Все они умерли. Ворна говорит, что их матерей одолела болезнь.
– Лично я бы лучше умер, чем был калекой.
– Заткнись, Барис, – набросился на него Браэфар. – Какие глупости ты говоришь!
– Но это правда, – ответил Барис, краснея.
– Это правда для тебя, – сказал Риамфада. – Ты всю жизнь ходил и бегал. Для тебя потеря ног была бы ужасной трагедией. А я никогда не пользовался ими и привык быть таким.
– Что за сюрприз ты нам обещал? – спросил Браэфар, желая сменить тему.
Риамфада улыбнулся и окликнул Конна и Гованнана. Юноши оставили свое соревнование и подошли к костру.
– У меня камень подпрыгнул семь раз, – сообщил Ван. – На два раза больше, чем у него.
– Ты нашел камень лучше, – проворчал Коннавар.
Когда они уселись, Риамфада отвязал поясной мешочек и положил его на колени.
– У меня есть подарки для вас троих, – сказал он. – Вы были очень добры ко мне, и я захотел отблагодарить вас. Надеюсь, вы не обидитесь.
Он развязал последний узелок и раскрыл мешочек. Оттуда вытащил застежку для плаща из сверкающей бронзы и протянул ее Гованнану. Она была в форме оленя в прыжке и украшена серебряными завитками.
– Какая красота, – проговорил Ван. – Никогда не видел такой чудесной вещи.
Риамфада вынул из мешочка вторую брошь – маленький плетеный щит, сделанный из серебряных проволочек. И наконец, он вручил подарок Конну: бронзовый олененок запутался в серебряных терниях на полоске яркого золота.
– Не знаю, что и сказать, – произнес Конн.
– Тогда я скажу за тебя, братец, – вмешался Браэфар. – Спасибо, маленькая рыбка. Это чудесные подарки.
– А нам ничего? – спросил Галанис. – Не знал, что за ношение калек полагаются такие славные вещицы.
– Думай, что говоришь, – оборвал его Гованнан. – Или будешь собирать собственные зубы.
– Там, откуда я родом, умение говорить прямо считается достоинством.
– Между умением говорить прямо и грубостью есть большая разница, – сказал Браэфар. – И вам лучше запомнить это, если хотите, чтобы с вами дружили. Например, я не припомню, чтобы кто-нибудь из нас произнес вслух, что таких уродливых парней, как вы, свет не видывал. Твое лицо, Галанис, напоминает дерево, в котором хотел угнездиться дятел. И все же, полагаю, что там, откуда вы родом, это сочли бы прямотой.
Три брата поднялись и отправились в деревню. Последовало неловкое молчание. Молодой калека сидел как в воду опущенный. Конн нагнулся и положил руку ему на плечо.
– Спасибо, Риамфада, – проговорил он, – но нам не нужна награда, ведь ты наш друг и нам приятно общаться с тобой.
– Это не награда, – возразил тот. – Я просто хотел показать, как ценю вашу дружбу. Всех вас. Вы принесли мне много радости. Даже и не представляете сколько. Вам нравятся мои подарки?
– Никогда мне не дарили таких чудесных вещей, маленькая рыбка, – сказал Гованнан. – Я буду, беречь его.
Они посидели еще немного. Когда солнце начало садиться, Гованнан затушил костер, а Коннавар поднял Риамфаду, чтобы отнести его домой.
По пути они услышали далекий крик.
– Что это? – прошептал Браэфар.
Они поднялись на холм и вышли на открытую местность. На траве лежало тело со вспоротым животом и съеденным лицом. Траву усеивали пятна крови, похожие на маргаритки. Коннавар положил Риамфаду на траву и вытащил серебряный нож. По одежде они легко узнали Галаниса.
– Медведь, – прошептал Гованнан. – И большой. – Он тоже обнажил клинок. Браэфар, у которого не было оружия, в ужасе смотрел на изуродованное тело. – Должно быть, остальные убежали. Залезли на дерево или что-нибудь в этом духе.
Риамфада сидел на траве, настороженно глядя на стену деревьев. Из леса донесся еще один крик – и резко оборвался. Ветер дул с той стороны.
– Он не сможет почуять нас, – прошептал Коннавар. – Бежим.
Сунув клинок в ножны, Конн поднял Риамфаду, и молодые люди припустились по холмам. Местность была совсем открытая – ни кустов, ни деревьев, которые могли бы послужить укрытием. Риамфада смотрел на лес в ужасе, молясь, чтобы не появился медведь.
– Ветер меняется, – выругался Гованнан.
Стоило ему сказать это, как из-за деревьев в ста шагах от них показалась огромная фигура. На мгновение время застыло. Зверь подошел к телу Галаниса, открыл пасть и впился в него зубами. Потом, мотнув головой, подбросил тело в воздух, подхватил на лету и разорвал когтями. Пожалуйста, пусть он не увидит нас, молча молился Риамфада.
Огромная голова повернулась в их сторону. Медведь оставил тело и направился к убегающим ребятам.
– Он идет! – закричал молодой калека.
Конн обернулся, а потом бросился бежать. Очень скоро Риамфада понял, что с ним на плечах Коннавар не сможет убежать от медведя.
– Брось меня! – крикнул он. – Спасайся!
Конн бежал, а потом снова обернулся. Медведь был не дальше, чем в тридцати шагах от него. Он остановился, положил Риамфаду на траву, вытащил нож и бросился на зверя.
– Пожалуйста, беги, – молил калека.
– Я вырежу сердце этого ублюдка, – прошипел Конн. Медведь приблизился и поднялся на задние лапы. Риамфада не мог оторвать от зверя глаз: больше восьми футов в высоту, черная морда перепачкана в крови. Расставив лапы, медведь обрушился на юношу. Конн не стал дожидаться смертоносного удара – сам бросился на гиганта и вонзил нож ему в грудь. Струя крови ударила в лицо Риамфады. Коннавар отлетел в сторону, зверь снова бросился на него. На молодого калеку пала тень – Гованнан промчался мимо, прыгнул на спину медведя и вонзил собственный нож ему в шею. Тот снова поднялся на задние лапы и обернулся. Сын кузнеца был сброшен на землю, и нож остался в ране. Истекая кровью, Конн поднялся и снова атаковал. В его плечо вонзились когти. Серебряный нож юноши, несмотря на это, все-таки взметнулся, впиваясь в плоть врага. Медведь опустился на четыре лапы, прижимая юношу к земле. Гованнан, схватив огромный камень, кинулся к зверю и ударил его по голове. Тот обернулся, и огромные челюсти чуть не сомкнулись на руке юноши. Потом медведь снова поднялся на задние лапы, и в этот момент окровавленный Коннавар поднялся на колени и обеими руками загнал нож в живот твари. Огромная лапа ударила его по плечу, и Риамфада услышал звук ломающихся костей. Конн упал на траву, обмякший и безвольный, как тряпичная кукла.
Раздался звук скачущих лошадей. Через Риамфаду перепрыгнул конь, и всадник пронзил грудь медведя копьем. Зверь нанес удар, пронзая шею лошади когтями. Всадник упал на землю. Ловко перекатившись, он обнажил длинный железный меч. Чудовище бросилось к нему. На голову медведя упала веревочная петля, не пуская к воину. Тот подбежал и вонзил меч в живот твари. Из леса показалась еще одна группа всадников. Некоторые опутывали раненого зверя веревками, другие поражали его копьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Лично я бы лучше умер, чем был калекой.
– Заткнись, Барис, – набросился на него Браэфар. – Какие глупости ты говоришь!
– Но это правда, – ответил Барис, краснея.
– Это правда для тебя, – сказал Риамфада. – Ты всю жизнь ходил и бегал. Для тебя потеря ног была бы ужасной трагедией. А я никогда не пользовался ими и привык быть таким.
– Что за сюрприз ты нам обещал? – спросил Браэфар, желая сменить тему.
Риамфада улыбнулся и окликнул Конна и Гованнана. Юноши оставили свое соревнование и подошли к костру.
– У меня камень подпрыгнул семь раз, – сообщил Ван. – На два раза больше, чем у него.
– Ты нашел камень лучше, – проворчал Коннавар.
Когда они уселись, Риамфада отвязал поясной мешочек и положил его на колени.
– У меня есть подарки для вас троих, – сказал он. – Вы были очень добры ко мне, и я захотел отблагодарить вас. Надеюсь, вы не обидитесь.
Он развязал последний узелок и раскрыл мешочек. Оттуда вытащил застежку для плаща из сверкающей бронзы и протянул ее Гованнану. Она была в форме оленя в прыжке и украшена серебряными завитками.
– Какая красота, – проговорил Ван. – Никогда не видел такой чудесной вещи.
Риамфада вынул из мешочка вторую брошь – маленький плетеный щит, сделанный из серебряных проволочек. И наконец, он вручил подарок Конну: бронзовый олененок запутался в серебряных терниях на полоске яркого золота.
– Не знаю, что и сказать, – произнес Конн.
– Тогда я скажу за тебя, братец, – вмешался Браэфар. – Спасибо, маленькая рыбка. Это чудесные подарки.
– А нам ничего? – спросил Галанис. – Не знал, что за ношение калек полагаются такие славные вещицы.
– Думай, что говоришь, – оборвал его Гованнан. – Или будешь собирать собственные зубы.
– Там, откуда я родом, умение говорить прямо считается достоинством.
– Между умением говорить прямо и грубостью есть большая разница, – сказал Браэфар. – И вам лучше запомнить это, если хотите, чтобы с вами дружили. Например, я не припомню, чтобы кто-нибудь из нас произнес вслух, что таких уродливых парней, как вы, свет не видывал. Твое лицо, Галанис, напоминает дерево, в котором хотел угнездиться дятел. И все же, полагаю, что там, откуда вы родом, это сочли бы прямотой.
Три брата поднялись и отправились в деревню. Последовало неловкое молчание. Молодой калека сидел как в воду опущенный. Конн нагнулся и положил руку ему на плечо.
– Спасибо, Риамфада, – проговорил он, – но нам не нужна награда, ведь ты наш друг и нам приятно общаться с тобой.
– Это не награда, – возразил тот. – Я просто хотел показать, как ценю вашу дружбу. Всех вас. Вы принесли мне много радости. Даже и не представляете сколько. Вам нравятся мои подарки?
– Никогда мне не дарили таких чудесных вещей, маленькая рыбка, – сказал Гованнан. – Я буду, беречь его.
Они посидели еще немного. Когда солнце начало садиться, Гованнан затушил костер, а Коннавар поднял Риамфаду, чтобы отнести его домой.
По пути они услышали далекий крик.
– Что это? – прошептал Браэфар.
Они поднялись на холм и вышли на открытую местность. На траве лежало тело со вспоротым животом и съеденным лицом. Траву усеивали пятна крови, похожие на маргаритки. Коннавар положил Риамфаду на траву и вытащил серебряный нож. По одежде они легко узнали Галаниса.
– Медведь, – прошептал Гованнан. – И большой. – Он тоже обнажил клинок. Браэфар, у которого не было оружия, в ужасе смотрел на изуродованное тело. – Должно быть, остальные убежали. Залезли на дерево или что-нибудь в этом духе.
Риамфада сидел на траве, настороженно глядя на стену деревьев. Из леса донесся еще один крик – и резко оборвался. Ветер дул с той стороны.
– Он не сможет почуять нас, – прошептал Коннавар. – Бежим.
Сунув клинок в ножны, Конн поднял Риамфаду, и молодые люди припустились по холмам. Местность была совсем открытая – ни кустов, ни деревьев, которые могли бы послужить укрытием. Риамфада смотрел на лес в ужасе, молясь, чтобы не появился медведь.
– Ветер меняется, – выругался Гованнан.
Стоило ему сказать это, как из-за деревьев в ста шагах от них показалась огромная фигура. На мгновение время застыло. Зверь подошел к телу Галаниса, открыл пасть и впился в него зубами. Потом, мотнув головой, подбросил тело в воздух, подхватил на лету и разорвал когтями. Пожалуйста, пусть он не увидит нас, молча молился Риамфада.
Огромная голова повернулась в их сторону. Медведь оставил тело и направился к убегающим ребятам.
– Он идет! – закричал молодой калека.
Конн обернулся, а потом бросился бежать. Очень скоро Риамфада понял, что с ним на плечах Коннавар не сможет убежать от медведя.
– Брось меня! – крикнул он. – Спасайся!
Конн бежал, а потом снова обернулся. Медведь был не дальше, чем в тридцати шагах от него. Он остановился, положил Риамфаду на траву, вытащил нож и бросился на зверя.
– Пожалуйста, беги, – молил калека.
– Я вырежу сердце этого ублюдка, – прошипел Конн. Медведь приблизился и поднялся на задние лапы. Риамфада не мог оторвать от зверя глаз: больше восьми футов в высоту, черная морда перепачкана в крови. Расставив лапы, медведь обрушился на юношу. Конн не стал дожидаться смертоносного удара – сам бросился на гиганта и вонзил нож ему в грудь. Струя крови ударила в лицо Риамфады. Коннавар отлетел в сторону, зверь снова бросился на него. На молодого калеку пала тень – Гованнан промчался мимо, прыгнул на спину медведя и вонзил собственный нож ему в шею. Тот снова поднялся на задние лапы и обернулся. Сын кузнеца был сброшен на землю, и нож остался в ране. Истекая кровью, Конн поднялся и снова атаковал. В его плечо вонзились когти. Серебряный нож юноши, несмотря на это, все-таки взметнулся, впиваясь в плоть врага. Медведь опустился на четыре лапы, прижимая юношу к земле. Гованнан, схватив огромный камень, кинулся к зверю и ударил его по голове. Тот обернулся, и огромные челюсти чуть не сомкнулись на руке юноши. Потом медведь снова поднялся на задние лапы, и в этот момент окровавленный Коннавар поднялся на колени и обеими руками загнал нож в живот твари. Огромная лапа ударила его по плечу, и Риамфада услышал звук ломающихся костей. Конн упал на траву, обмякший и безвольный, как тряпичная кукла.
Раздался звук скачущих лошадей. Через Риамфаду перепрыгнул конь, и всадник пронзил грудь медведя копьем. Зверь нанес удар, пронзая шею лошади когтями. Всадник упал на землю. Ловко перекатившись, он обнажил длинный железный меч. Чудовище бросилось к нему. На голову медведя упала веревочная петля, не пуская к воину. Тот подбежал и вонзил меч в живот твари. Из леса показалась еще одна группа всадников. Некоторые опутывали раненого зверя веревками, другие поражали его копьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101