Бабушка Биррелл поставила на булыжник доильный табурет, а на него положила аккуратно сложенный прямоугольник чистейшего свежевыглаженного полотенца, а на полотенце опустила шарик дорогого лавандового мыла в запечатанной обертке. Картину довершило сверкающее алюминиевое ведерко с горячей, исходящей паром водой. Ничего прелестнее я в жизни не видел.
Я благоговейно вскрыл обертку, взял мыло, которого еще не касались ничьи пальцы, опустил пылающие руки в воду и, пока намыливал их, вдыхая лавандовый аромат пышной пены, просто ворковал от восторга. Фермер бесстрастно стоял рядом, хотя его губы, пожалуй, подергивались чуть насмешливо, но бабушка Биррелл и Люси следили за моим омовением просто как завороженные.
У Бирреллов всегда бывало так, и я радовался, хотя и не мог понять, чем объясняется такая благодать. Возможно, Зигфрид был не слишком не прав, когда утверждал, что я нравлюсь старушкам - он вечно подтрунивал над моим "гаремом" из дам, разменявших восьмой десяток, которые настаивали, чтобы их собак лечил только я. Но в чем бы ни заключалась причина, я упивался покровительством бабушки Биррелл. По ее мнению, мне было положено все самое лучшее. Мистер Хэрриот не должен знать отказа ни в чем.
Как-то утром в субботу Зигфрид перебросил мне через стол номер "Дарроуби энд Холтон таймс".
- Боюсь, Джеймс, тут для вас есть грустная новость, - сочувственно произнес он, указывая на столбец.
Это были оповещения о кончинах. "Миссис Марджори Биррелл, 78 лет, возлюбленная супруга покойного Херберта Биррелла..." Я дочитал до конца с нарастающим ощущением потери, с горьким сознанием, что еще чему-то хорошему пришел конец.
Зигфрид сочувственно улыбнулся мне.
- Ваша приятельница с чистыми полотенцами?
- Да. - Чистые полотенца были ее выражением дружбы, и я знал, что сохраню о ней самую дружескую память. Мне представилось, как она в цветастом переднике стоит с Люси возле табурета. Она принадлежала к тому поколению фермеров, на долю которого выпали тяжкие годы перед войной, и ее худая, чуть сгорбленная фигура и морщинистое лицо свидетельствовали о трудных временах. Такие лица были у очень многих йоркширских стариков и старух - суровые, но добрые. Я понял, что мне будет очень ее не хватать.
И остро это почувствовал, когда в следующий раз приехал на ферму Бирреллов. Кончив работу, я посмотрел на свои грязные руки и с болью подумал, что старушка уже не войдет в эту дверь никогда. Конечно, Джордж Биррелл мешковины не предложит, но все-таки как мне вымыть руки?
Пока я стоял так, дверь коровника открылась от толчка, и в нее, слегка пошатываясь, вошла маленькая Люси со знакомым сверкающим ведерком в руке. Потом она вытащила из-под мышки полотенце с мылом и положила их на доильный табурет. Полотенце было таким же белоснежным и аккуратно сложенным, а мыло - туалетным, с невскрытой оберткой, как прежде.
Чуть раскрасневшись, девочка посмотрела на меня.
- Бабуля велела мне ухаживать за вами, - сказала она застенчиво. - И объяснила, как все нужно делать.
В горле у меня поднялся комок.
- Спасибо, Люси... Это замечательно. И ты все сделала отлично. Она кивнула, очень довольная, а я покосился на ее отца - он стоял рядом, облокотившись о корову. Но его лицо оставалось непроницаемым.
Я снял обертку с мыла, начал намыливаться, и аромат лаванды перенес меня в прошлое.
Я мыл руки в полной тишине, а потом девочка сказала:
- Мистер Хэрриот, вот только... Мне уже пять, и я скоро пойду в школу. И просто не знаю, как вы будете обходиться без меня.
Слова прозвучали так знакомо! В том же возрасте моя дочка Рози страшно беспокоилась, как я буду обходиться без нее, и старалась утешить, напоминая, что по субботам и воскресеньям я могу по-прежнему на нее рассчитывать.
Я не нашелся, что ответить, но тут вмешался ее отец:
- Не переживай так, родная, - сказал он. - Я постараюсь тебя заменить, только ты меня научи, а вообще я теперь буду вызывать мистера Хэрриота только по субботам, если получится.
21
Когда я взял телефонную трубку, у меня перехватило дыхание.
- Извините, лорд Халтон, - сказал я. - Боюсь, мне придется заехать к вашей лошади попозже. У меня ночью сдуло дом.
На другом конце провода воцарилась мертвая тишина, и я почувствовал, что благодушный пэр никак не может поверить своим ушам. А потому приступил к объяснениям:
- Как вы знаете, ночью дул ураганный ветер - скорость девяносто миль в час, насколько я понял, - а у дома, который я строю, стены как раз были выведены под крышу. Рано утром я, как обычно, отправился на стройку посмотреть, что там делается, а дом сдуло. Только груды кирпича и обломки лесов. Ну и мне необходимо кое о чем распорядиться.
И снова тишина, а затем три слова:
- С ума сойти!
Я навсегда запомнил реплику эксцентричного, но очень милого маркиза Халтона, это был горький момент в моей жизни, потому что три слова, произнесенные с его обычной изысканной дикцией, убедительно выразили потрясение и сочувствие, которые он, несомненно, испытывал.
Событие это отметило еще один этап в моих попытках переселить семью в более благоустроенное жилище - попытках, начало которым положила неудача с покупкой домика миссис Драйден.
Я далеко не сразу пришел в себя после битвы на аукционе в "Гуртовщиках". Слишком уж радужными были мои надежды, и тягостное ощущение поражения не отпускало меня, потому что я вынужден был наблюдать, как моя жена по-прежнему мечется по просторам Скелдейл-Хауса. Сама Хелен, лучше умеющая приспосабливаться к обстоятельствам, только смеялась.
- Что-нибудь еще подвернется, - говорила она, весело отскребывая и полируя. Но ее безмятежность только подливала масла в огонь и укрепляла мое почти маниакальное желание вызволить ее из Скелдейл-Хауса.
Потом я наткнулся на объявление в "Дарроуби энд Холтон таймс", и тьму пронзил луч света.
- Погляди, Хелен! - воскликнул я, указывая на фотографию среди объявлений агентов по продаже недвижимости на первой странице. - Я этот дом знаю. Отличный дом.
Она заглянула через мое плечо.
- А, да. На шоссе в Деннаби. Я его помню. Очень симпатичный. - Тут она вопросительно посмотрела на меня. - Но это настоящий особнячок и будет стоить куда дороже, чем полукоттедж миссис Драйден.
- Вовсе нет! Мы с Бутлендом подняли цену домика миссис Драйден куда выше его реальной стоимости. Ведь стоил он всего две тысячи фунтов. А этот пойдет по нормальной цене, примерно за три тысячи. Думаю, такую сумму строительное > общество мне ссудит.
Обедать в этот день я явился, опьяненный успехом. Представитель общества был очень любезен - закладную несомненно можно устроить.
- Все будет чудесно, Хелен, - сказал я. - И очень хорошо, что мы не купили тот домишко. Этот во всех отношениях подходит нам куда больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Я благоговейно вскрыл обертку, взял мыло, которого еще не касались ничьи пальцы, опустил пылающие руки в воду и, пока намыливал их, вдыхая лавандовый аромат пышной пены, просто ворковал от восторга. Фермер бесстрастно стоял рядом, хотя его губы, пожалуй, подергивались чуть насмешливо, но бабушка Биррелл и Люси следили за моим омовением просто как завороженные.
У Бирреллов всегда бывало так, и я радовался, хотя и не мог понять, чем объясняется такая благодать. Возможно, Зигфрид был не слишком не прав, когда утверждал, что я нравлюсь старушкам - он вечно подтрунивал над моим "гаремом" из дам, разменявших восьмой десяток, которые настаивали, чтобы их собак лечил только я. Но в чем бы ни заключалась причина, я упивался покровительством бабушки Биррелл. По ее мнению, мне было положено все самое лучшее. Мистер Хэрриот не должен знать отказа ни в чем.
Как-то утром в субботу Зигфрид перебросил мне через стол номер "Дарроуби энд Холтон таймс".
- Боюсь, Джеймс, тут для вас есть грустная новость, - сочувственно произнес он, указывая на столбец.
Это были оповещения о кончинах. "Миссис Марджори Биррелл, 78 лет, возлюбленная супруга покойного Херберта Биррелла..." Я дочитал до конца с нарастающим ощущением потери, с горьким сознанием, что еще чему-то хорошему пришел конец.
Зигфрид сочувственно улыбнулся мне.
- Ваша приятельница с чистыми полотенцами?
- Да. - Чистые полотенца были ее выражением дружбы, и я знал, что сохраню о ней самую дружескую память. Мне представилось, как она в цветастом переднике стоит с Люси возле табурета. Она принадлежала к тому поколению фермеров, на долю которого выпали тяжкие годы перед войной, и ее худая, чуть сгорбленная фигура и морщинистое лицо свидетельствовали о трудных временах. Такие лица были у очень многих йоркширских стариков и старух - суровые, но добрые. Я понял, что мне будет очень ее не хватать.
И остро это почувствовал, когда в следующий раз приехал на ферму Бирреллов. Кончив работу, я посмотрел на свои грязные руки и с болью подумал, что старушка уже не войдет в эту дверь никогда. Конечно, Джордж Биррелл мешковины не предложит, но все-таки как мне вымыть руки?
Пока я стоял так, дверь коровника открылась от толчка, и в нее, слегка пошатываясь, вошла маленькая Люси со знакомым сверкающим ведерком в руке. Потом она вытащила из-под мышки полотенце с мылом и положила их на доильный табурет. Полотенце было таким же белоснежным и аккуратно сложенным, а мыло - туалетным, с невскрытой оберткой, как прежде.
Чуть раскрасневшись, девочка посмотрела на меня.
- Бабуля велела мне ухаживать за вами, - сказала она застенчиво. - И объяснила, как все нужно делать.
В горле у меня поднялся комок.
- Спасибо, Люси... Это замечательно. И ты все сделала отлично. Она кивнула, очень довольная, а я покосился на ее отца - он стоял рядом, облокотившись о корову. Но его лицо оставалось непроницаемым.
Я снял обертку с мыла, начал намыливаться, и аромат лаванды перенес меня в прошлое.
Я мыл руки в полной тишине, а потом девочка сказала:
- Мистер Хэрриот, вот только... Мне уже пять, и я скоро пойду в школу. И просто не знаю, как вы будете обходиться без меня.
Слова прозвучали так знакомо! В том же возрасте моя дочка Рози страшно беспокоилась, как я буду обходиться без нее, и старалась утешить, напоминая, что по субботам и воскресеньям я могу по-прежнему на нее рассчитывать.
Я не нашелся, что ответить, но тут вмешался ее отец:
- Не переживай так, родная, - сказал он. - Я постараюсь тебя заменить, только ты меня научи, а вообще я теперь буду вызывать мистера Хэрриота только по субботам, если получится.
21
Когда я взял телефонную трубку, у меня перехватило дыхание.
- Извините, лорд Халтон, - сказал я. - Боюсь, мне придется заехать к вашей лошади попозже. У меня ночью сдуло дом.
На другом конце провода воцарилась мертвая тишина, и я почувствовал, что благодушный пэр никак не может поверить своим ушам. А потому приступил к объяснениям:
- Как вы знаете, ночью дул ураганный ветер - скорость девяносто миль в час, насколько я понял, - а у дома, который я строю, стены как раз были выведены под крышу. Рано утром я, как обычно, отправился на стройку посмотреть, что там делается, а дом сдуло. Только груды кирпича и обломки лесов. Ну и мне необходимо кое о чем распорядиться.
И снова тишина, а затем три слова:
- С ума сойти!
Я навсегда запомнил реплику эксцентричного, но очень милого маркиза Халтона, это был горький момент в моей жизни, потому что три слова, произнесенные с его обычной изысканной дикцией, убедительно выразили потрясение и сочувствие, которые он, несомненно, испытывал.
Событие это отметило еще один этап в моих попытках переселить семью в более благоустроенное жилище - попытках, начало которым положила неудача с покупкой домика миссис Драйден.
Я далеко не сразу пришел в себя после битвы на аукционе в "Гуртовщиках". Слишком уж радужными были мои надежды, и тягостное ощущение поражения не отпускало меня, потому что я вынужден был наблюдать, как моя жена по-прежнему мечется по просторам Скелдейл-Хауса. Сама Хелен, лучше умеющая приспосабливаться к обстоятельствам, только смеялась.
- Что-нибудь еще подвернется, - говорила она, весело отскребывая и полируя. Но ее безмятежность только подливала масла в огонь и укрепляла мое почти маниакальное желание вызволить ее из Скелдейл-Хауса.
Потом я наткнулся на объявление в "Дарроуби энд Холтон таймс", и тьму пронзил луч света.
- Погляди, Хелен! - воскликнул я, указывая на фотографию среди объявлений агентов по продаже недвижимости на первой странице. - Я этот дом знаю. Отличный дом.
Она заглянула через мое плечо.
- А, да. На шоссе в Деннаби. Я его помню. Очень симпатичный. - Тут она вопросительно посмотрела на меня. - Но это настоящий особнячок и будет стоить куда дороже, чем полукоттедж миссис Драйден.
- Вовсе нет! Мы с Бутлендом подняли цену домика миссис Драйден куда выше его реальной стоимости. Ведь стоил он всего две тысячи фунтов. А этот пойдет по нормальной цене, примерно за три тысячи. Думаю, такую сумму строительное > общество мне ссудит.
Обедать в этот день я явился, опьяненный успехом. Представитель общества был очень любезен - закладную несомненно можно устроить.
- Все будет чудесно, Хелен, - сказал я. - И очень хорошо, что мы не купили тот домишко. Этот во всех отношениях подходит нам куда больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91