Пусть знает хоть целый свет. Какая разница?
– От имени армии Союза позвольте мне выразить вам благодарность за оказанные вами услуги. Я знаю, как самоотверженно вы ухаживали за ранеными, не обращая внимания на то, на чьей стороне они воевали. Вы работали без отдыха даже на полях сражений.
Она насмешливо взглянула на него:
– Удостаиваете меня похвалы, сэр? Меня, блудницу, которая осмелилась делить ложе с мужчиной до замужества? Полагаю, если бы я носила под сердцем ребенка конфедерата, вы бы не стали расточать мне любезности. Что ж, я позабочусь о том, чтобы капитан Колтрейн узнал, как вежливо и благородно вы повели себя с бедной, всеми презираемой женщиной – Она посмотрела сначала на охранника, потом на доктора и присела в реверансе. – Всего хорошего, господа.
Она исчезла за углом, а охранник, подавшись вперед, быстро прошептал:
– Простите, сэр, если я сую нос не в свое дело, но неужели вы в самом деле решили вышвырнуть ее на улицу? Она скорее доктор, чем простая сиделка. Я знаю все о том, что она сделала для нас, и если она носит под сердцем ребенка капитана Колтрейна и весь город ненавидит ее, как я о том слышал, то ей придется очень туго. По крайней мере, здесь у нее было хоть какое-то убежище. Как она теперь будет жить?
Доктор Малпасс окинул солдата взглядом с ног до головы:
– Я бы посоветовал тебе, солдат, оставить свои мысли при себе. Мы не уверены в том, что она ждет ребенка от капитана Колтрейна. Мы даже не уверены в том, знает ли она сама, от кого он зачат. Нас заботит лишь одно: исполнение приказа, данного генералом Скофилдом.
– И все равно совестно, чертовски совестно, – пробормотал охранник себе под нос.
Доктор вздохнул:
– Солдат, лучше держи язык за зубами и никому не рассказывай о том, что слышал сегодня. Иначе тебе не миновать взыскания. Ясно?
– Да, сэр, – тотчас отозвался он, щелкнув каблуками.
Глава 8
Китти спустилась с крыльца госпиталя и обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на приземистое здание, где она провела так много месяцев. Забудет ли она когда-нибудь пятна крови, запах разложения и смерти, стоны мучившихся в агонии людей? Они нуждались в ее помощи, и она всей душой стремилась облегчить их страдания.
Она направилась по изуродованной снарядами улице к центру маленького города. Дети, одетые в лохмотья, играли и смеялись и не обращали внимания на солдат-янки, сновавших вокруг. Китти приблизилась к дому миссис Элеоноры Пэротт. Однажды она провела рядом с этой женщиной всю ночь – у нее были очень тяжелые роды. Воспоминание о краснолицей, отчаянно кричавшей новорожденной девочке, которую она передала на руки матери, вызвало улыбку на губах Китти. Несколько раз на протяжении этой ночи она опасалась, что может потерять и мать, и ребенка.
– О, Китти, как мне отблагодарить тебя? – говорила миссис Пэротт со слезами радости и признательности, впервые увидев свою дочь. – Если бы не ты, моя бесценная малышка никогда бы не появилась на свет.
– Видеть вас вместе – самая большая награда, какой я могу желать, – с жаром ответила Китти, покоренная святым таинством новой жизни, представшим ее глазам. Разве можно при виде этого чуда отрицать существование Бога?
Миссис Пэротт осыпала лицо своей крошечной дочурки поцелуями и затем, когда малышка принялась сосать материнскую грудь, подняла глаза на Китти и прошептала:
– Кэтрин. Я назову ее Кэтрин в твою честь, Китти. И когда она вырастет, то непременно узнает, что носит имя женщины, которая не только помогла ей появиться на свет, но и спасла ей жизнь.
Внезапно дверь дома распахнулась и оттуда появилась маленькая девочка, сбежавшая вниз по лестнице. Бабочка с золотисто-пурпурными крыльями порхала вокруг цветущих веток жимолости, и ребенок радостно устремился за ней следом. Китти остановилась, любуясь ею. Сердце у нее забилось сильнее при мысли, что перед ней, возможно, была ее тезка.
Дверь снова открылась, и Элеонора Пэротт вихрем промчалась по ступенькам.
– Кэтрин, сейчас же домой! – крикнула она сердито. – Нечего бегать по улице, тут полно солдат.
Она вдруг остановилась, заметив стоявшую у ворот Китти.
– Ты! – выпалила Элеонора. – Убирайся отсюда! Не смей стоять у моих ворот!
Китти решила, что ослышалась. Уж Элеонора Пэротт не могла отвернуться от нее, как все. Разве она не рассказывала всем и каждому, как Китти спасла жизнь ее и малышки и как она назвала свою дочь в честь Китти, чтобы никогда не забыть того, что она сделала для них обеих? И вот сейчас ее глаза горят ненавистью, и она дрожит всем телом от охватившей ее злобы.
Китти прокашлялась, сделала шаг вперед и затем остановилась, заметив, что руки женщины сжались в кулаки.
– Миссис Пэротт, вы не узнаете меня? Я Китти… Китти Райт. Помните меня?
– Я не помню ничего, кроме того, что ты не достойна ходить по одной улице с порядочными людьми. Немедленно убирайся прочь! Я не хочу, чтобы люди подумали, будто ты пришла ко мне, и уж тем более не дам тебе подойти близко к моему ребенку. Вон отсюда! Не то я возьму ружье Джеда и пристрелю тебя.
– Миссис Пэротт! – Сердце в груди Китти сжалось: – Как вы можете так говорить? Разве вы не помните, что я помогла вам, когда вы дали жизнь Кэтрин? Что я сделала вам, лично вам, отчего вы отвернулись от меня?
Миссис Пэротт зловеще потрясала кулаками:
– Ты, предательница, сама прекрасно знаешь, что натворила. Спать с янки, забеременеть, если только ты сама знаешь, чье отродье носишь под сердцем! А Натан Коллинз, прекрасный человек и настоящий христианин, лежит в сырой земле, и все из-за того, что прельстился тобой. Прочь от моего дома!
Напуганная яростью матери, девочка бросилась к ней и уцепилась за ее юбки. Почувствовав себя в безопасности в родительских объятиях, маленькая Кэтрин показала Китти язык. Китти повернулась и, не чуя под собой ног, поспешно зашагала прочь.
По мере того как она продолжала свой путь, становилось ясно, что все вокруг разделяли чувства Элеоноры Пэротт. Некоторые поворачивались к ней спиной, стоило ей пройти мимо, другие сердито глядели на нее или шипели вслед. Один старик даже плюнул в ее сторону. В городе оставалась еще, по крайней мере, тысяча солдат-янки, и, наверное, еще большее их количество расположилось лагерем поблизости. Жители города старались не обращать на них внимания, однако не упускали случая выместить свои гнев на Китти.
Неужели во всем графстве Уэйн не найдется никого, кто приютил бы ее?
Наступила ночь, и Китти спряталась среди мусорных баков в каком-то переулке, сжавшись в комочек. Мимо проходили подвыпившие солдаты, смеясь и громко распевая песни. Она понимала, что, если кто-нибудь из них попытается изнасиловать ее, ей не от кого будет ждать помощи. Придется прятаться, пока не станет светло и не так опасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– От имени армии Союза позвольте мне выразить вам благодарность за оказанные вами услуги. Я знаю, как самоотверженно вы ухаживали за ранеными, не обращая внимания на то, на чьей стороне они воевали. Вы работали без отдыха даже на полях сражений.
Она насмешливо взглянула на него:
– Удостаиваете меня похвалы, сэр? Меня, блудницу, которая осмелилась делить ложе с мужчиной до замужества? Полагаю, если бы я носила под сердцем ребенка конфедерата, вы бы не стали расточать мне любезности. Что ж, я позабочусь о том, чтобы капитан Колтрейн узнал, как вежливо и благородно вы повели себя с бедной, всеми презираемой женщиной – Она посмотрела сначала на охранника, потом на доктора и присела в реверансе. – Всего хорошего, господа.
Она исчезла за углом, а охранник, подавшись вперед, быстро прошептал:
– Простите, сэр, если я сую нос не в свое дело, но неужели вы в самом деле решили вышвырнуть ее на улицу? Она скорее доктор, чем простая сиделка. Я знаю все о том, что она сделала для нас, и если она носит под сердцем ребенка капитана Колтрейна и весь город ненавидит ее, как я о том слышал, то ей придется очень туго. По крайней мере, здесь у нее было хоть какое-то убежище. Как она теперь будет жить?
Доктор Малпасс окинул солдата взглядом с ног до головы:
– Я бы посоветовал тебе, солдат, оставить свои мысли при себе. Мы не уверены в том, что она ждет ребенка от капитана Колтрейна. Мы даже не уверены в том, знает ли она сама, от кого он зачат. Нас заботит лишь одно: исполнение приказа, данного генералом Скофилдом.
– И все равно совестно, чертовски совестно, – пробормотал охранник себе под нос.
Доктор вздохнул:
– Солдат, лучше держи язык за зубами и никому не рассказывай о том, что слышал сегодня. Иначе тебе не миновать взыскания. Ясно?
– Да, сэр, – тотчас отозвался он, щелкнув каблуками.
Глава 8
Китти спустилась с крыльца госпиталя и обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на приземистое здание, где она провела так много месяцев. Забудет ли она когда-нибудь пятна крови, запах разложения и смерти, стоны мучившихся в агонии людей? Они нуждались в ее помощи, и она всей душой стремилась облегчить их страдания.
Она направилась по изуродованной снарядами улице к центру маленького города. Дети, одетые в лохмотья, играли и смеялись и не обращали внимания на солдат-янки, сновавших вокруг. Китти приблизилась к дому миссис Элеоноры Пэротт. Однажды она провела рядом с этой женщиной всю ночь – у нее были очень тяжелые роды. Воспоминание о краснолицей, отчаянно кричавшей новорожденной девочке, которую она передала на руки матери, вызвало улыбку на губах Китти. Несколько раз на протяжении этой ночи она опасалась, что может потерять и мать, и ребенка.
– О, Китти, как мне отблагодарить тебя? – говорила миссис Пэротт со слезами радости и признательности, впервые увидев свою дочь. – Если бы не ты, моя бесценная малышка никогда бы не появилась на свет.
– Видеть вас вместе – самая большая награда, какой я могу желать, – с жаром ответила Китти, покоренная святым таинством новой жизни, представшим ее глазам. Разве можно при виде этого чуда отрицать существование Бога?
Миссис Пэротт осыпала лицо своей крошечной дочурки поцелуями и затем, когда малышка принялась сосать материнскую грудь, подняла глаза на Китти и прошептала:
– Кэтрин. Я назову ее Кэтрин в твою честь, Китти. И когда она вырастет, то непременно узнает, что носит имя женщины, которая не только помогла ей появиться на свет, но и спасла ей жизнь.
Внезапно дверь дома распахнулась и оттуда появилась маленькая девочка, сбежавшая вниз по лестнице. Бабочка с золотисто-пурпурными крыльями порхала вокруг цветущих веток жимолости, и ребенок радостно устремился за ней следом. Китти остановилась, любуясь ею. Сердце у нее забилось сильнее при мысли, что перед ней, возможно, была ее тезка.
Дверь снова открылась, и Элеонора Пэротт вихрем промчалась по ступенькам.
– Кэтрин, сейчас же домой! – крикнула она сердито. – Нечего бегать по улице, тут полно солдат.
Она вдруг остановилась, заметив стоявшую у ворот Китти.
– Ты! – выпалила Элеонора. – Убирайся отсюда! Не смей стоять у моих ворот!
Китти решила, что ослышалась. Уж Элеонора Пэротт не могла отвернуться от нее, как все. Разве она не рассказывала всем и каждому, как Китти спасла жизнь ее и малышки и как она назвала свою дочь в честь Китти, чтобы никогда не забыть того, что она сделала для них обеих? И вот сейчас ее глаза горят ненавистью, и она дрожит всем телом от охватившей ее злобы.
Китти прокашлялась, сделала шаг вперед и затем остановилась, заметив, что руки женщины сжались в кулаки.
– Миссис Пэротт, вы не узнаете меня? Я Китти… Китти Райт. Помните меня?
– Я не помню ничего, кроме того, что ты не достойна ходить по одной улице с порядочными людьми. Немедленно убирайся прочь! Я не хочу, чтобы люди подумали, будто ты пришла ко мне, и уж тем более не дам тебе подойти близко к моему ребенку. Вон отсюда! Не то я возьму ружье Джеда и пристрелю тебя.
– Миссис Пэротт! – Сердце в груди Китти сжалось: – Как вы можете так говорить? Разве вы не помните, что я помогла вам, когда вы дали жизнь Кэтрин? Что я сделала вам, лично вам, отчего вы отвернулись от меня?
Миссис Пэротт зловеще потрясала кулаками:
– Ты, предательница, сама прекрасно знаешь, что натворила. Спать с янки, забеременеть, если только ты сама знаешь, чье отродье носишь под сердцем! А Натан Коллинз, прекрасный человек и настоящий христианин, лежит в сырой земле, и все из-за того, что прельстился тобой. Прочь от моего дома!
Напуганная яростью матери, девочка бросилась к ней и уцепилась за ее юбки. Почувствовав себя в безопасности в родительских объятиях, маленькая Кэтрин показала Китти язык. Китти повернулась и, не чуя под собой ног, поспешно зашагала прочь.
По мере того как она продолжала свой путь, становилось ясно, что все вокруг разделяли чувства Элеоноры Пэротт. Некоторые поворачивались к ней спиной, стоило ей пройти мимо, другие сердито глядели на нее или шипели вслед. Один старик даже плюнул в ее сторону. В городе оставалась еще, по крайней мере, тысяча солдат-янки, и, наверное, еще большее их количество расположилось лагерем поблизости. Жители города старались не обращать на них внимания, однако не упускали случая выместить свои гнев на Китти.
Неужели во всем графстве Уэйн не найдется никого, кто приютил бы ее?
Наступила ночь, и Китти спряталась среди мусорных баков в каком-то переулке, сжавшись в комочек. Мимо проходили подвыпившие солдаты, смеясь и громко распевая песни. Она понимала, что, если кто-нибудь из них попытается изнасиловать ее, ей не от кого будет ждать помощи. Придется прятаться, пока не станет светло и не так опасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121