Он поприветствовал всех собравшихся, представил находящихся на сцене и в заключение сказал:
— Господа, разрешите представить Президента Соединенных штатов и Главнокомандующего вооруженными силами.
Гости, большинство из которых в какой-то период жизни имели отношение к армии, по традиции выпили за главнокомандующего. Когда президент поднимался на трибуну, его сопровождали аплодисменты. Он произнес небольшую речь и завершил ее словами:
— И наконец я решил направить президентское послание руководителям ЦРУ. В нем выражается мое желание видеть боевой дух и самоотверженность, которые были присущи личному составу УСС, в новой организации.
Абрамс огляделся. Билл Кейси, находившийся недалеко от президента, улыбался. Абрамс посчитал эту улыбку знаком удовлетворения тем, что возвращаются хорошие времена.
Уильям Колби, председатель Наградного комитета, поднялся на трибуну и сказал:
— Главная цель нашего мероприятия — почтить память основателя Управления стратегических служб и вручить очередному ветерану «Медаль генерала Донована», что я имею честь сделать. — Колби сверился с текстом и продолжил: — Комитет ветеранов УСС награждает «Медалью Донована» лиц, отличившихся в службе Соединенным Штатам, всему мировому сообществу и делу свободы. В этом году нам особенно приятно вручить «Медаль Донована» человеку, стоявшему у самых истоков УСС, человеку, чья карьера шла параллельно с карьерой генерала Донована, — Колби взглянул налево, — Джеймсу Аллертону, основателю юридической фирмы «Аллертон, Стоктон и Эванс» на Уолл-стрит. Он был другом и советником генерала Донована, а также всех последних американских президентов, начиная с Рузвельта и кончая нынешним.
Президент Рузвельт во время войны произвел Джеймса Аллертона в звание полковника, и в том же звании он служил у генерала Донована. После войны президент Трумэн назначил его в группу по разработке Закона о национальной безопасности, на основании которого было создано ЦРУ. Эйзенхауэр назначил его послом в Венецию.
В 1961 году президент Кеннеди направил его в комиссию конгресса по финансам. Но в душе Джеймс Аллертон оставался разведчиком, и это пристрастие к делу плаща и кинжала, которое нам всем прекрасно известно, — он переждал легкий смех в зале, — заставило Джеймса Аллертона предложить свои услуги мистеру Кеннеди именно в этом качестве, и в результате он был назначен советником президента по военной разведке. С того времени каждый последующий президент спрашивал мнение Джеймса Аллертона по чрезвычайно важным вопросам, касающимся разведки и национальной безопасности.
Сейчас Джеймс Аллертон служит в группе экспертов, известных в Вашингтоне как «Мудрецы», консультируя президента по приоритетным внутренним и международным проблемам. — Колби подошел к заключительной части своего выступления: — Карьера Джеймса Аллертона олицетворяет сплав гражданского долга и личной инициативы. Ветераны УСС считают, что за свою долгую службу на благо государства Джеймс Аллертон достоин награждения «Медалью Донована». Господа, позвольте представить вам моего дорогого друга, уважаемого Джеймса Аллертона.
Гости поднялись, и по всему залу прокатилась буря аплодисментов. Аллертон встал и подошел к трибуне. Высокий и сухощавый, чуть сутулый, он держался с большим достоинством. Возраст, а ему было восемьдесят с лишним лет, почти не тронул его румяного лица, обрамленного густыми седыми волосами, и лишь неторопливые движения ветерана выдавали его годы.
Колби надел медаль на голубой ленте на шею Аллертона. Они пожали друг другу руки, и Аллертон остался на трибуне.
На его ясные синие глаза навернулись слезы. Он вытер их платком. Аплодисменты смолкли, и все вновь уселись на свои места.
Джеймс Аллертон поблагодарил Колби и Наградной комитет, особо отметив президента и находившихся на сцене.
Абрамс внимательно смотрел на Торпа, пока говорил его отец. В речи Аллертона проступал явный акцент, наводивший на мысль о престижных школах и колледжах, о том особом мирке, существовавшем до войны в таких местах, как Бар-Харбор, Ньюпорт и Саутгемптон. Абрамс подумал, что быть сыном знаменитости само по себе хлопотно, а уж следовать по служебному пути такого отца сопряжено со значительными опасностями, в том числе и психологического порядка.
Когда Аллертону было столько, сколько сейчас Торпу, он уже был полковником и работал у Донована, помогая победить в этой гигантской войне и изменить весь мир. Он был хозяином своей собственной судьбы и судьбы многих других людей. Но то были иные времена. В те же исторические периоды, которые не предполагают необходимости проявления великих способностей, даже люди, обладающие ими, обречены на забвение. Так, или почти так, по мнению Абрамса, рассуждает Питер Торп.
Внимание Тони вновь обратилось на помост, с которого Джеймс Аллертон пространно и прочувствованно говорил о годах, проведенных в УСС. Абрамс видел, что аудитория была искренне захвачена его воспоминаниями.
Неожиданно Аллертон умолк и на несколько секунд склонил свою седую голову. Подняв наконец глаза, он медленно обвел ими ветеранов разведки и гостей и сказал:
— В те ужасные шесть лет войны мир потерял миллионы человеческих жизней. Потеряли многих друзей и мы. Но мы помним их и скорбим… Скорбим каждый по-своему… Мы помним их и сегодня.
Джеймс Аллертон глубоко вздохнул, затем слегка наклонился, дотронулся рукой до своей медали и тихо произнес:
— Спасибо.
Он резко повернулся, быстро прошел на свое место и сел. Присутствующие в зале почти одновременно встали. Несколько мгновений царило молчание, затем раздался гром аплодисментов. Президент встал, подошел к Аллертону и обнял его. В эти секунды аплодисменты усилились. Все находившиеся на помосте повернулись к Аллертону и продолжали аплодировать. Гости пожимали друг другу руки.
Абрамс не часто бывал на подобных мероприятиях, но полагал, что вечер оказался одним из самых успешных из числа состоявшихся до сих пор. Тони попробовал представить себе то, что чувствовали в эти часы ветераны, — триумф, подъем, возвращение молодости? Но сам он не мог знать наверняка. Для этого нужно быть одним из них.
Наверное, самое близкое к тому, что испытывали сейчас ветераны УСС, Абрамс ощущал во время двадцатой ежегодной встречи своего класса. В тот день в газетах как раз были опубликованы статьи, восхваляющие Тони за удачное завершение дела, связанного с поимкой убийцы. По этому случаю в итальянском ресторане, где они собрались, в адрес Абрамса звучали прочувствованные тосты. Он сам выступил с короткой речью. Потом он отправился домой с одной подружкой школьных лет, которая недавно развелась, и переспал с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Господа, разрешите представить Президента Соединенных штатов и Главнокомандующего вооруженными силами.
Гости, большинство из которых в какой-то период жизни имели отношение к армии, по традиции выпили за главнокомандующего. Когда президент поднимался на трибуну, его сопровождали аплодисменты. Он произнес небольшую речь и завершил ее словами:
— И наконец я решил направить президентское послание руководителям ЦРУ. В нем выражается мое желание видеть боевой дух и самоотверженность, которые были присущи личному составу УСС, в новой организации.
Абрамс огляделся. Билл Кейси, находившийся недалеко от президента, улыбался. Абрамс посчитал эту улыбку знаком удовлетворения тем, что возвращаются хорошие времена.
Уильям Колби, председатель Наградного комитета, поднялся на трибуну и сказал:
— Главная цель нашего мероприятия — почтить память основателя Управления стратегических служб и вручить очередному ветерану «Медаль генерала Донована», что я имею честь сделать. — Колби сверился с текстом и продолжил: — Комитет ветеранов УСС награждает «Медалью Донована» лиц, отличившихся в службе Соединенным Штатам, всему мировому сообществу и делу свободы. В этом году нам особенно приятно вручить «Медаль Донована» человеку, стоявшему у самых истоков УСС, человеку, чья карьера шла параллельно с карьерой генерала Донована, — Колби взглянул налево, — Джеймсу Аллертону, основателю юридической фирмы «Аллертон, Стоктон и Эванс» на Уолл-стрит. Он был другом и советником генерала Донована, а также всех последних американских президентов, начиная с Рузвельта и кончая нынешним.
Президент Рузвельт во время войны произвел Джеймса Аллертона в звание полковника, и в том же звании он служил у генерала Донована. После войны президент Трумэн назначил его в группу по разработке Закона о национальной безопасности, на основании которого было создано ЦРУ. Эйзенхауэр назначил его послом в Венецию.
В 1961 году президент Кеннеди направил его в комиссию конгресса по финансам. Но в душе Джеймс Аллертон оставался разведчиком, и это пристрастие к делу плаща и кинжала, которое нам всем прекрасно известно, — он переждал легкий смех в зале, — заставило Джеймса Аллертона предложить свои услуги мистеру Кеннеди именно в этом качестве, и в результате он был назначен советником президента по военной разведке. С того времени каждый последующий президент спрашивал мнение Джеймса Аллертона по чрезвычайно важным вопросам, касающимся разведки и национальной безопасности.
Сейчас Джеймс Аллертон служит в группе экспертов, известных в Вашингтоне как «Мудрецы», консультируя президента по приоритетным внутренним и международным проблемам. — Колби подошел к заключительной части своего выступления: — Карьера Джеймса Аллертона олицетворяет сплав гражданского долга и личной инициативы. Ветераны УСС считают, что за свою долгую службу на благо государства Джеймс Аллертон достоин награждения «Медалью Донована». Господа, позвольте представить вам моего дорогого друга, уважаемого Джеймса Аллертона.
Гости поднялись, и по всему залу прокатилась буря аплодисментов. Аллертон встал и подошел к трибуне. Высокий и сухощавый, чуть сутулый, он держался с большим достоинством. Возраст, а ему было восемьдесят с лишним лет, почти не тронул его румяного лица, обрамленного густыми седыми волосами, и лишь неторопливые движения ветерана выдавали его годы.
Колби надел медаль на голубой ленте на шею Аллертона. Они пожали друг другу руки, и Аллертон остался на трибуне.
На его ясные синие глаза навернулись слезы. Он вытер их платком. Аплодисменты смолкли, и все вновь уселись на свои места.
Джеймс Аллертон поблагодарил Колби и Наградной комитет, особо отметив президента и находившихся на сцене.
Абрамс внимательно смотрел на Торпа, пока говорил его отец. В речи Аллертона проступал явный акцент, наводивший на мысль о престижных школах и колледжах, о том особом мирке, существовавшем до войны в таких местах, как Бар-Харбор, Ньюпорт и Саутгемптон. Абрамс подумал, что быть сыном знаменитости само по себе хлопотно, а уж следовать по служебному пути такого отца сопряжено со значительными опасностями, в том числе и психологического порядка.
Когда Аллертону было столько, сколько сейчас Торпу, он уже был полковником и работал у Донована, помогая победить в этой гигантской войне и изменить весь мир. Он был хозяином своей собственной судьбы и судьбы многих других людей. Но то были иные времена. В те же исторические периоды, которые не предполагают необходимости проявления великих способностей, даже люди, обладающие ими, обречены на забвение. Так, или почти так, по мнению Абрамса, рассуждает Питер Торп.
Внимание Тони вновь обратилось на помост, с которого Джеймс Аллертон пространно и прочувствованно говорил о годах, проведенных в УСС. Абрамс видел, что аудитория была искренне захвачена его воспоминаниями.
Неожиданно Аллертон умолк и на несколько секунд склонил свою седую голову. Подняв наконец глаза, он медленно обвел ими ветеранов разведки и гостей и сказал:
— В те ужасные шесть лет войны мир потерял миллионы человеческих жизней. Потеряли многих друзей и мы. Но мы помним их и скорбим… Скорбим каждый по-своему… Мы помним их и сегодня.
Джеймс Аллертон глубоко вздохнул, затем слегка наклонился, дотронулся рукой до своей медали и тихо произнес:
— Спасибо.
Он резко повернулся, быстро прошел на свое место и сел. Присутствующие в зале почти одновременно встали. Несколько мгновений царило молчание, затем раздался гром аплодисментов. Президент встал, подошел к Аллертону и обнял его. В эти секунды аплодисменты усилились. Все находившиеся на помосте повернулись к Аллертону и продолжали аплодировать. Гости пожимали друг другу руки.
Абрамс не часто бывал на подобных мероприятиях, но полагал, что вечер оказался одним из самых успешных из числа состоявшихся до сих пор. Тони попробовал представить себе то, что чувствовали в эти часы ветераны, — триумф, подъем, возвращение молодости? Но сам он не мог знать наверняка. Для этого нужно быть одним из них.
Наверное, самое близкое к тому, что испытывали сейчас ветераны УСС, Абрамс ощущал во время двадцатой ежегодной встречи своего класса. В тот день в газетах как раз были опубликованы статьи, восхваляющие Тони за удачное завершение дела, связанного с поимкой убийцы. По этому случаю в итальянском ресторане, где они собрались, в адрес Абрамса звучали прочувствованные тосты. Он сам выступил с короткой речью. Потом он отправился домой с одной подружкой школьных лет, которая недавно развелась, и переспал с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145