет, и про Сирокко Джонс и Менестреля, порой вступавших в любовные отношения, будучи при этом бабушкой и внуком, — хотя эта родственная связь была далеко не так проста, как, впрочем, и генеалогическое древо всякой титаниды. Рокки также слышал про великую любовь, которую Габи Мерсье питала к Псалтериону (Диезное Лидийское Трио) Гобой.
В физическом плане Рокки никогда не занимался с Конелом любовью и даже на это не рассчитывал, зная, что для Конела шоком будет узнать, что Рокки не прочь этим заняться. Кроме того, это было не совсем то, что называют любовью люди. Крис Мажор познал это с Вальей, и его любовь принесла ему страдания. Не было это и той любовью, что испытывают друг к другу титаниды. Нечто третье. Нечто сразу видное любой титаниде. В одно мгновение и без всякой на то причины все понимали, что тот или иной человек — человек такой-то титаниды, хотя у них хватало такта не облекать это в слова. Плохо ли, хорошо ли, но Рокки твердо знал, что Конел — его человек.
Тут Рокки задумался, считает ли Конел его «своей» титанидой.
Позади Конела и Рокки ехали Робин и Валья.
Робин испытывала душевное опустошение. Не очень она жаждала после всех этих лет встретиться с Крисом. Он тогда остался в Гее, а она вернулась... нет, не домой.
Дома у нее больше не было. Хотя она поднялась до самых верхов иерархии Ковена, даже одно время была Черной Мадонной, главой Совета. Робин добилась всех почестей, какие только могло пожаловать ей общество, — и в возрасте более раннем, чем кто-либо до нее.
Но при всем при том Робин была — и оставалась теперь — ужасно несчастной. Тяжело ей дались эти двадцать лет. Интересно, какими они стали для Криса.
— Валья, а ты случайно не знаешь... Титанида повернула голову. Ох, подумала Робин, лучше б она этого не делала. Гибкость титанид просто пугала.
— Да? Так что?
Робин уже забыла, о чем хотела спросить. Тогда она покачала головой, и Валья снова сосредоточила свое внимание на тропе. Титанида выглядела в точности такой, какой Робин ее помнила. Сколько ей тогда было лет? Пять? Значит, теперь двадцать пять. Начиная с третьего года жизни, когда они достигают зрелости, титаниды почти не меняются лет до пятидесяти, когда возраст все-таки начинает брать свое.
Робин успела так многое забыть. Например гейское безвременье. Поход длился уже довольно долго, но Робин понятия не имела, сколько именно. Они дважды вставали лагерем, и она поспала так крепко, как не удавалось уже многие годы. Нос успел зажить, да и рана в плече заметно подлечилась.
Как долго тянется гейское время.
Интересно все-таки — как же оно прошло для Криса?
Валья (Эолийское Соло) Мадригал беспокоилась за Робин.
Казалось, совсем недавно юная ведьма села на борт корабля, чтобы вернуться в свой Ковен. Валья, Робин, Крис и Змей отправились тогда на пикник. Феи с ними не было, но ее присутствие ощущалось. Как и незримое присутствие других: Псалтериона, Фанфары и Габи.
Потом Робин их покинула.
Теперь ей тридцать девять лет по земному счету, а выглядит она на все сорок девять. И тут еще это несносно-изумительное, совершенно сумасшедшее дитя, постоянно полыхающее огнем. Дитя с нравом еще более робиновским, чем у самой Робин. И еще этот... эмбрион.
Валья знала про человеческих младенцев, тысячами их видела. Но ее все время не оставляло чувство, что тут что-то не так.
Откинув покрывало, она взглянула на ребенка. Такой крошечный, что запросто на ладони уместится. Ребенок в ответ вылупил на Валью голубые глаза и расплылся в улыбке. Потом помахал ей крошечной ручонкой.
— Ма-ма! — изрек малыш и загукал от удовольствия.
Таковы были пока что пределы его речевых способностей. Дитя училось говорить и ходить. За несколько лет оно овладеет и другими навыками. Титаниды этой ступени не проходили. Они разом проскакивали младенчество и большую часть того, что у людей называется детством. Через несколько часов после рождения титаниды уже ходили, а вскоре начинали и говорить.
Людям приходилось учиться и другому — чему этот ребенок учиться даже еще не начал. Титаниды этому не учились; с другой стороны, титанид никому не приходилось с собой таскать, так что проблемы это не составляло. Валья повернулась и возвратила малыша его матери.
— Опять оно с полными пеленками.
— Он, Валья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151