И это при том, что по документам нам положено 180 суток для нормальной отработки всех этих задач! Мы с командиром взмолились: дайте хоть одну задачу отработать!
Вышли на мерную линию. Нам ее зачли как задачу Л-2 - одиночное плавание подводной лодки, на что по нормативам отводится не менее пяти суток. Ладно - сдали за сутки.
Вышли на глубоководное погружение. Душа не на месте: что-то будет… После такого ремонта уходить на 250 метров - рисковый номер. С нами идет комбриг капитан 1 ранга Юрий Даньков.
Погрузились на 150 метров - доклад из второго: в отсек поступает вода! Бьет сверху! Самый опасный тип пробоины - подволочная! Лезем в отсек и видим: резиновая прокладка съемного листа выпирает в отсек! Ее выдавливает забортным давлением. Оказывается, ее поставили наоборот! Ласточкиным хвостом кверху! Всплыли. Открутили все шпильки, подняли съемный лист. Это тоже надо было ухитриться. Тем более что волны через проем заплескивают в отсек, который, как известно - аккумуляторный. Пока меняли прокладку, матросы во втором отсеке прикрывали «дыру» тюфяками… Эх, народ у нас - умнейший. Золотые головы у мужиков! Заводскую работу в море сделали!
Всю предпоходную подготовку нам свернули до предела, прошли галопом размагничивание корпуса, мерную милю - это в шторм, когда не видно створных знаков, командир только успел левый мотор на малом ходу определить! Все для того, чтобы поставить птичку - «вып.» Это самая страшная птица не белом свете - «вып». Не выпь, а именно «вып» - «выполнено». Выполнено по принципу: «записал, но сделал - упущение; сделал, но не записал - преступление».
Очень торопились отправить нас в автономку, потому и на торпедные стрельбы в шторм послали, заранее зная, что торпеду в таких волнах никакой торпедолов не выловит. Заранее нам это простили - дали торпеду на утопление, лишь бы зачет подписать да птицу «вып» в документах поставить.
Наконец, настал срок выхода в автономку.
* * *
Уходили мы 12 февраля в 23часа 55 минут. За пять минут до рокового 13-го числа да ещё понедельника,… Комбриг Даньков лично чалки сбрасывал, как это было принято еще с военных времен.
Едва мы вышли за Сеть Наволок - шторм в шесть баллов. А ведь по флоту был объявлен ветер-раз на всю неделю! А нас выпихнули!
Ладно, идем. Бьем зарядку. Скис левый дизель. В чем дело? Механик докладывает - заводской брак.
Левый у нас левосторонний, к нему особый ЗИП нужен. Правый и средний - правосторонние. Средним - пошли. Правый на зарядку.
А шторм - жестокий зимний шторм - набирал силу: ураганный ветер с дождем. Пошло мощнейшее обледеневание. Глянул в корму, а вместо «Ивы» (антенна дальней радиосвязи) - ледяное бревно. Волна дикая. Стали поднимать выдвижные. Ещё один дизель вышел из строя. Зарядку не успели добить. Надо погружаться. Уходим под воду, даю малый ход. И вдруг резко пошли вниз - камнем!
Командир кричит:
- Три мотора полный вперед! Дуй в нос! Пошел ГОН из уравнительной за борт!
Всплыли. Ураган неиствует! «Иву» выбило из стопоров. И не поднимается она, и на стопора не ложится. Пытаемся кувалдами подбить. Ничего не выходит.
Погружаюсь. И снова камнем вниз. Еле всплыли. Косолапов вызывает командира БЧ-5:
- Механик, в чем дело?!
- Разбираемся, товарищ командир…
Доклад помощника нас просто убил - провизионка центрального поста залита морской водой. А там чай, сахар, кофе, печенье - все на выброс.
На корму глянул - а «Ивы» вообще нет. Только шестиметровый обрубок торчит. Штормом снесло.
Погружаемся в третий раз и опять - камнем. Понять ничего не можем. Однако все же докопались до причин.
Труба уравнительной цистерны проходит, как известно, через цистерну пресной воды. А в трубе - коррозия разъела дыру. Держала ледяная пробка, но после нескольких часов движения под водой она растаяла, и пресная вода естественно засолилась. Шесть тонн пригодной для питья и готовки пищи воды осталось только в кормовой цистерне.
И это столько бед всего за первые сутки похода!
Без пресной воды, без дальней связи, с поломанными дизелями… Вижу, командир всерьез задумался: а стоит ли идти с такими проблемами на боевую службу в Средиземное море?
По идее надо было возвращаться в базу…Это разумно. Но все мы представляли, какой после этого разразится скандал!
Капитан 2 ранга Косолапов собрал всех свободных от вахт офицеров в кают-компании: на «совет в Филях».
Обрисовал обстановку. Задумались. Никому не хочется возвращаться с позором. Стали кумекать: что имеем. Идем в надводном положении, потому что страшный туман. Норвеги сидят дома и не летают. Уже хорошо. Значит можно подремонтироваться в надводном положении. Провизионку осушили, две тонны воды откачали.
Имеем по стакану воды в сутки. Значит, кашу на морской воде будем варить.
Тут механик заверил, что опреснитель можно наладить. Ну, что ж действуйте, ребята!
На лодках нашего проекта опреснитель обычно демонтируют за ненадобностью. Механики таким образом удлиняют свои каюты. А здесь, на Б-807 в шестом отсеке ещё кое-что осталось. Наладили из чего смогли, все перебрали, собрали… А ведь это заводская работа! Золотые руки у нашего народа! Если захотят - черта в ступе сделают!
Воду парили в трюме шестого отсека. На десятые сутки получили первые литры.
Очень толковый был старшина команды мотористов - мичман Виктор Берлизов. На нем многое держалось. Командир БЧ-5 Мордовин из резервного экипажа. В поход из комендатуры забрали. Командир группы - молодой, неопытный. И только мичман Берлизов всё дело спасал.
Стоим на мостике. Лодка искалечена штормом - смотреть страшно. Идем в тумане. Надо в рынду звонить. Где рында? А она, как однажды выяснилось, у прежнего командира в гараже стоит - он ее на память о службе снял…
Однако идем. Сделали себе запас на 100 миль. Мало ли что?
* * *
19 февраля, воскресенье. Всплываем. Штормит. Легли на курс 120 градусов, чтобы волну с кормы под углом принимать. Дали людям отоспаться. Постепенно приходим в норму.
Идем, бьем зарядку. На мостике вахтенный офицер - лейтенант Самойленков. Небо чистое. Накат с кормы. Впервые взяли звезды, определились более-менее точно.
За пять минут до полуночи вдруг в центральный пост ударила из шахты рубочных люков вода. Била столбом секунд пять-семь, почти вечность. Понимаю - лодка фактически уходит под воду с открытым люком. Но почему? Вахтенный трюмный бросился к колонкам продувания. Но все цистерны уже продуты. Что за черт?!
И тут нижний люк - бац! - и закрылся. Ниагара перекрылась, только по настилу центрального поста морская вода гуляет. Трюм полон выше пойл- все переменники враз сгорели. Рубка полна воды. А в ней - матрос-рулевой и старпом капитан-лейтенант Владислав Иванов. Однако они не растерялись - нашли клапан осушения рубки, спустили воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Вышли на мерную линию. Нам ее зачли как задачу Л-2 - одиночное плавание подводной лодки, на что по нормативам отводится не менее пяти суток. Ладно - сдали за сутки.
Вышли на глубоководное погружение. Душа не на месте: что-то будет… После такого ремонта уходить на 250 метров - рисковый номер. С нами идет комбриг капитан 1 ранга Юрий Даньков.
Погрузились на 150 метров - доклад из второго: в отсек поступает вода! Бьет сверху! Самый опасный тип пробоины - подволочная! Лезем в отсек и видим: резиновая прокладка съемного листа выпирает в отсек! Ее выдавливает забортным давлением. Оказывается, ее поставили наоборот! Ласточкиным хвостом кверху! Всплыли. Открутили все шпильки, подняли съемный лист. Это тоже надо было ухитриться. Тем более что волны через проем заплескивают в отсек, который, как известно - аккумуляторный. Пока меняли прокладку, матросы во втором отсеке прикрывали «дыру» тюфяками… Эх, народ у нас - умнейший. Золотые головы у мужиков! Заводскую работу в море сделали!
Всю предпоходную подготовку нам свернули до предела, прошли галопом размагничивание корпуса, мерную милю - это в шторм, когда не видно створных знаков, командир только успел левый мотор на малом ходу определить! Все для того, чтобы поставить птичку - «вып.» Это самая страшная птица не белом свете - «вып». Не выпь, а именно «вып» - «выполнено». Выполнено по принципу: «записал, но сделал - упущение; сделал, но не записал - преступление».
Очень торопились отправить нас в автономку, потому и на торпедные стрельбы в шторм послали, заранее зная, что торпеду в таких волнах никакой торпедолов не выловит. Заранее нам это простили - дали торпеду на утопление, лишь бы зачет подписать да птицу «вып» в документах поставить.
Наконец, настал срок выхода в автономку.
* * *
Уходили мы 12 февраля в 23часа 55 минут. За пять минут до рокового 13-го числа да ещё понедельника,… Комбриг Даньков лично чалки сбрасывал, как это было принято еще с военных времен.
Едва мы вышли за Сеть Наволок - шторм в шесть баллов. А ведь по флоту был объявлен ветер-раз на всю неделю! А нас выпихнули!
Ладно, идем. Бьем зарядку. Скис левый дизель. В чем дело? Механик докладывает - заводской брак.
Левый у нас левосторонний, к нему особый ЗИП нужен. Правый и средний - правосторонние. Средним - пошли. Правый на зарядку.
А шторм - жестокий зимний шторм - набирал силу: ураганный ветер с дождем. Пошло мощнейшее обледеневание. Глянул в корму, а вместо «Ивы» (антенна дальней радиосвязи) - ледяное бревно. Волна дикая. Стали поднимать выдвижные. Ещё один дизель вышел из строя. Зарядку не успели добить. Надо погружаться. Уходим под воду, даю малый ход. И вдруг резко пошли вниз - камнем!
Командир кричит:
- Три мотора полный вперед! Дуй в нос! Пошел ГОН из уравнительной за борт!
Всплыли. Ураган неиствует! «Иву» выбило из стопоров. И не поднимается она, и на стопора не ложится. Пытаемся кувалдами подбить. Ничего не выходит.
Погружаюсь. И снова камнем вниз. Еле всплыли. Косолапов вызывает командира БЧ-5:
- Механик, в чем дело?!
- Разбираемся, товарищ командир…
Доклад помощника нас просто убил - провизионка центрального поста залита морской водой. А там чай, сахар, кофе, печенье - все на выброс.
На корму глянул - а «Ивы» вообще нет. Только шестиметровый обрубок торчит. Штормом снесло.
Погружаемся в третий раз и опять - камнем. Понять ничего не можем. Однако все же докопались до причин.
Труба уравнительной цистерны проходит, как известно, через цистерну пресной воды. А в трубе - коррозия разъела дыру. Держала ледяная пробка, но после нескольких часов движения под водой она растаяла, и пресная вода естественно засолилась. Шесть тонн пригодной для питья и готовки пищи воды осталось только в кормовой цистерне.
И это столько бед всего за первые сутки похода!
Без пресной воды, без дальней связи, с поломанными дизелями… Вижу, командир всерьез задумался: а стоит ли идти с такими проблемами на боевую службу в Средиземное море?
По идее надо было возвращаться в базу…Это разумно. Но все мы представляли, какой после этого разразится скандал!
Капитан 2 ранга Косолапов собрал всех свободных от вахт офицеров в кают-компании: на «совет в Филях».
Обрисовал обстановку. Задумались. Никому не хочется возвращаться с позором. Стали кумекать: что имеем. Идем в надводном положении, потому что страшный туман. Норвеги сидят дома и не летают. Уже хорошо. Значит можно подремонтироваться в надводном положении. Провизионку осушили, две тонны воды откачали.
Имеем по стакану воды в сутки. Значит, кашу на морской воде будем варить.
Тут механик заверил, что опреснитель можно наладить. Ну, что ж действуйте, ребята!
На лодках нашего проекта опреснитель обычно демонтируют за ненадобностью. Механики таким образом удлиняют свои каюты. А здесь, на Б-807 в шестом отсеке ещё кое-что осталось. Наладили из чего смогли, все перебрали, собрали… А ведь это заводская работа! Золотые руки у нашего народа! Если захотят - черта в ступе сделают!
Воду парили в трюме шестого отсека. На десятые сутки получили первые литры.
Очень толковый был старшина команды мотористов - мичман Виктор Берлизов. На нем многое держалось. Командир БЧ-5 Мордовин из резервного экипажа. В поход из комендатуры забрали. Командир группы - молодой, неопытный. И только мичман Берлизов всё дело спасал.
Стоим на мостике. Лодка искалечена штормом - смотреть страшно. Идем в тумане. Надо в рынду звонить. Где рында? А она, как однажды выяснилось, у прежнего командира в гараже стоит - он ее на память о службе снял…
Однако идем. Сделали себе запас на 100 миль. Мало ли что?
* * *
19 февраля, воскресенье. Всплываем. Штормит. Легли на курс 120 градусов, чтобы волну с кормы под углом принимать. Дали людям отоспаться. Постепенно приходим в норму.
Идем, бьем зарядку. На мостике вахтенный офицер - лейтенант Самойленков. Небо чистое. Накат с кормы. Впервые взяли звезды, определились более-менее точно.
За пять минут до полуночи вдруг в центральный пост ударила из шахты рубочных люков вода. Била столбом секунд пять-семь, почти вечность. Понимаю - лодка фактически уходит под воду с открытым люком. Но почему? Вахтенный трюмный бросился к колонкам продувания. Но все цистерны уже продуты. Что за черт?!
И тут нижний люк - бац! - и закрылся. Ниагара перекрылась, только по настилу центрального поста морская вода гуляет. Трюм полон выше пойл- все переменники враз сгорели. Рубка полна воды. А в ней - матрос-рулевой и старпом капитан-лейтенант Владислав Иванов. Однако они не растерялись - нашли клапан осушения рубки, спустили воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108