Они выручали меня в неисчислимых случаях, когда к пациенту по той или иной причине нельзя было приблизиться, но при иных обстоятельствах. Те мои пациенты находились в четырех стенах за закрытой дверью, а Олли, перед тем как заснуть, мог забрести куда угодно. Что, если к нему тогда подберется лисица или другой хищник? Нет, он должен все время находиться под наблюдением. Однако надо было на что-то решиться, и я расправил плечи.
- Займусь им в воскресенье, - объявил я Хелен. - День обычно спокойный, а на случай чего-нибудь непредвиденного попрошу, чтобы меня подменил Зигфрид.
В воскресенье Хелен поставила на стенке две миски с рыбным фаршем. Одна была обильно сдобрена содержимым нембуталовой капсулы. Я скорчился над подоконником и, затаив дыхание, следил, как Хелен подтолкнула Олли к нужной миске, а он вдруг начал подозрительно обнюхивать фарш. Впрочем, голод взял верх над опаской, и вскоре он уже вылизывал пустую миску с очень довольным видом.
Теперь начиналось самое сложное. Если он отправится бродить по лугам, как бывало часто, надо будет следовать за ним по пятам. Когда он неторопливо поднялся к сараю, я, крадучись, вышел из дому, но, к моему великому облегчению, он расположился в своем личном углублении среди соломы и начал умываться.
Притаившись за кустами, я с радостью заметил, что с мордочкой у него никак не задается: оближет заднюю лапу, потянется к щеке и перекувыркивается.
Я про себя хихикнул. Чудесно! Еще две-три минуты - и он готов!
Так оно и вышло. Олли как будто надоело валиться через голову, и он решил, что не худо бы вздремнуть. Пьяно посмотрел вокруг и свернулся на соломе.
Немного выждав, я подобрался к сараю с бесшумностью индейского воина на тропе войны. Олли вырубился не до конца: дать полную дозу снотворного я все же не рискнул - а вдруг бы он успел от меня улизнуть? Однако он был достаточно обездвижен, и я мог делать с ним, что хотел.
Когда я опустился на колени и принялся орудовать ножницами, кот приоткрыл глаза и начал слабо вырываться. Но у него ничего не вышло, и я продолжил свои парикмахерские подвиги. Стрижка получалась не очень фасонной, так как он все время чуть-чуть изворачивался, но я состриг все безобразные колтуны, которые зацеплялись за ветки, вероятно причиняя ему сильную боль. И вскоре у меня под рукой уже выросла порядочная горка черной шерсти.
Я заметил, что Олли не только дергается, но и следит за мной. Даже в сонной одури он меня узнал, и его взгляд сказал все: "Опять ты! Я мог бы и догадаться!".
Закончив, я положил его в кошачью клетку, а клетку поставил на солому.
- Ты уж извини, старина, - сказал я, - но пока ты окончательно не очнулся, выпускать тебя на свободу никак нельзя.
Олли посмотрел на меня сонно, но выразительно: "Еще раз засадил меня сюда? Другого от тебя и не жди!".
Часам к пяти снотворное перестало действовать, и я освободил Олли. Без колтунов он выглядел много лучше, но это оставило его равнодушным.
Когда я открыл клетку, он бросил на меня полный отвращения взгляд и молнией скрылся в траве.
Хелен пришла в восторг от моей работы. На следующее утро она не спускала глаз с кошек и восклицала:
- Каким красавчиком он стал, правда? Я так рада, что ты сумел его подстричь! Меня это очень мучило. И он, конечно, чувствует себя гораздо лучше!
Я не без самодовольства разглядывал Олли через окно. Вчерашнее лохматое пугало действительно неузнаваемо преобразилось, и, бесспорно, я заметно облегчил ему жизнь, избавив от больших неудобств. Однако мыльный пузырь восхищения собой разлетелся едкими брызгами, едва я высунул голову из задней двери. Олли только что с аппетитом приступил к завтраку, но при виде меня унесся прочь даже стремительнее, чем когда-либо прежде, и скрылся вдали. Я грустно поплелся назад на кухню. Во мнении Олли я упал еще ниже, если это было возможно. Печально я налил себе чаю. Жизнь полна разочарований!
47

Песик смотрел прямо перед собой в полной неподвижности, словно приклеенный к столу. Он дрожал и, видимо, опасался пошевелить хотя бы головой, а в глазах у него застыл ужас.
В первый раз я увидел его несколько месяцев назад, когда Молли Мини-кан, моя соседка в Ханнерли, вернулась с ним из собачьего приюта сестры Розы, и веселая дружелюбность этой мохнатой дворняжки совершенно меня покорила. И вот теперь - такое!
- Когда у Робби это началось, Молли? - спросил я. Старушка протянула руку к песику и тут же ее отдернула.
- С утра это с ним сделалось. А вечером прыгал, что твой мячик. - Она посмотрела на меня с тревогой. - Так и кажется, он боится, что до него дотронутся.
- Так оно и есть, - ответил я. - Он весь словно окостенел. Похоже на острый приступ ревматизма. Он не взвизгивал от боли?
Старушка покачала головой.
- Ни разу.
- Странно! - Я провел ладонью по напряженным мышцам и легонько нажал на шею. - Будь это ревматизм, он бы как-нибудь показал, что ему больно. Посмотрим, что покажет термометр.
У меня возникло ощущение, что я измеряю температуру чучелу, но, взглянув на термометр, я даже присвистнул: 40,5 градуса.
- Ну, про ревматизм можно забыть, - сказал я. - В подобных случаях ( температура почти не повышается.
Я осмотрел песика со всем тщанием - пальпировал брюшную полость, прослушал сердце и легкие. Сердце билось учащенно - но причиной почти несомненно был страх. Практически никаких отклонений от нормы мне обнаружить не удалось.
- Наверное, подхватил какую-нибудь инфекцию, Молли, - сказал я, - а такая высокая температура указывает на поражение почек. Но, слава Богу, у нас теперь есть антибиотики. Они в таких случаях незаменимы.
Делая Робби инъекцию, я далеко не в первый раз подумал, что высокая температура по-своему стала ободряющим признаком. Показание для применения наших новых медикаментов. Непонятное заболевание при нормальной температуре вызывало у меня ощущение беспомощности, но в эту минуту я чувствовал себя уверенно, хотя и не знал, насколько точен мой диагноз.
- Вот таблетки. Одну дайте ему днем, вторую - перед сном, а третью - прямо с утра. Я загляну завтра пораньше.
Ну конечно же, антибиотик снимет температуру, и через сутки Робби будет много лучше!
Молли как будто разделяла мое убеждение.
- Мы его скоро вылечим! - Она наклонила к песику седую голову и улыбнулась:
- Дурачок! Так нас напугал.
Семидесятилетняя старая дева, она всегда казалась мне истинным воплощением йоркширской женщины: умелая, спокойная, с большим запасом тихого юмора. Познакомился я с ней, когда ее предыдущая собака попала под трактор. Я прибежал, когда собака уже умирала. Для одинокой старушки потеря единственного друга не могла не. быть тяжким ударом, но Молли не плакала и только поглаживала остывающее тельце, сурово хмурясь. Она была сильной натурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91