— Влажно, — отозвался русский.
— Это еще ничего, в Вашингтоне хуже. А в Мюнхене хорошо.
Энн подумала, что его зажатость происходит от свойственной русским подозрительности, от необходимости следовать бюрократическим инструкциям и, видимо, частично оттого, что он находился в компании с иностранкой, которая вдобавок еще и старше.
— Я была в Москве один раз, а в Ленинграде — два. Вы сами откуда?
Лицо у русского исказилось от переживаний. Видимо, он считал, что эта якобы случайная встреча на самом деле не случайна. Но Энн никаких специальных целей в общении с ним не преследовала.
— Я из Саратова, — ответил русский.
— Я знаю, это на Волге, — кивнула Энн. Она заметила, что глаза у него на секунду расширились. Затем он отвернулся к окну.
Энн Кимберли посмотрела вперед. В небо взлетали ракеты. Энн потянулась и похлопала русского по плечу. Он машинально схватился за портфель. Энн указала ему на лобовое стекло и пояснила:
— Праздник. День поминовения всех погибших. Как у вас День Победы, 9 Мая.
Похоже было, что он не столько рад таким познаниям о его стране, сколько насторожен этим.
— Да, праздник, — пробормотал русский.
— Меня зовут Энн Кимберли. А вас?
Он немного помедлил, но все-таки ответил:
— Николай Васильевич.
— Моего жениха тоже зовут Николай, по-английски — Николас.
Это совпадение, похоже, не произвело на русского впечатления.
«Интересно, — подумала Энн, — почему он едет в Глен-Коув, а не на Шестьдесят седьмую улицу?»
— Вы будете работать в советской миссии при ООН?
— Да. — На этот раз он не отвел взгляд, а как-то стеснительно посмотрел на Энн. — Вы надолго сюда?
— Возможно, — ответила она.
Она вспомнила, что раньше читала о советской миссии. Половина ее сотрудников были «чистыми» дипломатами, четверть — агентами КГБ, а еще четверть — оперативниками КГБ и ГРУ. Кто же этот Николай Васильевич? На сотрудника КГБ не похож, нет достаточной утонченности. Да, скорее всего, он из ГРУ. Такой серьезный и дисциплинированный. Видимо, в портфеле какие-нибудь документы. Портфель, разумеется, снабжен специальным защитным устройством. В голове у русского тоже полно информации. Здесь защита проще — таблетка цианистого калия. Не исключено, что этот русский вооружен, и вряд ли обычным пистолетом. Какой-нибудь хитрой штукой из 14-го управления.
Машина остановилась.
— Этот фейерверк собрал впереди целую толпу, — сказал таксист.
— Я пойду пешком, — заметила Энн. Она посмотрела на русского. — Так будет быстрее, Николай. Я покажу вам дорогу.
Он нерешительно посмотрел на часы.
— Вот увидите, мы дойдем быстрее, — настаивала Энн. — До дачи советской миссии всего минут пять ходьбы. Вы же туда направляетесь?
Николай кивнул, но не двинулся с места. Энн улыбнулась и пожала плечами, затем достала из кошелька двадцатидолларовую купюру и положила ее на портфель.
Он недоуменно уставился на деньги. Энн взяла свою сумку, открыла дверцу и уже собиралась выходить, но повернулась к Николаю и после некоторых колебаний сказала:
— Вы очень красивы, Николай. Вам надо остаться в Америке. Американские девушки будут сходить по вас с ума. И еще. Передайте привет Виктору Андрову. — Энн подмигнула русскому и выбралась из машины.
Она зашагала вдоль дороги, по которой медленно ползли машины, с помощью полицейского перешла Дозорис-лейн, прошла мимо ворот русской дачи и вскоре оказалась на территории поместья ван Дорна. На дорожке у входа она показала паспорт охраннику. Хотя ее имени не было в списках гостей, охранник кивнул, потому что помнил Энн и знал ее сестру, Кэтрин.
— Вас подвезти, мисс Кимберли?
— Нет, я сама доберусь. — Она задумалась на секунду. — А Николас Уэст еще не приехал?
Охранник просмотрел список.
— Нет, мэм.
Николаса не было ни в клубе, ни на работе, ни дома. Дежурный в Лэнгли сказал что-то неопределенное. У Энн появились кое-какие подозрения, но к любовным делам это отношения не имело.
Она глубоко вздохнула и стала подниматься к дому. Вот он и показался, сияющий огнями, за очередным поворотом. В этот раз было несколько причин, заставивших Энн приехать: она хотела увидеться с Ником, ей часто звонила Кэтрин, в шифрованном послании О'Брайен просил ее предоставить некую важную информацию. Но, помимо того, ее вела интуиция. Ее работа в АНБ заключалась в том, чтобы перехватывать в эфире закодированные донесения и расшифровывать их. С годами Энн приобрела такой опыт, что ей иногда казалось, будто у нее появилась способность к телепатии. Сейчас она чувствовала в воздухе нечто, и, хотя это нечто не было каким-нибудь секретным сообщением, над ним стоило поломать голову.
53
Двустворчатые двери, ведущие в сад, открылись, и в кабинет вошел Джордж ван Дорн. Он посмотрел на Абрамса и, казалось, был больше удивлен его белым сафари, чем перевязанной ногой, царапинами на лице и самим фактом того, что Тони жив.
Ван Дорн поздоровался с Кэтрин и спросил Абрамса:
— Вы хотели меня видеть?
— Вполне возможно, — ответил Тони. Джордж ван Дорн был достаточно опытным человеком для того, чтобы понять психологическое состояние агента, только что вернувшегося с опасного задания. В таком состоянии у людей обычно появлялись злость, сарказм, неуважение к старшим.
— Присядьте, Абрамс. И давайте ваш стакан, — предложил ван Дорн.
— Я постою. А пить я не хочу.
Ван Дорн сел за свой стол.
— С чего начнем?
— Я хотел бы вас спросить, кто еще должен был бы присутствовать при нашей беседе?
— Есть один человек, но в данный момент он исчез.
— Я знаю про О'Брайена, — вставила Кэтрин.
Ван Дорн молча посмотрел на нее. Абрамс продолжил:
— Я обнаружил нечто очень важное и хочу, чтобы эта информация дошла до официальных властей.
— Если будет такая необходимость, она дойдет и до самых верхов.
— Где гарантии, что вы не предатель? — спросил Абрамс.
— По некоторым признакам меня можно было принять за «Талбота», так что ваши опасения оправданны.
— Я не сказал, что вы «Талбот». Его я уже встретил.
— Вот как? — улыбнулся ван Дорн.
— Тони, ты можешь говорить открыто, — вмешалась Кэтрин.
— Хорошо, у меня нет другого выбора.
Ван Дорн заметил:
— Пемброук рассказал мне о том, что произошло на станции. С их стороны это был отчаянный ход. Как вам удалось от них отбиться, Абрамс?
Тони пожал плечами.
— Об этом потом. А сейчас я покажу вам то, о чем просил Эванс. — Абрамс достал из кармана свернутый платок и расстелил его на столе перед ван Дорном. — Похоже на золото.
Ван Дорн осторожно взял крупинку металла.
— Да, хорошая работа. Дверь или окно?
— Двустворчатые двери. Что это означает?
Ван Дорн пропустил вопрос мимо ушей.
— Они видели, что вы соскребали металл?
— Думаю, нет.
— А как же они вас раскусили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145