Без сучка, без задоринки.
Я легко ему поверил. Колем был хирург Божьей милостью. Однако история на этом не кончилась. Несколько дней спустя мы приняли еще четырех кошек для стерилизации, а поскольку на месте был только Колем, он усыпил их нембуталом, а не с помощью эфирно-кислородного аппарата и приступил к операции в одиночку. Когда я вошел в операционную, он как раз взялся за последнюю.
- Хорошо, что вы вернулись, Джим, - сказал он, кивая на трех спящих кошек. - Справился с ними быстрее быстрого. Одно удовольствие. А теперь покажу вам наглядно, как и что.
Он ввел пинцет в надрез и извлек... не матку, а тот же шнурочек. Тупо посмотрел на него, потом попробовал снова, потом в третий раз - все с тем же результатом.
- Не понимаю! - вскипел он. - Просто колдовство какое-то! Я засмеялся и погладил его по плечу.
- К сожалению, Колем, мне пора. Я просто забежал на минутку между вызовами проведать, как вы тут.
- До вашего прихода не жаловался! - завопил он мне вслед. Задним числом я понимаю, что этот небольшой эпизод принадлежит к тем загадочным случаям в моей жизни, для которых так и не нашлось объяснения. Ведь примерно неделю спустя, войдя в операционную, я снова застал молодого коллегу, склоняющимся над спящей кошкой. Он обернулся ко мне с сияющей улыбкой.
- Это вы, Джим? Как удачно: как раз в два счета провел две стерилизации и только что взялся за эту. Смотрите, я вам покажу, в чем вся хитрость.
Он быстрым уверенным движением ввел пинцет - и вновь вместо ожидаемой матки с яичниками я увидел шнурочек неведомого назначения. Колем запихнул его внутрь, попробовал еще раз, а потом еще и еще - без малейшего успеха.
- Черт возьми! - вскрикнул он. - Да что же это такое? Тогда я подумал, что слишком поторопился, но теперь знаю: это вы, вы! - Он бросил на меня безумный взгляд. - У вас дурной глаз! Вы на меня заклятие наложили.
- Господи, Колем! Простите меня, пожалуйста! (Я давился смехом.) Просто несчастное стечение обстоятельств. Но в любом случае, что вы такое вытаскиваете? У него есть название?
- Теперь есть! - рыкнул мой коллега. - Он называется хэрриотов проток!
Термин этот прижился, и еще долго после того, как стерилизаций полностью утратила новизну и стала простенькой будничной процедурой, стоило этой блуждающей жилке выглянуть в разрезе, как раздавался крик:
- Ага! Вот и хэрриотов проток!
23
Когда я проснулся наутро после нашего переезда в "Рябиновый сад", то сразу же ощутил себя в состоянии полной боевой готовности, точно спринтер, уже упершийся подошвами в колодки, - еще минута и, набросив одежду, я ринусь в ежедневную пробежку по ледяным просторам Скелдейл-Хауса. Это настолько вошло в привычку, что при звоне будильника мои ноги напрягались, готовые к броску. Понадобилось почти две минуты, чтобы сообразить, что такие процедуры, как разжигание каминов, борьба с угольной печкой и согревающие пробежки, остались в прошлом.
Все было под рукой. Без малейших усилий я облачился в халат и спустился по нескольким ступенькам в уютную прихожую, а оттуда прошел на кухню, где погрузился в блаженное тепло, исходящее от новейшей кухонной плиты. Из своей корзины, виляя хвостом, вылезла Дина, мой бигль. Я погладил ее по голове, обменялся с ней обычными утренними приветствиями и прочел в ее глазах безмолвное выражение восторга: "Ну не чудесно ли это!".
Чистейший рай! Как во сне я поставил чайник на горячую конфорку, положил в него заварку - и даже не заметил, как вспорхнул наверх с чаем для Хелен.
Вернувшись на кухню, я налил чаю себе и принялся смаковать душистый напиток возле излучающей тепло плиты, поглядывая в окно на зеленые луга и холмы. Я ощущал себя просто султаном. Жизнь, размышлял я, неспособна предложить мне ничего лучше.
Теперь все встало на свое место. Неудачные попытки купить те дома тогда выглядели крушением моих надежд, хотя в действительности были милостью судьбы. Я хозяин дома, во всех отношениях превосходящего те два - современного, в меру небольшого, удобного... и теплого! Несколько секунд я созерцал окошко в столовую. Да, это было свершением мечты!
Завороженный сладкими мыслями, я благодарно опустился в свое кресло и тут же взвился вверх, ошарашенный громким пуканьем, которое донеслось из-под меня. В полном расстройстве я поднял подушку и обнаружил звуковое устройство, срабатывающее от нажима. Когда я распахнул дверь, с лестницы донесся заливчатый смех, и я увидел, что с верхней площадки через перила свесились мои дети.
- Вот я вам покажу, негодники! - завопил я, бросаясь вверх по ступенькам. - В первое же утро! Сейчас я вас! - Но они успели запереться в своих спальнях, а у меня не было лишнего времени покарать их.
Второй раз сев в кресло, я подумал о том, что теперь придется утроить осторожность. Мои дети упивались всякой возможностью устроить отцу какую-нибудь каверзу - псевдочернильные пятна, булочки, которые пищали, стоило их куснуть, конверты, которые шипели по-змеиному, чуть их начинали вскрывать. И выбирали для этого утренние часы, когда моя бдительность еще была притуплена. Всякий раз, когда мы навещали моих родителей в Глазго, Джимми с Рози мчались в лавку фокусов Тэма Шеперда на Куин-стрит пополнять свои запасы, а в небольшом доме я оказывался несравненно более уязвимым.
Впрочем, понадобилось лишь несколько глотков чая, чтобы вновь впасть в эйфорию. Тепло, уют, ощущение, что до всего можно дотянуться, не вставая с места... Я просто не мог этому поверить. И настолько теперь Хелен станет легче жить!
Мирное спокойствие длилось недолго. Не успели дети спуститься в кухню, как она завибрировала от оглушительных звуков. Джимми приладил на полке динамик, подсоединенный к нашей любимой радиоле "Мерфи", которая теперь стояла в столовой за стеной, и вот уже Элвис Пресли невыносимо терзал мои уши, что-то там выражая.
Я спасся на несколько минут, поднявшись к Хелен со второй чашкой. В Скелдейл-Хаусе это была единственная ее уступка моим мольбам немножко пожалеть себя хотя бы по утрам, и я твердо решил, что в нашем новом доме этот обряд свято сохранится. Спустившись вниз, я забрал у двери утреннюю газету, взял свою чашку и вновь пристроился к столу.
Рози рядом со мной раскачивалась на стуле в такт музыке и в упоении извернулась так, что ножка стула опустилась точно на мой большой палец, защищенный только домашней туфлей. В те дни она была толстенькой девчушкой и очень тяжелой - я взвыл от боли, а мой чай выплеснулся из чашки и окропил газету. Я вскочил и запрыгал на одной ноге, детки же взвизгивали от смеха, а Дина радостно лаяла, не упустив случая присоединиться к общему веселью.
В тумане боли я подумал, что эта парочка в течение нескольких минут нашла повод дважды посмеяться над родителем. Достопамятный для них день!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Я легко ему поверил. Колем был хирург Божьей милостью. Однако история на этом не кончилась. Несколько дней спустя мы приняли еще четырех кошек для стерилизации, а поскольку на месте был только Колем, он усыпил их нембуталом, а не с помощью эфирно-кислородного аппарата и приступил к операции в одиночку. Когда я вошел в операционную, он как раз взялся за последнюю.
- Хорошо, что вы вернулись, Джим, - сказал он, кивая на трех спящих кошек. - Справился с ними быстрее быстрого. Одно удовольствие. А теперь покажу вам наглядно, как и что.
Он ввел пинцет в надрез и извлек... не матку, а тот же шнурочек. Тупо посмотрел на него, потом попробовал снова, потом в третий раз - все с тем же результатом.
- Не понимаю! - вскипел он. - Просто колдовство какое-то! Я засмеялся и погладил его по плечу.
- К сожалению, Колем, мне пора. Я просто забежал на минутку между вызовами проведать, как вы тут.
- До вашего прихода не жаловался! - завопил он мне вслед. Задним числом я понимаю, что этот небольшой эпизод принадлежит к тем загадочным случаям в моей жизни, для которых так и не нашлось объяснения. Ведь примерно неделю спустя, войдя в операционную, я снова застал молодого коллегу, склоняющимся над спящей кошкой. Он обернулся ко мне с сияющей улыбкой.
- Это вы, Джим? Как удачно: как раз в два счета провел две стерилизации и только что взялся за эту. Смотрите, я вам покажу, в чем вся хитрость.
Он быстрым уверенным движением ввел пинцет - и вновь вместо ожидаемой матки с яичниками я увидел шнурочек неведомого назначения. Колем запихнул его внутрь, попробовал еще раз, а потом еще и еще - без малейшего успеха.
- Черт возьми! - вскрикнул он. - Да что же это такое? Тогда я подумал, что слишком поторопился, но теперь знаю: это вы, вы! - Он бросил на меня безумный взгляд. - У вас дурной глаз! Вы на меня заклятие наложили.
- Господи, Колем! Простите меня, пожалуйста! (Я давился смехом.) Просто несчастное стечение обстоятельств. Но в любом случае, что вы такое вытаскиваете? У него есть название?
- Теперь есть! - рыкнул мой коллега. - Он называется хэрриотов проток!
Термин этот прижился, и еще долго после того, как стерилизаций полностью утратила новизну и стала простенькой будничной процедурой, стоило этой блуждающей жилке выглянуть в разрезе, как раздавался крик:
- Ага! Вот и хэрриотов проток!
23
Когда я проснулся наутро после нашего переезда в "Рябиновый сад", то сразу же ощутил себя в состоянии полной боевой готовности, точно спринтер, уже упершийся подошвами в колодки, - еще минута и, набросив одежду, я ринусь в ежедневную пробежку по ледяным просторам Скелдейл-Хауса. Это настолько вошло в привычку, что при звоне будильника мои ноги напрягались, готовые к броску. Понадобилось почти две минуты, чтобы сообразить, что такие процедуры, как разжигание каминов, борьба с угольной печкой и согревающие пробежки, остались в прошлом.
Все было под рукой. Без малейших усилий я облачился в халат и спустился по нескольким ступенькам в уютную прихожую, а оттуда прошел на кухню, где погрузился в блаженное тепло, исходящее от новейшей кухонной плиты. Из своей корзины, виляя хвостом, вылезла Дина, мой бигль. Я погладил ее по голове, обменялся с ней обычными утренними приветствиями и прочел в ее глазах безмолвное выражение восторга: "Ну не чудесно ли это!".
Чистейший рай! Как во сне я поставил чайник на горячую конфорку, положил в него заварку - и даже не заметил, как вспорхнул наверх с чаем для Хелен.
Вернувшись на кухню, я налил чаю себе и принялся смаковать душистый напиток возле излучающей тепло плиты, поглядывая в окно на зеленые луга и холмы. Я ощущал себя просто султаном. Жизнь, размышлял я, неспособна предложить мне ничего лучше.
Теперь все встало на свое место. Неудачные попытки купить те дома тогда выглядели крушением моих надежд, хотя в действительности были милостью судьбы. Я хозяин дома, во всех отношениях превосходящего те два - современного, в меру небольшого, удобного... и теплого! Несколько секунд я созерцал окошко в столовую. Да, это было свершением мечты!
Завороженный сладкими мыслями, я благодарно опустился в свое кресло и тут же взвился вверх, ошарашенный громким пуканьем, которое донеслось из-под меня. В полном расстройстве я поднял подушку и обнаружил звуковое устройство, срабатывающее от нажима. Когда я распахнул дверь, с лестницы донесся заливчатый смех, и я увидел, что с верхней площадки через перила свесились мои дети.
- Вот я вам покажу, негодники! - завопил я, бросаясь вверх по ступенькам. - В первое же утро! Сейчас я вас! - Но они успели запереться в своих спальнях, а у меня не было лишнего времени покарать их.
Второй раз сев в кресло, я подумал о том, что теперь придется утроить осторожность. Мои дети упивались всякой возможностью устроить отцу какую-нибудь каверзу - псевдочернильные пятна, булочки, которые пищали, стоило их куснуть, конверты, которые шипели по-змеиному, чуть их начинали вскрывать. И выбирали для этого утренние часы, когда моя бдительность еще была притуплена. Всякий раз, когда мы навещали моих родителей в Глазго, Джимми с Рози мчались в лавку фокусов Тэма Шеперда на Куин-стрит пополнять свои запасы, а в небольшом доме я оказывался несравненно более уязвимым.
Впрочем, понадобилось лишь несколько глотков чая, чтобы вновь впасть в эйфорию. Тепло, уют, ощущение, что до всего можно дотянуться, не вставая с места... Я просто не мог этому поверить. И настолько теперь Хелен станет легче жить!
Мирное спокойствие длилось недолго. Не успели дети спуститься в кухню, как она завибрировала от оглушительных звуков. Джимми приладил на полке динамик, подсоединенный к нашей любимой радиоле "Мерфи", которая теперь стояла в столовой за стеной, и вот уже Элвис Пресли невыносимо терзал мои уши, что-то там выражая.
Я спасся на несколько минут, поднявшись к Хелен со второй чашкой. В Скелдейл-Хаусе это была единственная ее уступка моим мольбам немножко пожалеть себя хотя бы по утрам, и я твердо решил, что в нашем новом доме этот обряд свято сохранится. Спустившись вниз, я забрал у двери утреннюю газету, взял свою чашку и вновь пристроился к столу.
Рози рядом со мной раскачивалась на стуле в такт музыке и в упоении извернулась так, что ножка стула опустилась точно на мой большой палец, защищенный только домашней туфлей. В те дни она была толстенькой девчушкой и очень тяжелой - я взвыл от боли, а мой чай выплеснулся из чашки и окропил газету. Я вскочил и запрыгал на одной ноге, детки же взвизгивали от смеха, а Дина радостно лаяла, не упустив случая присоединиться к общему веселью.
В тумане боли я подумал, что эта парочка в течение нескольких минут нашла повод дважды посмеяться над родителем. Достопамятный для них день!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91