без всяких церемоний их все сразу поставили на стол!
Она принялась за еду, продолжая одновременно читать туристический справочник. Кроме Беллвуда, все прочие дома Николаса оказались частными резиденциями, и публику в них не пускали! Торнвик тоже оказался частной резиденцией, но небольшая часть его по четвергам была открыта для посетите; лей. «Нынешний герцог считает, что весь мир должен приобщиться к красоте Торнвика, спроектированного его предком и блистательным ученым Николасом Стэффордом», — прочитала она в справочнике.
— Блистательным ученым! — шепотом повторила она. Значит, не «дамский угодник», как его называли когда-то, не «ловелас», не «распутник», а «блистательный ученый»!
Она закрыла справочник и подняла глаза. Над нею со странным выражением лица склонилась официантка.
— Что-то не так с вашей вилкой? — спросила она.
— С вилкой? — переспросила Дуглесс, не понимая, в чем дело. Но официантка все продолжала глядеть на Дуглесс, пока та не перевела взгляд на свою пустую тарелку: рядом лежала вилка, к которой Дуглесс и не прикоснулась, ибо ела только ложкой и ножом. — Ничего-ничего, все в порядке, просто я… — Ей никак не приходило в голову, что бы. такое сказать официантке. Она просто улыбнулась и стала смотреть свой счет. Выписанная там сумма — в средние века на эти деньги можно было бы купить, наверное, сотню обедов! — заставила ее покраснеть. Она заплатила и вышла на улицу.
И тут решила, что должна постоянно двигаться: стоит ей остановиться, и мысли о Николасе, о том, что она навсегда потеряла его, снова будут мучить ее.
Она почти побежала на станцию, чтобы успеть на первый поезд, идущий, в Беллвуд. Она должна увидеть, что там изменилось! Пока шел поезд, Дуглесс изучала справочник — чтобы хоть чем-то занять себя и не думать о своей утрате.
Теперь она отлично знала, как пройти от станции к замку Беллвуд. По меркам времени двадцатого столетия она побывала в этом доме всего лишь вчера — в тот самый день, когда узнала о казни Николаса. И тогда гид была не очень-то любезна с ней — она запомнила, что Дуглесс пыталась открыть стоявшую на охране дверь, и экскурсантам пришлось задержаться.
Дуглесс купила входной билет, брошюру с описанием маршрута и вместе с другими посетителями пошла к дому — впереди группы шла все та же женщина-экскурсовод.
При первом посещении Дуглесс нашла замок таким прекрасным, но теперь он казался ей голым, унылым и лишенным жизни. На полках над очагами не хватало серебряных и золотых тарелок, на столах не лежали искусно вышитые женскими руками скатерти, а на стульях не было красивых подушечек. Но, самое главное, в залах не сновали туда-сюда богато одетые люди, никто не смеялся, и ниоткуда не доносились звуки музыки!
Не успела Дуглесс прийти в себя из-за поразившей ее безвкусной пустоты в убранстве дома, как толпа экскурсантов уже ввалилась в комнату Николаса. Дуглесс, отойдя в сторонку, смотрела на портрет Николаса и слушала то, что говорил гид. Теперь ее рассказ был иным, очень и очень отличным от прежнего!
Казалось, экскурсоводу не хватает прилагательных в превосходной степени при описании Николаса.
— Он был подлинным представителем эпохи Возрождения, — рассказывала экскурсовод, — но во многом значительно опередил свое время. Спроектированные им великолепные здания до сих пор служат образцом зодчества. Он добился огромных успехов и в области медицины, написал книгу о профилактике болезней, которая, если бы к ее рекомендациям в должной мере прислушивались, спасла тысячи человеческих жизней!
— А о чем, собственно, эта книга? — спросила Дуглесс. Гид, явно припоминая неприятный эпизод с открыванием двери, смерила ее тяжелым взглядом, прежде чем ответить:
— Ну, если говорить в целом, речь в ней шла о том, что врачам и акушеркам следует тщательно мыть руки. А теперь, с вашего позволения, мы осмотрим…
На этом Дуглесс рассталась с экскурсией и, выйдя из замка опять через калитку с надписью «Вход», направилась к библиотеке. Библиотекарша, взглянув на нее, с улыбкой спросила:
— Книги из собрания Стэффордов?
— Да, — ответила Дуглесс. Для всех людей здесь не прошло и суток с тех пор, как она побывала в городке в прошлый раз!
Весь остаток дня она провела за чтением книг по истории. Теперь в них буквально любая информация подавалась совершенно иначе. Она встречала в книгах имена людей, которых знала и успела полюбить. Для остальных читателей они, вероятно, были всего-навсего именами, упоминаемыми в исторических сочинениях, но для нее — живыми людьми, из плоти и крови!
Сообщалось, что, пережив трех своих супругов, леди Маргарет больше не вышла замуж и дожила до семидесяти с лишним лет.
Кит женился на крошке Люси, и в одной из книг говорилось, что Люси была весьма щедрой в благотворительных делах и покровительствовала художникам и музыкантам. Кит благополучно управлял поместьями Стэффордов, пока в возрасте сорока Двух лет не умер от болезни желудка. Поскольку у него с Люси детей не было, графский титул и все земли перешли Николасу.
Читая о Николасе, она даже дотрагивалась пальцами до напечатанных в книге слов, как если бы этот жест мог приблизить его к ней. Прочитав о том, что Николас так никогда и не женился, она почувствовала, что глаза ее наполнилось слезами, и быстро смахнула их с ресниц.
Николас дожил до вполне почтенного возраста — шестидесяти двух лет и за свою жизнь сделал массу замечательных вещей. В книгах детально расписывались красота и самобытность спроектированных им зданий. «Использование им в зодчестве стекла надолго опередило эпоху», — замечал один из авторов.
В одной из книг повествовалось о том, что собой представляли медицинские новации Николаса, в частности, его крестовые походы против грязи, борьба за чистоту. «Если бы его советам в достаточной мере вняли, — сообщал автор, — то основы современной медицины оказались бы заложенными несколькими столетиями ранее».
«Намного опередил свое время!» — утверждалось по поводу различных вещей в разных книгах.
Дуглесс откинулась на спинку кресла. Значит, нет больше никаких упоминаний об Арабелле Настольной! И никакой высосанной из пальца и вычитанной из чьего-то дневника истории о том, каким бабником был некогда Николас! И ни слова о предательстве! И ничего о заговоре, в котором участвовали его супруга и его друг! Самое же главное — никакой казни!
Она покинула библиотеку, когда ее уже собирались закрывать, и поехала назад, в Эшбертон. Ее номер в гостинице все еще оставался за нею, и в шкафу висели ее тряпки.
Оказавшись в номере, она обнаружила, что испытывает некоторые трудности с привыканием ко всему современному, в особенности к ванной. Моясь под душем, она почувствовала, что ей неприятна горячая вода и секущие тело иголочки струй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Она принялась за еду, продолжая одновременно читать туристический справочник. Кроме Беллвуда, все прочие дома Николаса оказались частными резиденциями, и публику в них не пускали! Торнвик тоже оказался частной резиденцией, но небольшая часть его по четвергам была открыта для посетите; лей. «Нынешний герцог считает, что весь мир должен приобщиться к красоте Торнвика, спроектированного его предком и блистательным ученым Николасом Стэффордом», — прочитала она в справочнике.
— Блистательным ученым! — шепотом повторила она. Значит, не «дамский угодник», как его называли когда-то, не «ловелас», не «распутник», а «блистательный ученый»!
Она закрыла справочник и подняла глаза. Над нею со странным выражением лица склонилась официантка.
— Что-то не так с вашей вилкой? — спросила она.
— С вилкой? — переспросила Дуглесс, не понимая, в чем дело. Но официантка все продолжала глядеть на Дуглесс, пока та не перевела взгляд на свою пустую тарелку: рядом лежала вилка, к которой Дуглесс и не прикоснулась, ибо ела только ложкой и ножом. — Ничего-ничего, все в порядке, просто я… — Ей никак не приходило в голову, что бы. такое сказать официантке. Она просто улыбнулась и стала смотреть свой счет. Выписанная там сумма — в средние века на эти деньги можно было бы купить, наверное, сотню обедов! — заставила ее покраснеть. Она заплатила и вышла на улицу.
И тут решила, что должна постоянно двигаться: стоит ей остановиться, и мысли о Николасе, о том, что она навсегда потеряла его, снова будут мучить ее.
Она почти побежала на станцию, чтобы успеть на первый поезд, идущий, в Беллвуд. Она должна увидеть, что там изменилось! Пока шел поезд, Дуглесс изучала справочник — чтобы хоть чем-то занять себя и не думать о своей утрате.
Теперь она отлично знала, как пройти от станции к замку Беллвуд. По меркам времени двадцатого столетия она побывала в этом доме всего лишь вчера — в тот самый день, когда узнала о казни Николаса. И тогда гид была не очень-то любезна с ней — она запомнила, что Дуглесс пыталась открыть стоявшую на охране дверь, и экскурсантам пришлось задержаться.
Дуглесс купила входной билет, брошюру с описанием маршрута и вместе с другими посетителями пошла к дому — впереди группы шла все та же женщина-экскурсовод.
При первом посещении Дуглесс нашла замок таким прекрасным, но теперь он казался ей голым, унылым и лишенным жизни. На полках над очагами не хватало серебряных и золотых тарелок, на столах не лежали искусно вышитые женскими руками скатерти, а на стульях не было красивых подушечек. Но, самое главное, в залах не сновали туда-сюда богато одетые люди, никто не смеялся, и ниоткуда не доносились звуки музыки!
Не успела Дуглесс прийти в себя из-за поразившей ее безвкусной пустоты в убранстве дома, как толпа экскурсантов уже ввалилась в комнату Николаса. Дуглесс, отойдя в сторонку, смотрела на портрет Николаса и слушала то, что говорил гид. Теперь ее рассказ был иным, очень и очень отличным от прежнего!
Казалось, экскурсоводу не хватает прилагательных в превосходной степени при описании Николаса.
— Он был подлинным представителем эпохи Возрождения, — рассказывала экскурсовод, — но во многом значительно опередил свое время. Спроектированные им великолепные здания до сих пор служат образцом зодчества. Он добился огромных успехов и в области медицины, написал книгу о профилактике болезней, которая, если бы к ее рекомендациям в должной мере прислушивались, спасла тысячи человеческих жизней!
— А о чем, собственно, эта книга? — спросила Дуглесс. Гид, явно припоминая неприятный эпизод с открыванием двери, смерила ее тяжелым взглядом, прежде чем ответить:
— Ну, если говорить в целом, речь в ней шла о том, что врачам и акушеркам следует тщательно мыть руки. А теперь, с вашего позволения, мы осмотрим…
На этом Дуглесс рассталась с экскурсией и, выйдя из замка опять через калитку с надписью «Вход», направилась к библиотеке. Библиотекарша, взглянув на нее, с улыбкой спросила:
— Книги из собрания Стэффордов?
— Да, — ответила Дуглесс. Для всех людей здесь не прошло и суток с тех пор, как она побывала в городке в прошлый раз!
Весь остаток дня она провела за чтением книг по истории. Теперь в них буквально любая информация подавалась совершенно иначе. Она встречала в книгах имена людей, которых знала и успела полюбить. Для остальных читателей они, вероятно, были всего-навсего именами, упоминаемыми в исторических сочинениях, но для нее — живыми людьми, из плоти и крови!
Сообщалось, что, пережив трех своих супругов, леди Маргарет больше не вышла замуж и дожила до семидесяти с лишним лет.
Кит женился на крошке Люси, и в одной из книг говорилось, что Люси была весьма щедрой в благотворительных делах и покровительствовала художникам и музыкантам. Кит благополучно управлял поместьями Стэффордов, пока в возрасте сорока Двух лет не умер от болезни желудка. Поскольку у него с Люси детей не было, графский титул и все земли перешли Николасу.
Читая о Николасе, она даже дотрагивалась пальцами до напечатанных в книге слов, как если бы этот жест мог приблизить его к ней. Прочитав о том, что Николас так никогда и не женился, она почувствовала, что глаза ее наполнилось слезами, и быстро смахнула их с ресниц.
Николас дожил до вполне почтенного возраста — шестидесяти двух лет и за свою жизнь сделал массу замечательных вещей. В книгах детально расписывались красота и самобытность спроектированных им зданий. «Использование им в зодчестве стекла надолго опередило эпоху», — замечал один из авторов.
В одной из книг повествовалось о том, что собой представляли медицинские новации Николаса, в частности, его крестовые походы против грязи, борьба за чистоту. «Если бы его советам в достаточной мере вняли, — сообщал автор, — то основы современной медицины оказались бы заложенными несколькими столетиями ранее».
«Намного опередил свое время!» — утверждалось по поводу различных вещей в разных книгах.
Дуглесс откинулась на спинку кресла. Значит, нет больше никаких упоминаний об Арабелле Настольной! И никакой высосанной из пальца и вычитанной из чьего-то дневника истории о том, каким бабником был некогда Николас! И ни слова о предательстве! И ничего о заговоре, в котором участвовали его супруга и его друг! Самое же главное — никакой казни!
Она покинула библиотеку, когда ее уже собирались закрывать, и поехала назад, в Эшбертон. Ее номер в гостинице все еще оставался за нею, и в шкафу висели ее тряпки.
Оказавшись в номере, она обнаружила, что испытывает некоторые трудности с привыканием ко всему современному, в особенности к ванной. Моясь под душем, она почувствовала, что ей неприятна горячая вода и секущие тело иголочки струй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132