– Может быть, все-таки впустите меня? Я не причиню вам вреда, клянусь Богом.
– Сомневаюсь в том, что Бог доверяет вашим словам больше, чем я, но ладно, входите. – Она отступила на шаг и неохотно пригласила его жестом руки в дом. – Только попрошу не задерживаться. Мне ни к чему гости, в особенности те, кого я презираю. Что вам от меня нужно?
Он стоял неподвижно, глядя на нее, затем протянул руку и коснулся ее длинных золотистых волос, словно пораженный их видом.
– Вы по-прежнему ослепительны, Китти. А глаза! Боже, их цвет напоминает мне дикие ирисы, которые цветут весной у реки. Я никуда не встречал женщины прекраснее вас.
Она отдернула голову, вся кипя гневом.
– Не прикасайтесь ко мне! Чего вы на этот раз хотите, Джером Дантон? Лучше перейдите прямо к делу.
Не спросив позволения, он уселся в одно из двух кресел, стоявших перед камином. Склонившись к деревянной колыбели, он пробормотал:
– Я слышал, что у вас родился сын. Можно мне взглянуть на него? Уверен, что он так же красив, как и его мать.
– Нет, нельзя. Он спит. – Китти нетерпеливо вздохнула. – А теперь, скажете, наконец, что вам от меня угодно? Когда вы явились сюда в последний раз, то принесли с собой смерть и разрушение, но сейчас ярко светит солнце. Я слышала, что люди вроде вас совершают свои набеги по ночам, используя мрак как прикрытие для собственной трусости.
Глаза Дантона сверкнули, и он раздраженно ответил.
– Да, мы обычно действуем по ночам, Китти. Кто-то должен защитить Юг от обнаглевших черномазых и этих «саквояжников». Слава Богу, я человек достаточно обеспеченный, и меня они вряд ли тронут, однако я считаю своим долгом сделать все, что в моих силах, чтобы помочь другим – и вам в том числе.
– Мне? – Она горько рассмеялась. – Разве у меня есть что-нибудь, чем можно прельститься? Оглянитесь вокруг и увидите сами, из чего состоит все мое имущество.
– У вас есть земля. – Голос его был низким и зловещим. – Этот участок считается одним из лучших во всем графстве. Помните, несколько месяцев назад я предложил купить его у вас, а вы отказались?
– Я и сейчас отвечаю вам отказом.
– Но у вас нет другого выхода. Как быть с налогами на вашу собственность?
Она изумленно моргнула.
– Я уже внесла налог из суммы, которую правительство осталось должно моему отцу. Никто не вправе забрать у меня мою землю.
– Вы внесли налог за тысяча восемьсот шестьдесят четвертый год, а сейчас на дворе уже тысяча восемьсот шестьдесят шестой. За вами числится долг за прошлый год. Как вы собираетесь уплатить его, если это все, что у вас есть? – Он взмахнул рукой в воздухе. – Надеюсь, теперь вы посмотрите правде в глаза и продадите мне землю, пока ее не забрали у вас за неуплату налогов?
– Нет, – тихо, но твердо ответила она. – Я найду какой-нибудь выход. Я всегда справлялась с трудностями раньше и сумею справиться с ними и на этот раз. А теперь, если это все, зачем вы пришли, лучше оставьте меня.
Он устало покачал головой и некоторое время задумчиво смотрел на огонь в камине, после чего поднял на нее полные грусти глаза.
– Китти, я искренне сожалею о том, что случилось той ночью, поверьте. Я ведь пытался предупредить вас о том, чтобы Гедеон не появлялся здесь, но вы не стали меня слушать. Этот черномазый восстановил против себя всех грабежами и разбоем. Вся округа была охвачена негодованием, и нам пришлось взять дело в свои руки.
– Убив его, вы тем самым совершили самоуправство.
– Он пытался бежать.
– Но вы же хотели его повесить!
– Разве не так обычно поступают с ворами?
– Да, но по закону лишь суд присяжных вправе был вынести ему приговор, а не какая-то кучка всадников в капюшонах.
– Нам пришлось действовать быстро, в назидание остальным черномазым, которые совсем отбились от рук. Разве не понятно?
Она покачала головой:
– Вы убили того юношу. А как насчет других, которые были вместе с ним? Джекоб до сих пор не слышал ни единого слова о своем сыне. Лютере. Вы и их тоже выследили и перестреляли одного за другим.
Джером вздохнул, понимая, что ему будет стоить большого труда убедить ее взглянуть на вещи его глазами.
– Нет, нам не пришлось их выслеживать, тем более стрелять в них. Как нам стало известно, они на следующий же день, поджав хвосты, убрались из графства. Гибель предводителя здорово их напугала, и они предпочли скрыться. Последние слухи о них дошли до нас из Южной Каролины, где они занялись грабежами и разбоем. Что ж, чудесно, пусть Южная Каролина и разбирается с ними. У нас здесь без того достаточно трудностей.
– Джекоб иногда приносит мне вести, которые ему удается услышать от других негров. Насколько я знаю, вы справляетесь с вашими трудностями тем же самым образом, устраивая ночные набеги в белых балахонах. Объясните мне, зачем вы поджигаете кресты?
– Потому, что так легче запугать. Негры по своей природе суеверные болваны. Мы являемся к ним ночью верхом, поджигаем крест, давая им таким образом предостережение, и в большинстве случаев это срабатывает. Они не доставляют нам больше хлопот. Не далее как на прошлой неделе один черномазый позволил себе оскорбительно отозваться о миссис Стоунер. В ту же ночь мы приехали к нему домой, выволокли на улицу и, положив под горящим крестом, дали ему десять ударов кнутом. Теперь уже не волнуемся на его счет. Он мог стать настоящим нарушителем спокойствия, а теперь старается вести себя тише воды, ниже травы – именно так, как от него и требуется.
Китти совсем не по-женски фыркнула:
– Ах, значит, по-вашему, я должна себя вести тише воды, ниже травы, после того как вы сожгли дотла мой дом?
– Китти, это сделали мои люди. Разве вы не помните, что они хотели вас изнасиловать? И не кто иной, как я, остановил их, однако не смог помешать им сжечь ваш дом. Они хотели, чтобы это стало уроком для других белых, которые с сочувствием относятся к черномазым и осмеливаются давать убежище изгоям. Мне очень жаль, что так вышло.
– Мне тоже.
В течение нескольких секунд они молча смотрели друг на друга, после чего Китти проронила.
– Ладно, если вам больше нечего сказать, я бы предпочла, чтобы вы удалились.
– Мы зовем себя ку-клукс-кланом, – продолжал Дантон, не обращая внимания на ее замечание. – По всему Югу возникают группы с тем же самым названием, чтобы защитить наш народ. Никто не знает их членов в лицо, если даже и знает, хватает ума не выдавать их.
Она поднялась с кресла и, подойдя к поленнице, взяла полено и бросила его в огонь. Искры пламени в камине взметнулись вверх с новой силой, сырая древесина глухо затрещала.
– Если вы пытаетесь меня запугать, то понапрасну тратите свое время. Я никому не говорила о том, что знаю имя предводителя налетчиков, не хочу неприятностей со стороны горожан. Единственное, о чем я прошу, – оставьте меня в покое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Сомневаюсь в том, что Бог доверяет вашим словам больше, чем я, но ладно, входите. – Она отступила на шаг и неохотно пригласила его жестом руки в дом. – Только попрошу не задерживаться. Мне ни к чему гости, в особенности те, кого я презираю. Что вам от меня нужно?
Он стоял неподвижно, глядя на нее, затем протянул руку и коснулся ее длинных золотистых волос, словно пораженный их видом.
– Вы по-прежнему ослепительны, Китти. А глаза! Боже, их цвет напоминает мне дикие ирисы, которые цветут весной у реки. Я никуда не встречал женщины прекраснее вас.
Она отдернула голову, вся кипя гневом.
– Не прикасайтесь ко мне! Чего вы на этот раз хотите, Джером Дантон? Лучше перейдите прямо к делу.
Не спросив позволения, он уселся в одно из двух кресел, стоявших перед камином. Склонившись к деревянной колыбели, он пробормотал:
– Я слышал, что у вас родился сын. Можно мне взглянуть на него? Уверен, что он так же красив, как и его мать.
– Нет, нельзя. Он спит. – Китти нетерпеливо вздохнула. – А теперь, скажете, наконец, что вам от меня угодно? Когда вы явились сюда в последний раз, то принесли с собой смерть и разрушение, но сейчас ярко светит солнце. Я слышала, что люди вроде вас совершают свои набеги по ночам, используя мрак как прикрытие для собственной трусости.
Глаза Дантона сверкнули, и он раздраженно ответил.
– Да, мы обычно действуем по ночам, Китти. Кто-то должен защитить Юг от обнаглевших черномазых и этих «саквояжников». Слава Богу, я человек достаточно обеспеченный, и меня они вряд ли тронут, однако я считаю своим долгом сделать все, что в моих силах, чтобы помочь другим – и вам в том числе.
– Мне? – Она горько рассмеялась. – Разве у меня есть что-нибудь, чем можно прельститься? Оглянитесь вокруг и увидите сами, из чего состоит все мое имущество.
– У вас есть земля. – Голос его был низким и зловещим. – Этот участок считается одним из лучших во всем графстве. Помните, несколько месяцев назад я предложил купить его у вас, а вы отказались?
– Я и сейчас отвечаю вам отказом.
– Но у вас нет другого выхода. Как быть с налогами на вашу собственность?
Она изумленно моргнула.
– Я уже внесла налог из суммы, которую правительство осталось должно моему отцу. Никто не вправе забрать у меня мою землю.
– Вы внесли налог за тысяча восемьсот шестьдесят четвертый год, а сейчас на дворе уже тысяча восемьсот шестьдесят шестой. За вами числится долг за прошлый год. Как вы собираетесь уплатить его, если это все, что у вас есть? – Он взмахнул рукой в воздухе. – Надеюсь, теперь вы посмотрите правде в глаза и продадите мне землю, пока ее не забрали у вас за неуплату налогов?
– Нет, – тихо, но твердо ответила она. – Я найду какой-нибудь выход. Я всегда справлялась с трудностями раньше и сумею справиться с ними и на этот раз. А теперь, если это все, зачем вы пришли, лучше оставьте меня.
Он устало покачал головой и некоторое время задумчиво смотрел на огонь в камине, после чего поднял на нее полные грусти глаза.
– Китти, я искренне сожалею о том, что случилось той ночью, поверьте. Я ведь пытался предупредить вас о том, чтобы Гедеон не появлялся здесь, но вы не стали меня слушать. Этот черномазый восстановил против себя всех грабежами и разбоем. Вся округа была охвачена негодованием, и нам пришлось взять дело в свои руки.
– Убив его, вы тем самым совершили самоуправство.
– Он пытался бежать.
– Но вы же хотели его повесить!
– Разве не так обычно поступают с ворами?
– Да, но по закону лишь суд присяжных вправе был вынести ему приговор, а не какая-то кучка всадников в капюшонах.
– Нам пришлось действовать быстро, в назидание остальным черномазым, которые совсем отбились от рук. Разве не понятно?
Она покачала головой:
– Вы убили того юношу. А как насчет других, которые были вместе с ним? Джекоб до сих пор не слышал ни единого слова о своем сыне. Лютере. Вы и их тоже выследили и перестреляли одного за другим.
Джером вздохнул, понимая, что ему будет стоить большого труда убедить ее взглянуть на вещи его глазами.
– Нет, нам не пришлось их выслеживать, тем более стрелять в них. Как нам стало известно, они на следующий же день, поджав хвосты, убрались из графства. Гибель предводителя здорово их напугала, и они предпочли скрыться. Последние слухи о них дошли до нас из Южной Каролины, где они занялись грабежами и разбоем. Что ж, чудесно, пусть Южная Каролина и разбирается с ними. У нас здесь без того достаточно трудностей.
– Джекоб иногда приносит мне вести, которые ему удается услышать от других негров. Насколько я знаю, вы справляетесь с вашими трудностями тем же самым образом, устраивая ночные набеги в белых балахонах. Объясните мне, зачем вы поджигаете кресты?
– Потому, что так легче запугать. Негры по своей природе суеверные болваны. Мы являемся к ним ночью верхом, поджигаем крест, давая им таким образом предостережение, и в большинстве случаев это срабатывает. Они не доставляют нам больше хлопот. Не далее как на прошлой неделе один черномазый позволил себе оскорбительно отозваться о миссис Стоунер. В ту же ночь мы приехали к нему домой, выволокли на улицу и, положив под горящим крестом, дали ему десять ударов кнутом. Теперь уже не волнуемся на его счет. Он мог стать настоящим нарушителем спокойствия, а теперь старается вести себя тише воды, ниже травы – именно так, как от него и требуется.
Китти совсем не по-женски фыркнула:
– Ах, значит, по-вашему, я должна себя вести тише воды, ниже травы, после того как вы сожгли дотла мой дом?
– Китти, это сделали мои люди. Разве вы не помните, что они хотели вас изнасиловать? И не кто иной, как я, остановил их, однако не смог помешать им сжечь ваш дом. Они хотели, чтобы это стало уроком для других белых, которые с сочувствием относятся к черномазым и осмеливаются давать убежище изгоям. Мне очень жаль, что так вышло.
– Мне тоже.
В течение нескольких секунд они молча смотрели друг на друга, после чего Китти проронила.
– Ладно, если вам больше нечего сказать, я бы предпочла, чтобы вы удалились.
– Мы зовем себя ку-клукс-кланом, – продолжал Дантон, не обращая внимания на ее замечание. – По всему Югу возникают группы с тем же самым названием, чтобы защитить наш народ. Никто не знает их членов в лицо, если даже и знает, хватает ума не выдавать их.
Она поднялась с кресла и, подойдя к поленнице, взяла полено и бросила его в огонь. Искры пламени в камине взметнулись вверх с новой силой, сырая древесина глухо затрещала.
– Если вы пытаетесь меня запугать, то понапрасну тратите свое время. Я никому не говорила о том, что знаю имя предводителя налетчиков, не хочу неприятностей со стороны горожан. Единственное, о чем я прошу, – оставьте меня в покое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121