Но ты, наверное, догадываешься. Что касается КГБ, то тебе следует быть максимально осторожным. Что же касается конторы, то ты должен подумать о страховке. Понимаешь меня?
— Что-то вроде: «В случае моей преждевременной кончины или исчезновения следующие документы и письменные показания, данные под присягой, направляются в редакции „Нью-Йорк таймс“ и „Вашингтон пост“…»
— Вот-вот.
Уэст кивнул.
— Я помогу тебе с деталями, — сказал Торп.
— В обмен на что?
— Всего лишь на твою дружбу. — Он улыбнулся и взял Уэста за руку. — Пойдем лицезреть гнев леди, которую заставили ждать. Бери удар на себя. Я и так уже весь в дерьме.
Кэтрин Кимберли с неудовольствием посмотрела на приближающегося Торпа.
— Ник застрял в аэропорту, — сказал Торп, чмокнув ее в щеку.
— Извините, это моя вина, нужно было провести важный разговор. Как дела, Кейт? — Уэст наклонился и поцеловал ее.
Кэтрин взяла его за руку и улыбнулась:
— Ты разговаривал с Энн?
— Вчера вечером. С ней все в порядке. Шлет тебе привет.
Уэст оглядел столик и поздоровался за руку с О'Брайеном:
— Мистер О'Брайен, очень рад снова видеть вас.
Николас взглянул на Патрика О'Брайена. Ему было шестьдесят с лишним, но светлые, лишь слегка тронутые сединой волосы, розоватое лицо и живые светло-голубые глаза делали его моложе. Уэст знал, что О'Брайен очень следит за собой и, как говорили, даже прыгает с парашютом, причем часто — лунными ночами, как привык еще в «оккупированной Европе». О'Брайен кивнул на пару, сидевшую за столом:
— Вы оба, конечно, знаете Китти и Джорджа ван Дорнов.
Торп и Уэст поприветствовали их и заняли свои места. Кэтрин указала на мужчину, сидевшего напротив нее:
— А это мой друг Тони Абрамс. Он работает в нашей фирме.
Абрамс поздоровался за руку с Уэстом. Он протянул руку и Торпу, но тот наливал себе водку из бутылки «Столичной». Торп взглянул на Абрамса.
— Да, мы уже встречались.
Затем он поднял бокал с кристально прозрачной жидкостью.
— Кто-то мудро вспомнил о моей любви к русской водке. Ваше здоровье!
Он залпом осушил половину бокала и выдохнул, затем обратился к присутствующим:
— Вам может показаться странным, что такой патриот и боец холодной войны, как я, пьет русскую водку. — Взглянув прямо на Абрамса, он продолжил: — Я пью русскую водку подобно тому, как наши предки пили кровь своих врагов.
— В знак презрения или для храбрости? — спросил Абрамс.
— Ни то ни другое, мистер Абрамс. Мне просто нравится ее вкус. — И он, засмеявшись, облизал губы.
— Если насчет крови, то у вас она на правой манжете, мистер Торп, — заметил Абрамс.
Питер Торп опустил бокал и посмотрел на свою манжету. Красновато-рыжее пятно запеклось возле запонки из оникса. Он потер его пальцами и спросил:
— Похоже на кровь, правда?
— Да, похоже, — ответил Абрамс.
Кэтрин обмакнула кончик салфетки в стакане с водой.
— Сотри, пока не въелось.
Торп улыбнулся, беря салфетку:
— Для женщин всего мира характерны три фразы: «Вынеси мусор», «У меня болит голова», и «Сотри, пока не въелось».
Он промокнул пятнышко и заметил:
— Определенно кровь.
— Ты что, порезался? — спросила Кэтрин холодно.
— Порезался? Да нет.
Джордж ван Дорн заметил с другого конца стола:
— Тогда, мистер Торп, учитывая вашу профессию, вы, вероятно, порезали кого-то другого. — Он улыбнулся.
Торп ответил ему также улыбкой. В разговор вмешалась Китти ван Дорн:
— Может быть, это кетчуп?
Торп скорчил гримасу и закатил глаза:
— Кетчуп? Мадам, я с детства смотреть не могу на кетчуп. Кэтрин наверняка думает, что это губная помада, но я должен оправдаться. Это — кровь. Я могу различить кровь, когда я ее вижу. — Взглянув на Абрамса, он добавил: — Вы очень наблюдательны, мистер Абрамс. Вам бы надо работать детективом.
— Я им и был.
Группа курсантов академии Уэст-Пойнт собралась у помоста и начала исполнять попурри из модных песен.
Торп обратился к Абрамсу, стараясь перекричать пение:
— Ваши родители случайно не были большевистскими агитаторами? Леон и Руфь Абрамс? Их, часом, не арестовывали за организацию стачки и беспорядков на швейной фабрике?
Абрамс уставился на Торпа. Его родители действительно имели определенную известность в профсоюзных кругах, и их имена, возможно, даже упоминались в некоторых книгах, посвященных рабочему движению. Но они не были настолько знамениты, чтобы Торп мог о них знать.
— Да, Леон и Руфь — это мои родители. Вы что, занимаетесь рабочим движением?
— Нет, сэр. Я занимаюсь красными.
Под столом Кэтрин пнула Торпа ногой. Питер сказал, обращаясь к ней:
— Это очень интересно. И очень романтично. Тони — сын народных героев Америки. — Он повернулся к Абрамсу. — Кстати, а почему Тони?
Абрамс слегка улыбнулся:
— Мое настоящее имя Тобиас. Уменьшительное от него Тоби. Но там, где я вырос, были распространены имена типа Дино и Вито. Так Тоби превратилось в Тони.
— Америка! Этот великий сплав наций. И вы удачно сюда вплавились.
Над столом повисло неловкое молчание. Затем Торп спросил:
— Ваши родители все еще коммунисты, мистер Абрамс?
— Они умерли.
— Сочувствую. А вы унаследовали их взгляды?
— Родители моей матери в годы Великой депрессии вернулись в Россию. Они попали под сталинские чистки. Видимо, погибли в лагерях.
— Это, наверное, подорвало веру ваших родителей в справедливость и всеобщее братство, к которым якобы ведет революция?
— Вполне вероятно. — Абрамс закурил. — Родители моего отца, которые из России никогда не уезжали, были уничтожены нацистами где-то в 1944 году — примерно в то же время, когда от рук немцев погибли и ваши настоящие родители, мистер Торп. В мире так много совпадений.
Торп в упор посмотрел на Абрамса:
— Откуда вы узнали про моих родителей?
— Прочел. Я занимаюсь историей УСС.
Питер налил себе еще водки и снова взглянул на Абрамса.
— Вы знаете, Абрамс, вы можете очень подойти этой конторе.
— Меня никто туда не приглашал.
— О, не сомневайтесь, пригласят. А вы думаете, зачем вас сюда позвали? Вы думаете, почему…
Кэтрин перебила Торпа:
— Питер, ты не встретил по дороге сюда полковника Карбури? Его что-то не видно.
— Я вряд ли бы его узнал. Для меня все англичане на одно лицо. — Торп поигрывал палочкой для размешивания коктейлей. — Может, он где-то задержался? — Торп откинулся на стуле и, казалось, ушел в себя.
Курсанты окончили пение, и официанты стали разносить первое блюдо.
— Вы работаете с Кейт? — спросил Уэст у Абрамса.
— Я технически помогаю готовить выездные дела.
— Мистер Абрамс в июле будет сдавать экзамены на звание адвоката, — добавила Кэтрин.
— Ну что ж, пожелаю вам удачи, — сказал Уэст. — Моя невеста — сестра Кэтрин, Энн, — тоже адвокат. Она работает на американскую компанию в Мюнхене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Что-то вроде: «В случае моей преждевременной кончины или исчезновения следующие документы и письменные показания, данные под присягой, направляются в редакции „Нью-Йорк таймс“ и „Вашингтон пост“…»
— Вот-вот.
Уэст кивнул.
— Я помогу тебе с деталями, — сказал Торп.
— В обмен на что?
— Всего лишь на твою дружбу. — Он улыбнулся и взял Уэста за руку. — Пойдем лицезреть гнев леди, которую заставили ждать. Бери удар на себя. Я и так уже весь в дерьме.
Кэтрин Кимберли с неудовольствием посмотрела на приближающегося Торпа.
— Ник застрял в аэропорту, — сказал Торп, чмокнув ее в щеку.
— Извините, это моя вина, нужно было провести важный разговор. Как дела, Кейт? — Уэст наклонился и поцеловал ее.
Кэтрин взяла его за руку и улыбнулась:
— Ты разговаривал с Энн?
— Вчера вечером. С ней все в порядке. Шлет тебе привет.
Уэст оглядел столик и поздоровался за руку с О'Брайеном:
— Мистер О'Брайен, очень рад снова видеть вас.
Николас взглянул на Патрика О'Брайена. Ему было шестьдесят с лишним, но светлые, лишь слегка тронутые сединой волосы, розоватое лицо и живые светло-голубые глаза делали его моложе. Уэст знал, что О'Брайен очень следит за собой и, как говорили, даже прыгает с парашютом, причем часто — лунными ночами, как привык еще в «оккупированной Европе». О'Брайен кивнул на пару, сидевшую за столом:
— Вы оба, конечно, знаете Китти и Джорджа ван Дорнов.
Торп и Уэст поприветствовали их и заняли свои места. Кэтрин указала на мужчину, сидевшего напротив нее:
— А это мой друг Тони Абрамс. Он работает в нашей фирме.
Абрамс поздоровался за руку с Уэстом. Он протянул руку и Торпу, но тот наливал себе водку из бутылки «Столичной». Торп взглянул на Абрамса.
— Да, мы уже встречались.
Затем он поднял бокал с кристально прозрачной жидкостью.
— Кто-то мудро вспомнил о моей любви к русской водке. Ваше здоровье!
Он залпом осушил половину бокала и выдохнул, затем обратился к присутствующим:
— Вам может показаться странным, что такой патриот и боец холодной войны, как я, пьет русскую водку. — Взглянув прямо на Абрамса, он продолжил: — Я пью русскую водку подобно тому, как наши предки пили кровь своих врагов.
— В знак презрения или для храбрости? — спросил Абрамс.
— Ни то ни другое, мистер Абрамс. Мне просто нравится ее вкус. — И он, засмеявшись, облизал губы.
— Если насчет крови, то у вас она на правой манжете, мистер Торп, — заметил Абрамс.
Питер Торп опустил бокал и посмотрел на свою манжету. Красновато-рыжее пятно запеклось возле запонки из оникса. Он потер его пальцами и спросил:
— Похоже на кровь, правда?
— Да, похоже, — ответил Абрамс.
Кэтрин обмакнула кончик салфетки в стакане с водой.
— Сотри, пока не въелось.
Торп улыбнулся, беря салфетку:
— Для женщин всего мира характерны три фразы: «Вынеси мусор», «У меня болит голова», и «Сотри, пока не въелось».
Он промокнул пятнышко и заметил:
— Определенно кровь.
— Ты что, порезался? — спросила Кэтрин холодно.
— Порезался? Да нет.
Джордж ван Дорн заметил с другого конца стола:
— Тогда, мистер Торп, учитывая вашу профессию, вы, вероятно, порезали кого-то другого. — Он улыбнулся.
Торп ответил ему также улыбкой. В разговор вмешалась Китти ван Дорн:
— Может быть, это кетчуп?
Торп скорчил гримасу и закатил глаза:
— Кетчуп? Мадам, я с детства смотреть не могу на кетчуп. Кэтрин наверняка думает, что это губная помада, но я должен оправдаться. Это — кровь. Я могу различить кровь, когда я ее вижу. — Взглянув на Абрамса, он добавил: — Вы очень наблюдательны, мистер Абрамс. Вам бы надо работать детективом.
— Я им и был.
Группа курсантов академии Уэст-Пойнт собралась у помоста и начала исполнять попурри из модных песен.
Торп обратился к Абрамсу, стараясь перекричать пение:
— Ваши родители случайно не были большевистскими агитаторами? Леон и Руфь Абрамс? Их, часом, не арестовывали за организацию стачки и беспорядков на швейной фабрике?
Абрамс уставился на Торпа. Его родители действительно имели определенную известность в профсоюзных кругах, и их имена, возможно, даже упоминались в некоторых книгах, посвященных рабочему движению. Но они не были настолько знамениты, чтобы Торп мог о них знать.
— Да, Леон и Руфь — это мои родители. Вы что, занимаетесь рабочим движением?
— Нет, сэр. Я занимаюсь красными.
Под столом Кэтрин пнула Торпа ногой. Питер сказал, обращаясь к ней:
— Это очень интересно. И очень романтично. Тони — сын народных героев Америки. — Он повернулся к Абрамсу. — Кстати, а почему Тони?
Абрамс слегка улыбнулся:
— Мое настоящее имя Тобиас. Уменьшительное от него Тоби. Но там, где я вырос, были распространены имена типа Дино и Вито. Так Тоби превратилось в Тони.
— Америка! Этот великий сплав наций. И вы удачно сюда вплавились.
Над столом повисло неловкое молчание. Затем Торп спросил:
— Ваши родители все еще коммунисты, мистер Абрамс?
— Они умерли.
— Сочувствую. А вы унаследовали их взгляды?
— Родители моей матери в годы Великой депрессии вернулись в Россию. Они попали под сталинские чистки. Видимо, погибли в лагерях.
— Это, наверное, подорвало веру ваших родителей в справедливость и всеобщее братство, к которым якобы ведет революция?
— Вполне вероятно. — Абрамс закурил. — Родители моего отца, которые из России никогда не уезжали, были уничтожены нацистами где-то в 1944 году — примерно в то же время, когда от рук немцев погибли и ваши настоящие родители, мистер Торп. В мире так много совпадений.
Торп в упор посмотрел на Абрамса:
— Откуда вы узнали про моих родителей?
— Прочел. Я занимаюсь историей УСС.
Питер налил себе еще водки и снова взглянул на Абрамса.
— Вы знаете, Абрамс, вы можете очень подойти этой конторе.
— Меня никто туда не приглашал.
— О, не сомневайтесь, пригласят. А вы думаете, зачем вас сюда позвали? Вы думаете, почему…
Кэтрин перебила Торпа:
— Питер, ты не встретил по дороге сюда полковника Карбури? Его что-то не видно.
— Я вряд ли бы его узнал. Для меня все англичане на одно лицо. — Торп поигрывал палочкой для размешивания коктейлей. — Может, он где-то задержался? — Торп откинулся на стуле и, казалось, ушел в себя.
Курсанты окончили пение, и официанты стали разносить первое блюдо.
— Вы работаете с Кейт? — спросил Уэст у Абрамса.
— Я технически помогаю готовить выездные дела.
— Мистер Абрамс в июле будет сдавать экзамены на звание адвоката, — добавила Кэтрин.
— Ну что ж, пожелаю вам удачи, — сказал Уэст. — Моя невеста — сестра Кэтрин, Энн, — тоже адвокат. Она работает на американскую компанию в Мюнхене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145