Он должен был умереть, а вы не отпускали его душу. Теперь я это знаю. Точно так же, как знаю, что ты подговорила меня отказаться от силы, чтобы спасти его. Вы не хотите, чтобы он умер. Он нужен живым. Зачем?
– Умная девочка, Ворна. Ты всегда мне нравилась. Коннавар действительно важен для нас. Не сам он, а то, что являет собой. А большего не скажу. Но тебе кое-что посоветую. Если ты ценишь своих новых друзей, не говори им о вернувшейся силе. Лечи их травами, а силу храни в тайне. Смертные так непостоянны в своей дружбе.
– Ты не слишком-то нас любишь, верно?
– Некоторых люблю, дорогая моя. Честное слово. С этими словами она исчезла.
Утро было холодным и ярким, и Фиаллах проснулся рано, несмотря на вчерашнее веселье. Он вспомнил пир и темноволосую Гвидию, которая так радовала его своим обществом. Он спросил ее, почему она не замужем, хотя ей уже восемнадцать. Девушка объяснила, что подходящий человек еще не делал ей предложения. Это слегка смутило его. Потом он вспомнил Таэ, и как хороша она была на пиру. Фиаллах вздохнул и вышел из дома, вытащил из колодца ведро воды. Небо уже светлело. Он плеснул ледяной воды в лицо, потом провел мокрыми пальцами по светлым длинным волосам, любуясь пиками Друагских гор. Хорошая земля, решил воин. В этот ранний час на улице было немного людей. Натянув сапоги, Фиаллах побрел по деревне к пиршественному столу. Остатки еды убрали, не осталось даже костей. Это было разумно, потому что иначе волки или медведи могли прийти в деревню.
– Доброе утро, – сказала Гвидия, выходя из кузницы. Ее темные волосы были собраны, и она надела синее, как небо, платье и шерстяную шаль цвета сливок. Как и он, девушка спала не больше двух часов, но выглядела свежей и бодрой, глаза блестели.
– Ты рано встала, – заметил Фиаллах.
– Я всегда встаю рано. Больше всего я люблю смотреть, как солнце встает из-за гор.
– Я тоже. Не хочешь прогуляться?
Она улыбалась и взяла его за руку. Они перешли через мост, добрались до конца деревни и поднялись в луга. В вышине Фиаллах увидел двух орлов, парящих над вершинами.
– Хорошо быть орлом, как ты думаешь? – спросила Гвидия.
– Никогда не думал об этом, – сказал он. Но мысль была прекрасна: парить над землей, раскрыв крылья. Они продолжили путь, глядя, как лучи солнца падают на землю.
Неожиданно Фиаллах остановился, держа маленькую руку Гвидии в своей лапище. Он осознал, что на душу его снизошел мир и покой.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
– Что я злой человек, – ответил он не раздумывая, и сам удивился своим словам.
– На что ты злишься?
– Сейчас – ни на что, потому что ярость моя ушла.
– Трудно злиться, когда восходит солнце.
– Кажется, ты права. Но почему?
– Потому что мы в сравнении с ним ничтожны. Оно всегда поднималось по утрам и будет впредь, что бы мы ни делали. Солнцу нет дела до наших проблем.
– Да, – сказал он. – Теперь я вижу, что это правда. А раньше не видел.
– Не видел восход?
– Не смотрел на него в твоем обществе.
Она вспыхнула. Фиаллах взял ее за руку и коснулся пальцев губами. Они постояли в молчании, а потом она потянула его за собой.
– Пойдем ко мне. Мама уже готовит завтрак.
– А я подходящий человек? Темные глаза встретились с голубыми.
– Тебе лучше поговорить с моим отцом.
– Обязательно. Но сначала я хочу услышать ответ от тебя.
– Ты подходящий человек. Я поняла это еще вчера.
– Мне уже тридцать один. Ты не считаешь меня слишком старым?
– Глупый, – улыбнулась Гвидия. – Пойдем, ты должен поговорить с моим отцом.
Наннкумал был мрачным человеком, но когда Фиаллах попросил у него руки дочери, он широко улыбнулся. Гвидия и мать остались в доме накрывать на стол, а мужчины прошли в кузницу. Наннкумал помешал угли в очаге и подкинул дров.
– Она славная девушка, – сказал он. – Сильная, верная, хотя немножко себе на уме.
– Кажется, ты не удивился.
– Дочка сказала нам еще вчера. Я беспокоился, что она могла ошибиться.
– Вчера?
– Мужчине никогда не понять мыслей женщины. Она пришла домой в радостном возбуждении и сказала, что встретила чудесного человека. Ночью я встал и увидел, что Гвидия сидит у окна, сказала, что ждет тебя. Совершенно на нее не похоже. Она отвергла нескольких достойных молодых людей. Говорила, что ждет Единственного. Так что заботься о ней как следует.
– Даю тебе честное слово.
– Тогда не будем больше говорить об этом. – Наннкумал подошел к полке в дальнем конце кузницы и снял с нее глиняную бутыль. – Мне кажется, самое время выпить, хоть сейчас и ранний час.
Фиаллах сделал долгий глоток и удовлетворенно вздохнул.
– Какой напиток!
– Этому вину двадцать лет. Я хранил его как раз для такого случая. За тебя и Гвидию! – Кузнец отпил из бутыли, потом закрыл ее пробкой и поставил на место. – И раз уж ты здесь, я должен кое-что проверить. – Взяв кусок веревки, он измерил ширину плеч гиганта.
– Что ты делаешь? – удивился тот.
– Скоро узнаешь. Да, все верно. А то этот вопрос меня беспокоил.
– Это что, особый свадебный ритуал в Трех Ручьях?
– Нет. Потерпи, молодой человек. Узнаешь, когда встретишься с Коннаваром. А теперь пойдем и поедим.
Два часа спустя Фиаллах, Наннкумал и его сын Гованнан отправились к Коннавару. Таэ не было дома. Она пошла в гости к матери мужа, Мирии. Войдя в дом, Фиаллах увидел отчима будущего князя и друида, брата Солтайса. Гигант бросил взгляд на Руатайна, и у него невольно забилось сердце. Тот был такой огромный, что невольно хотелось испытать, кто сильнее в драке. Первый воин риганте посмотрел на него и улыбнулся. Он чувствовал то же самое. Они походили на быков, готовых сразиться за стадо.
Они пожали друг другу руки. Фиаллах знал, что Руатайн уже двадцать лет считается первым воином, и задумался, так ли хорош он в рукопашном бою.
– Мой сын высоко ценит тебя, – заметил тот, а потом отошел в сторону и встал рядом с Конном.
В последовавшем молчании Коннавар поднялся и подошел к сундуку в углу комнаты. Открыв его, он вытащил сверкающую кольчугу. Фиаллах глядел на нее с плохо скрытой завистью. Это была великолепная вещь из маленьких, аккуратно заклепанных колечек. Коннавар протянул кольчугу Руатайну, потом достал другую и отдал ее Гованнану и, наконец, извлек из сундука третью и вручил Фиаллаху.
– Наденьте их, – попросил он.
– Теперь видишь, почему меня волновала ширина твоих плеч, – сказал Наннкумал. – Конн сказал, что ты приблизительно такой же, как его отец. Ты немного больше, но кольчуга должна подойти, несмотря на это.
Фиаллах натянул ее через голову. Она оказалась тяжелой и длинной, до колен. Спереди и сзади имелись разрезы, чтобы всаднику было удобно сидеть на лошади. Рукава достигали локтей, а капюшон, который воин немедленно надел, отлично защищал шею. Никогда у Фиаллаха не было ничего подобного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Умная девочка, Ворна. Ты всегда мне нравилась. Коннавар действительно важен для нас. Не сам он, а то, что являет собой. А большего не скажу. Но тебе кое-что посоветую. Если ты ценишь своих новых друзей, не говори им о вернувшейся силе. Лечи их травами, а силу храни в тайне. Смертные так непостоянны в своей дружбе.
– Ты не слишком-то нас любишь, верно?
– Некоторых люблю, дорогая моя. Честное слово. С этими словами она исчезла.
Утро было холодным и ярким, и Фиаллах проснулся рано, несмотря на вчерашнее веселье. Он вспомнил пир и темноволосую Гвидию, которая так радовала его своим обществом. Он спросил ее, почему она не замужем, хотя ей уже восемнадцать. Девушка объяснила, что подходящий человек еще не делал ей предложения. Это слегка смутило его. Потом он вспомнил Таэ, и как хороша она была на пиру. Фиаллах вздохнул и вышел из дома, вытащил из колодца ведро воды. Небо уже светлело. Он плеснул ледяной воды в лицо, потом провел мокрыми пальцами по светлым длинным волосам, любуясь пиками Друагских гор. Хорошая земля, решил воин. В этот ранний час на улице было немного людей. Натянув сапоги, Фиаллах побрел по деревне к пиршественному столу. Остатки еды убрали, не осталось даже костей. Это было разумно, потому что иначе волки или медведи могли прийти в деревню.
– Доброе утро, – сказала Гвидия, выходя из кузницы. Ее темные волосы были собраны, и она надела синее, как небо, платье и шерстяную шаль цвета сливок. Как и он, девушка спала не больше двух часов, но выглядела свежей и бодрой, глаза блестели.
– Ты рано встала, – заметил Фиаллах.
– Я всегда встаю рано. Больше всего я люблю смотреть, как солнце встает из-за гор.
– Я тоже. Не хочешь прогуляться?
Она улыбалась и взяла его за руку. Они перешли через мост, добрались до конца деревни и поднялись в луга. В вышине Фиаллах увидел двух орлов, парящих над вершинами.
– Хорошо быть орлом, как ты думаешь? – спросила Гвидия.
– Никогда не думал об этом, – сказал он. Но мысль была прекрасна: парить над землей, раскрыв крылья. Они продолжили путь, глядя, как лучи солнца падают на землю.
Неожиданно Фиаллах остановился, держа маленькую руку Гвидии в своей лапище. Он осознал, что на душу его снизошел мир и покой.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
– Что я злой человек, – ответил он не раздумывая, и сам удивился своим словам.
– На что ты злишься?
– Сейчас – ни на что, потому что ярость моя ушла.
– Трудно злиться, когда восходит солнце.
– Кажется, ты права. Но почему?
– Потому что мы в сравнении с ним ничтожны. Оно всегда поднималось по утрам и будет впредь, что бы мы ни делали. Солнцу нет дела до наших проблем.
– Да, – сказал он. – Теперь я вижу, что это правда. А раньше не видел.
– Не видел восход?
– Не смотрел на него в твоем обществе.
Она вспыхнула. Фиаллах взял ее за руку и коснулся пальцев губами. Они постояли в молчании, а потом она потянула его за собой.
– Пойдем ко мне. Мама уже готовит завтрак.
– А я подходящий человек? Темные глаза встретились с голубыми.
– Тебе лучше поговорить с моим отцом.
– Обязательно. Но сначала я хочу услышать ответ от тебя.
– Ты подходящий человек. Я поняла это еще вчера.
– Мне уже тридцать один. Ты не считаешь меня слишком старым?
– Глупый, – улыбнулась Гвидия. – Пойдем, ты должен поговорить с моим отцом.
Наннкумал был мрачным человеком, но когда Фиаллах попросил у него руки дочери, он широко улыбнулся. Гвидия и мать остались в доме накрывать на стол, а мужчины прошли в кузницу. Наннкумал помешал угли в очаге и подкинул дров.
– Она славная девушка, – сказал он. – Сильная, верная, хотя немножко себе на уме.
– Кажется, ты не удивился.
– Дочка сказала нам еще вчера. Я беспокоился, что она могла ошибиться.
– Вчера?
– Мужчине никогда не понять мыслей женщины. Она пришла домой в радостном возбуждении и сказала, что встретила чудесного человека. Ночью я встал и увидел, что Гвидия сидит у окна, сказала, что ждет тебя. Совершенно на нее не похоже. Она отвергла нескольких достойных молодых людей. Говорила, что ждет Единственного. Так что заботься о ней как следует.
– Даю тебе честное слово.
– Тогда не будем больше говорить об этом. – Наннкумал подошел к полке в дальнем конце кузницы и снял с нее глиняную бутыль. – Мне кажется, самое время выпить, хоть сейчас и ранний час.
Фиаллах сделал долгий глоток и удовлетворенно вздохнул.
– Какой напиток!
– Этому вину двадцать лет. Я хранил его как раз для такого случая. За тебя и Гвидию! – Кузнец отпил из бутыли, потом закрыл ее пробкой и поставил на место. – И раз уж ты здесь, я должен кое-что проверить. – Взяв кусок веревки, он измерил ширину плеч гиганта.
– Что ты делаешь? – удивился тот.
– Скоро узнаешь. Да, все верно. А то этот вопрос меня беспокоил.
– Это что, особый свадебный ритуал в Трех Ручьях?
– Нет. Потерпи, молодой человек. Узнаешь, когда встретишься с Коннаваром. А теперь пойдем и поедим.
Два часа спустя Фиаллах, Наннкумал и его сын Гованнан отправились к Коннавару. Таэ не было дома. Она пошла в гости к матери мужа, Мирии. Войдя в дом, Фиаллах увидел отчима будущего князя и друида, брата Солтайса. Гигант бросил взгляд на Руатайна, и у него невольно забилось сердце. Тот был такой огромный, что невольно хотелось испытать, кто сильнее в драке. Первый воин риганте посмотрел на него и улыбнулся. Он чувствовал то же самое. Они походили на быков, готовых сразиться за стадо.
Они пожали друг другу руки. Фиаллах знал, что Руатайн уже двадцать лет считается первым воином, и задумался, так ли хорош он в рукопашном бою.
– Мой сын высоко ценит тебя, – заметил тот, а потом отошел в сторону и встал рядом с Конном.
В последовавшем молчании Коннавар поднялся и подошел к сундуку в углу комнаты. Открыв его, он вытащил сверкающую кольчугу. Фиаллах глядел на нее с плохо скрытой завистью. Это была великолепная вещь из маленьких, аккуратно заклепанных колечек. Коннавар протянул кольчугу Руатайну, потом достал другую и отдал ее Гованнану и, наконец, извлек из сундука третью и вручил Фиаллаху.
– Наденьте их, – попросил он.
– Теперь видишь, почему меня волновала ширина твоих плеч, – сказал Наннкумал. – Конн сказал, что ты приблизительно такой же, как его отец. Ты немного больше, но кольчуга должна подойти, несмотря на это.
Фиаллах натянул ее через голову. Она оказалась тяжелой и длинной, до колен. Спереди и сзади имелись разрезы, чтобы всаднику было удобно сидеть на лошади. Рукава достигали локтей, а капюшон, который воин немедленно надел, отлично защищал шею. Никогда у Фиаллаха не было ничего подобного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101