Вверху Молли написала своим бисерным почерком: "Мои самые любимые люди".
А под надписью были наклеены три фотографии - сэр Чарлз Армитидж, Джон Уэйн... и я.
48
Впервые в жизни я видел, чтобы человек снял велосипедные защипки с брючин, выходя из дома.
В этот коттедж меня вызвал некий мистер Колуэлл к заболевшей собаке. Я как раз вылез из машины, когда на крыльцо вышел мужчина, внимательно посмотрел через плечо, нагнулся и снял защипки. И нигде не было видно велосипеда!
- Извините за нескромный вопрос, - сказал я. - Но для чего вам защипки?
Он еще раз посмотрел через плечо, ухмыльнулся и ответил с полной невозмутимостью:
- Здрасьте, мистер Хэрриот. Вот забежал снять показания газового счетчика, ну и обезопасился.
- Обезопасились?
- Ага. От блох.
- Как так - блох?
- Ну да. Колуэллы - люди хорошие, но хозяйка не сказать чтоб такая уж чистюля, и блох у них пруд пруди.
- Но... - Я уставился на него. - Защипки... не понимаю...
- Защипки? - Он засмеялся. - Ну чтобы эти твари мне в брючины не набились. - Он сунул защипки в карман и скрылся за углом, видимо направляясь по следующему адресу.
Я посмеивался ему вслед. Боялся, что к нему в брюки заберутся блохи! Надо же такое придумать. С газовщиком я был знаком много лет, и он всегда казался мне здравомыслящим человеком, и вот нате - настоящая мания. Есть же люди/ которые то и дело моют руки. И, конечно, защипки он надевает всякий раз, когда входит в чей-то дом. Я дошел до угла и посмотрел на домики вдоль улицы, но он уже скрылся из виду.
Чего только люди не умудряются вбить себе в голову! Подобные фантазии всегда меня интересовали. Но блошиный комплекс? Что-то новенькое. А вдруг бедняга очень из-за него страдает? Впрочем, расстался он со мной весело насвистывая, а потому, надо полагать, навязчивая идея не оказывает на него гнетущего воздействия. Возвращаясь к своей машине, я улыбался блаженной улыбкой: ведь был четверг, а это - последний вызов, и после него начнется мой выходной день.
Ветеринария составляла суть моей жизни, и ни на какую другую профессию я ее не променял бы, однако в бочке меда имелась ложечка дегтя - занимался я ею круглые сутки. Кроме второй половины четверга. И в четверг я всегда просыпался в радужном настроении, зная, что после полудня мы с Хелен вольными птицами улетим в Бротон. Неторопливо перекусим в одном из чудесных тамошних кафе, потом встретимся с моим приятелем Гордоном Реем, ветеринаром из Боробриджа, и его женой Джин, тоже на краткий срок забывшими про телефон и резиновые сапоги. Вместе побродим по магазинам, выпьем чаю, сходим в кино. Программа, возможно, не ахти какая увлекательная, но нам она сулила благословенный отдых.
А на этот раз нас ждало особое удовольствие: сестры, мисс Уитлинг, столпы Дарроубийского музыкального общества, дали Хелен билеты на концерт симфонического оркестра Халлэ. Побываем в Бротоне, вернемся домой переодеться, заедем за сестрами - и назад в Бротон! Дирижировать должен был мой старый кумир сэр Джон Барбиролли, а от одного вида программы просто слюнки текли: "Кориолан", Скрипичный концерт Элгара и Первая симфония Брамса.
Удовлетворенно вздохнув от одного только предвкушения, я постучал в дверь Колуэллов: максимум час - и мы покатим в Бротон.
Открыл хозяин дома - мужчина лет шестидесяти, в рубашке с расстегнутым воротом, небритый, но приветливо улыбающийся.
- Входите-ка, мистер Хэрриот! - воскликнул он с гостеприимным жестом. - Извиняюсь, конечно, что мы вас заставили сюда тащиться, да только машины у нас не имеется, а псу нашему что-то худо.
- Конечно, мистер Колуэлл. Насколько я понял, его ударила машина.
- Ага. Выбежал утром на мостовую перед почтовым фургоном, ну и полетел вверх тормашками. - Улыбка исчезла с его губ, в глазах появилась тревога. - Может, обойдется? Бедняга Рупи! Мы его так прозвали, потому что он лает по-особому - руп, руп!
Дверь вела прямо в комнату, где воздух был куда более спертым и ароматным, чем в коровнике. Мебель,Покрывала густая пыль, на столе и на полу в живописном беспорядке валялись газеты, одежда и объедки. Да, чистюлей миссис Колуэлл назвать было трудно.
Тут из кухни появилась сама дама и поздоровалась со мной так же приветливо, как и супруг, но глаза у нее покраснели и опухли от слез.
- Ох, мистер Хэрриот, - сказала она дрожащим голосом, - Рули нас насмерть перепугал. Он в жизни ничем не болел, и вот вдруг... А что, если он не выживет?
Я посмотрел на пса, вытянувшегося в корзине у стены. Дворняга, но с заметной примесью спаниеля. Он глядел печальными глазами, полными ужаса.
- Он сам добрался до дома? - спросил я.
- Нет, мы его на руках принесли, - сглотнув, ответил мистер Колуэлл. - Мы думаем, может, ему хребет перешибло.
- Х-м-м... Ну посмотрим. - Я опустился на колени рядом с корзиной, и Колуэллы тоже встали на колени справа и слева от меня. Я оттянул нижнее веко Рули и увидел розовую конъюнктиву.
- Цвет нормальный. Никаких признаков внутренних повреждений. - Я ощупал ноги, ребра, таз и не обнаружил переломов.
- Ну-ка, старина, поглядим, как ты стоишь, - сказал я, осторожно подсунул руку под живот и начал легонько приподнимать моего пациента. Он протестующе заскулил, и хозяева ответили сочувственными возгласами:
- Бедненький Рупи! Потерпи, малыш! Он у нас молодец. - При этом они нежно его поглаживали.
Но я упрямо продолжал его поднимать, пока он, пошатываясь, не встал на все четыре лапы, а потом позволил ему лечь.
- Ну он как будто дешево отделался, - сказал я. - Ушибы, конечно, и подушечки лап у него ободраны, однако уверен, что ничего серьезного нет.
Колуэллы с воплями радости удвоили свои ласки, а Рупи умильно глядел на всех нас большими, трогательно-грустными глазами спаниеля. Он явно извлекал из ситуации все что мог.
Мы все трое поднялись на ноги, и я открыл чемоданчик.
- Ну-с, сделаем пару инъекций, чтобы уменьшить боль и ускорить заживление лап. - Я ввел стероидный препарат, антибиотик и отсчитал несколько пенициллиновых таблеток. - Конечно, он еще в шоке, но, по-моему, немножечко преувеличивает. - Со смехом я потрепал лохматую голову. - Ты, кажется, стреляный воробей, Рупи.
Колуэллы весело подхватили:
- Вот уж верно, мистер Хэрриот, он всегда представляется! Но по щеке хозяйки сползла еще одна слеза.
- Да только такая радость, что мы его не потеряем... - Тут она быстро утерла лицо тыльной стороной ладони.
- Отпразднуем чашечкой чайку, а, мистер Хэрриот? Времечко у вас найдется?
Меня манил Бротон, но сказать "нет" духа не хватило.
- Отлично! Большое спасибо, но вообще-то я тороплюсь.
Чайник скоро закипел, миссис Колуэлл устроила подобие прогалины в джунглях на столе и водрузила туда чашки. Прихлебывая чай, поглядывая на добродушную пару, на то, как они смеются и с любовью смотрят на свою собаку, я мысленно согласился с газовщиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
А под надписью были наклеены три фотографии - сэр Чарлз Армитидж, Джон Уэйн... и я.
48
Впервые в жизни я видел, чтобы человек снял велосипедные защипки с брючин, выходя из дома.
В этот коттедж меня вызвал некий мистер Колуэлл к заболевшей собаке. Я как раз вылез из машины, когда на крыльцо вышел мужчина, внимательно посмотрел через плечо, нагнулся и снял защипки. И нигде не было видно велосипеда!
- Извините за нескромный вопрос, - сказал я. - Но для чего вам защипки?
Он еще раз посмотрел через плечо, ухмыльнулся и ответил с полной невозмутимостью:
- Здрасьте, мистер Хэрриот. Вот забежал снять показания газового счетчика, ну и обезопасился.
- Обезопасились?
- Ага. От блох.
- Как так - блох?
- Ну да. Колуэллы - люди хорошие, но хозяйка не сказать чтоб такая уж чистюля, и блох у них пруд пруди.
- Но... - Я уставился на него. - Защипки... не понимаю...
- Защипки? - Он засмеялся. - Ну чтобы эти твари мне в брючины не набились. - Он сунул защипки в карман и скрылся за углом, видимо направляясь по следующему адресу.
Я посмеивался ему вслед. Боялся, что к нему в брюки заберутся блохи! Надо же такое придумать. С газовщиком я был знаком много лет, и он всегда казался мне здравомыслящим человеком, и вот нате - настоящая мания. Есть же люди/ которые то и дело моют руки. И, конечно, защипки он надевает всякий раз, когда входит в чей-то дом. Я дошел до угла и посмотрел на домики вдоль улицы, но он уже скрылся из виду.
Чего только люди не умудряются вбить себе в голову! Подобные фантазии всегда меня интересовали. Но блошиный комплекс? Что-то новенькое. А вдруг бедняга очень из-за него страдает? Впрочем, расстался он со мной весело насвистывая, а потому, надо полагать, навязчивая идея не оказывает на него гнетущего воздействия. Возвращаясь к своей машине, я улыбался блаженной улыбкой: ведь был четверг, а это - последний вызов, и после него начнется мой выходной день.
Ветеринария составляла суть моей жизни, и ни на какую другую профессию я ее не променял бы, однако в бочке меда имелась ложечка дегтя - занимался я ею круглые сутки. Кроме второй половины четверга. И в четверг я всегда просыпался в радужном настроении, зная, что после полудня мы с Хелен вольными птицами улетим в Бротон. Неторопливо перекусим в одном из чудесных тамошних кафе, потом встретимся с моим приятелем Гордоном Реем, ветеринаром из Боробриджа, и его женой Джин, тоже на краткий срок забывшими про телефон и резиновые сапоги. Вместе побродим по магазинам, выпьем чаю, сходим в кино. Программа, возможно, не ахти какая увлекательная, но нам она сулила благословенный отдых.
А на этот раз нас ждало особое удовольствие: сестры, мисс Уитлинг, столпы Дарроубийского музыкального общества, дали Хелен билеты на концерт симфонического оркестра Халлэ. Побываем в Бротоне, вернемся домой переодеться, заедем за сестрами - и назад в Бротон! Дирижировать должен был мой старый кумир сэр Джон Барбиролли, а от одного вида программы просто слюнки текли: "Кориолан", Скрипичный концерт Элгара и Первая симфония Брамса.
Удовлетворенно вздохнув от одного только предвкушения, я постучал в дверь Колуэллов: максимум час - и мы покатим в Бротон.
Открыл хозяин дома - мужчина лет шестидесяти, в рубашке с расстегнутым воротом, небритый, но приветливо улыбающийся.
- Входите-ка, мистер Хэрриот! - воскликнул он с гостеприимным жестом. - Извиняюсь, конечно, что мы вас заставили сюда тащиться, да только машины у нас не имеется, а псу нашему что-то худо.
- Конечно, мистер Колуэлл. Насколько я понял, его ударила машина.
- Ага. Выбежал утром на мостовую перед почтовым фургоном, ну и полетел вверх тормашками. - Улыбка исчезла с его губ, в глазах появилась тревога. - Может, обойдется? Бедняга Рупи! Мы его так прозвали, потому что он лает по-особому - руп, руп!
Дверь вела прямо в комнату, где воздух был куда более спертым и ароматным, чем в коровнике. Мебель,Покрывала густая пыль, на столе и на полу в живописном беспорядке валялись газеты, одежда и объедки. Да, чистюлей миссис Колуэлл назвать было трудно.
Тут из кухни появилась сама дама и поздоровалась со мной так же приветливо, как и супруг, но глаза у нее покраснели и опухли от слез.
- Ох, мистер Хэрриот, - сказала она дрожащим голосом, - Рули нас насмерть перепугал. Он в жизни ничем не болел, и вот вдруг... А что, если он не выживет?
Я посмотрел на пса, вытянувшегося в корзине у стены. Дворняга, но с заметной примесью спаниеля. Он глядел печальными глазами, полными ужаса.
- Он сам добрался до дома? - спросил я.
- Нет, мы его на руках принесли, - сглотнув, ответил мистер Колуэлл. - Мы думаем, может, ему хребет перешибло.
- Х-м-м... Ну посмотрим. - Я опустился на колени рядом с корзиной, и Колуэллы тоже встали на колени справа и слева от меня. Я оттянул нижнее веко Рули и увидел розовую конъюнктиву.
- Цвет нормальный. Никаких признаков внутренних повреждений. - Я ощупал ноги, ребра, таз и не обнаружил переломов.
- Ну-ка, старина, поглядим, как ты стоишь, - сказал я, осторожно подсунул руку под живот и начал легонько приподнимать моего пациента. Он протестующе заскулил, и хозяева ответили сочувственными возгласами:
- Бедненький Рупи! Потерпи, малыш! Он у нас молодец. - При этом они нежно его поглаживали.
Но я упрямо продолжал его поднимать, пока он, пошатываясь, не встал на все четыре лапы, а потом позволил ему лечь.
- Ну он как будто дешево отделался, - сказал я. - Ушибы, конечно, и подушечки лап у него ободраны, однако уверен, что ничего серьезного нет.
Колуэллы с воплями радости удвоили свои ласки, а Рупи умильно глядел на всех нас большими, трогательно-грустными глазами спаниеля. Он явно извлекал из ситуации все что мог.
Мы все трое поднялись на ноги, и я открыл чемоданчик.
- Ну-с, сделаем пару инъекций, чтобы уменьшить боль и ускорить заживление лап. - Я ввел стероидный препарат, антибиотик и отсчитал несколько пенициллиновых таблеток. - Конечно, он еще в шоке, но, по-моему, немножечко преувеличивает. - Со смехом я потрепал лохматую голову. - Ты, кажется, стреляный воробей, Рупи.
Колуэллы весело подхватили:
- Вот уж верно, мистер Хэрриот, он всегда представляется! Но по щеке хозяйки сползла еще одна слеза.
- Да только такая радость, что мы его не потеряем... - Тут она быстро утерла лицо тыльной стороной ладони.
- Отпразднуем чашечкой чайку, а, мистер Хэрриот? Времечко у вас найдется?
Меня манил Бротон, но сказать "нет" духа не хватило.
- Отлично! Большое спасибо, но вообще-то я тороплюсь.
Чайник скоро закипел, миссис Колуэлл устроила подобие прогалины в джунглях на столе и водрузила туда чашки. Прихлебывая чай, поглядывая на добродушную пару, на то, как они смеются и с любовью смотрят на свою собаку, я мысленно согласился с газовщиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91