В аварийном - турбинном - отсеке 16 человек да ещё 11 во встроенной в него гермокапсуле пульта управления реакторами. В первые минуты беды появились и первые жертвы - задохнулся старший матрос Ерин. Командир принял решение - всплывать, а людей из Седьмого перевести в кормовые отсеки. Турбинисты, сколько могли, держали ход, необходимый для всплытия с глубины 70 метров. Но пламя не унималось и даже усиливалось. Один за одним покидая боевые посты, турбинисты и управленцы перебирались в смежный, Восьмой, отсек, унося с собой тела погибших. Едва К-122 потеряла ход, как сразу же сработала аварийная защита реакторов. Одна беда не приходит: из-за внезапного обесточивания компенсирующие решетки не опустились до конца, а остались в промежуточном состоянии. Оба не полностью заглушенные реакторы создавали опасность ядерной аварии. Но сейчас решалась судьба 62 человек, отрезанных пожаром в корме от спасительного выхода наверх. Они скопились в двух отсеках - 8-м и 9-м. Правда, у них был люк для аварийного выхода на кормовую надстройку, но люк этот не отдраивался из-за сильного наддува 8-го отсека. Надо было стравить излишек давления. Но как соединиться с земной атмосферой, когда вся корма - абсолютно герметична? Эту задачу пришлось решать мичману-торпедисту Виктору Белевцеву. И он решил ее ценой своей жизни. В смертельно задымленном кормовом отсеке развернулась под его руководством трудоемкая спасательная операция. Идея была такая - выгрузить из кормовых аппаратов одну из торпед, разблокировать заднюю и переднюю крышки, открыть аппаратную трубу и по ней стравить избыток давления. Но торпедные аппараты находятся под водой. Чтобы они приподнялись над поверхностью моря, необходимо создать дифферент на нос, то есть притопить его. Сделать это могли только из центрального поста. Мичман Белевцев должен был держать с ГКП, главным командным пунктом связь по громкоговорящему устройству. Для этого надо было то и дело снимать маску дыхательного аппарата и вольно или невольно вдыхать толику горячих ядовитых газов (температура в отсеке поднялась до 70°). К тому же Белевцев делил свой аппарат с боцманом мичманом Солохой, по очереди прикладываясь к загубнику с живительным кислородом. В конце концов Виктор Белевцев упал замертво. Но главное он успел сделать: его торпедисты в кромешной тьме, тесноте, жаре, дыму сняли со стеллажа запасную торпеду, на ее место вытащили из трубы аппарата самоходный имитатор подводной лодки, разблокировали обе крышки, и дождавшись команды из центрального поста, открыли их враз, сравняв давление в кормовых отсеках с атмосферой. Теперь можно было открыть и аварийно-спасательный люк 8-го отсека. Это удалось сделать только извне - с помощью аварийной партии, которую возглавил старпом капитан 3 ранга Геннадий Гарусов. Спасатели вышли на корпус лодки через боевую рубку, пробрались на корму (по счастью, океан был спокоен) и через наружный маховик отдраили кремальерный запор. Сделать это изнутри, из отсека полуживым людям было не под силу. Таким образом на свежий воздух вышли 46 человек, они вынесли с собой двух потерявших сознание и девять погибших. Ещё пять тел остались в аварийном отсеке. Казалось, можно было бы перевести дух, но морская судьбина насылала одну беду за другой. Теперь в центральном посту вспыхнул пожар - загорелось РДУ - регенерационная двухъярусная установка. Надо было срочно посылать в эфир сигнал бедствия. И опять роковое «но». Радиорубка, находившаяся во 2-м отсеке, не могла быть запитана: выбивало батарейные автоматы. Мичман Иванов руками удерживал их во включенном состоянии. Однако и это не помогало. Оставалось вытащить из недр 3-го отсека резервную переносную радиостанцию Р-105. За ней полез грузный мичман Ляшенко, старшина команды радиотелеграфистов, но потерял сознание и свалился за гироскопом. Его случайно обнаружили лодочный минер капитан-лейтенант Александр Калиниченко, которые обследовали 3-й отсек перед подачей туда огнегасящего газа фреона.
- Откуда только силы взялись, - удивлялся Калиниченко, - чтобы перетащить 100-килограммового мичмана из 3-го во 2-й, из 2-го в трюм 1-го отсека, а затем с помощью каната для погрузки малогабаритных торпед, поднять его на торпедную палубу и через носовой люк на надстройку. Наш корабельный врач майор медслужбы Александр Корольков спас жизни и мичмана Ляшенко, и командира 2-го дивизиона БЧ-5 капитана 3 ранга Николая Трушкова, и ещё многих других моряков.
Нужна была связь - как воздух. Но Р-105, которыми были укомплектованы отсеки живучести и радиостанция «Плот» оказались слишком маломощными. Тогда с мостика стали подавать сигнальные ракеты. Цепь жестоких случайностей прервалась счастливым событием: заметив в океане наши сигналы английский газовоз «Гарри» подвернул к нам и лег в дрейф. Англичане спустили шлюпку и доставили нам двадцать 20-литровых канистр с пресной водой и медицинскую аптечку. Обратным рейсом на английское судно ушла наша группа в составе помощника командира Владимира Савенкова, командира боевой части связи и РТС Виктора Смердина и командира группы КИПиА (контрольно-измерительных приборов и автоматики) лейтенанта Гусева, который неплохо знал английский язык. Через судовую радиостанцию англичан было передано аварийное донесение от «Урагана» (так в то время обозначалась аварийная атомная подлодка). Оно было принято советским посольством в Японии и передано в Москву по назначению.

Как глушили реакторы

Положение К-122 было столь серьезным, что командир Геннадий Сизов решился на небывалую вещь - принять первую помощь от британского судна, ходившего под флагом одной из ведущих стран НАТО. Уже за одно это его командирская карьера была предрешена.
Ещё не было ни «Комсомольца», ни «Курска», но уже была К-8, затонувшая в Бискайском заливе, и К-129, погибшая под Гавайями, была К-56, протараненная судном «Аксель Берг». Больше всего Сизов опасался повторение трагедии К-8, которая после такого же пожара с регенерацией затонула вместе с вахтенной сменой и командиром. Вода сквозь прогоревшие сальники постепенно заполнила аварийный отсек. Тем более пожар в 7-м отсеке все ещё бушевал и раскаленный в этом месте корпус набирал зловещий малиновый цвет. В любой момент металл от перепада температур мог дать трещину и тогда… И тогда атомоход ушел бы в свое последнее погружение с незаглушенными реакторами. Именно это угнетало в те и без того тревожные часы командира. Как заглушить реакторы? Через задымленные отсеки к ним не пробраться… Выход из положения нашел инженер-механик капитан 2 ранга Юрий Шлыков. Это был самый старший по годам человек на К-122, старше командира, рассудительный и несуетной. Перебрав все варианты он предложил самый реальный:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108