– Не за взяткой же. Награда или возмездие.
Глаза тирана жестко блеснули.
– Награда, значит, – вскинул он голову.
– Ну почему же награда? – Маг призвал на помощь все свое самообладание, чтобы сразу же не размазать по стенкам этого наглеца. – Разве тебе не за что получать возмездие?
– А разве есть за что? – угрюмо спросил тиран. – Я – великий правитель, я достойно выполнял свой долг перед небом. Разве я забывал почтить своих богов? Что-то ты не похож на них.
– Мы, боги, не обязаны выглядеть так, как нас представляете вы, люди. По глупости вы не понимаете, что в любом обличье когда-нибудь можете встретить бога.
– Так ты – настоящий бог? – Недоверчиво переспросил тиран.
– Самый настоящий.
– За что ты хочешь наказать меня? – Недоверие в голосе властителя сменилось деловым подходом. Стоявший перед ним был сильнее, поэтому с ним следовало говорить иначе.
– Твои подданные ропщут на тебя, и их голос достиг небес, – высокопарно произнес Маг. – Небеса решили наказать тебя самой жестокой казнью, какую только можно придумать.
– Но если небеса выслушали этих крикунов, то пусть они выслушают и меня. – От непривычки к повиновению просьба властителя прозвучала приказом.
Это было разумное предложение. Маг не мог не согласиться с ним.
– Что ж, поговорим, – наклонил он голову. – Хотя не знаю, чем ты можешь смягчить свой приговор.
Тиран хлопнул в ладоши и потребовал, чтобы телохранители покинули дворик и остались у дверей снаружи. Вслед за ними он выпроводил и обоих рабов.
– Поговорим с глазу на глаз, – сказал он Магу. – Разговор великих не должен достигать ушей ничтожеств.
Уши ничтожеств не заботили Мага, но нельзя было признать, что такие разговоры удобнее вести наедине. Он уселся на край бассейна и приготовился выслушивать властителя. Неужели у этого тирана была хоть малейшая возможность оправдаться?
– Говори, – кивнул он. – Небеса слушают тебя.
Тиран медлил с началом, собираясь с мыслями. Он почти не глядел на Мага – все внимание он направил внутрь себя. Теперь, когда его жизнь была на исходе, что он мог сказать небесам, в чем отчитаться? Он устроился на подушках поудобнее, предвидя длинную исповедь.
– Молодым я не думал, что мне придется править своей страной, – в черных заплывших глазках промелькнуло мечтательное выражение. – Мне прочили путь ученого, я обучался у самого известного звездочета страны. Великий поэт учил меня стихосложению, а лучшие философы – познанию тайн мира. Однако, когда мне пошел двадцать шестой год, я был вынужден занять место на троне.
– Я правлю почти пятьдесят лет, – продолжил он. – Я был младшим в династии – мой старший брат пробыл у власти четыре года, а второй не усидел и двух лет. Глупый щенок – в голове у него были одни лошади и женщины. Третьего брата убрали даже до того, как он унаследовал власть. До братьев правил отец, он продержался на троне двадцать лет, но и он умер не своей смертью. После меня к власти пришел бы мой двоюродный брат – отпетый интриган и негодяй, на тринадцать лет старше меня. Но нет, решил я, не дождется он этого счастья.
– Как это понимать? – уточнил Маг.
– Нет, не убить его – тогда я еще не думал так, – нехорошо усмехнулся тиран. – Выжить самому, выжить и укрепить государство, навести в нем порядок, чтобы всякие выскочки и не помышляли о власти. До меня власть менялась так часто, что государственные дела были запущены, зато процветали интриги. Отравления были обычны, поэтому я заставил рабов пробовать каждое мое кушанье. Поверишь ли, бог, были времена, когда их умирало по нескольку в месяц. В конце концов мои враги потеряли надежду обойти эти проверки, и рабы перестали умирать. Однако мою еду пробуют до сих пор – каждый день, каждое блюдо.
Он поймал взгляд Мага, устремленный на стоявший на столике кувшин.
– Да, и это тоже. Правители соседних стран узнали, что у нас творится, и, конечно, решили поживиться, воспользоваться чужой слабостью. Мне пришлось вести сразу две войны, но занимался я не столько армией, сколько разоблачением очередных интриг и предательств. За всем нужно было следить самому – мне не на кого было положиться.
– Разве у тебя не было преданных людей? – спросил Маг.
– Сначала были, – подтвердил тиран. – Как по-твоему, бог, что враги делают с друзьями властелина? Они либо подкупают их, либо убивают. Мне не было и тридцати, когда я остался без преданных людей. Себя я еще мог оградить от покушений, но не своих друзей. Одних прикончили сторонники моего родственника, других я был вынужден казнить сам. Тогда я взялся за интриганов всерьез, казнил налево и направо, за любую мелочь, самыми жестокими видами казни, публично, чтобы видели другие. И тогда меня стали бояться.
– Ну зачем же такая жестокость? – поморщился Маг.
– Жестокость?! – Лицо тирана побагровело до свекольно-красного оттенка. – Казни своего лучшего друга за то, что он пытался отравить тебя, – и посмотрим, каким станешь ты, бог!
Он замолчал, его сжатые в кулаки руки затряслись.
– После этого прошло еще сорок лет, – напомнил Маг. – И все это время в твоей стране лились реки крови, люди сотнями умирали от голода и пыток. Нет несчастья, которое заслуживало бы такого мщения.
– Это было не мщение, – дернул головой тиран. – Это была необходимость. Вся страна, все люди были распущены и развращены длительным безвластием. Никто не хотел работать, все воровали, преступники обнаглели. Если я отдал указ рубить руку за малейшее воровство – то не потому, что стране не нужны были эти руки. Да, я ввел суровые наказания за ничтожные проступки, но не столько для того, чтобы покарать виновных, сколько для того, чтобы остановить остальных. И я своего добился. Мои наследники еще поблагодарят меня за это.
– А казнь сотен военнопленных?
– Я не мог оставить их в живых. Государство было слишком истощено войной, поэтому их нельзя было ни освободить, ни оставить рабами внутри страны. Лучше бы ты, бог, оценил, что я все-таки сумел выиграть эту войну. Были дни, когда я сам не верил в победу. Лучше бы ты оценил, что соседи уже пятнадцать лет не воюют с нами.
– Но сам ты – после той победы ты еще не раз ходил на них войной.
– А что мне оставалось делать? – Тиран взглянул на него в упор. – Порабощай – или поработят тебя, предавай – или предадут тебя, убивай – или убьют тебя. Выбирай одно из двух – середины нет. Разве это не ваши, не божеские законы? Я сделал свой выбор давно, когда пришел к власти. И каждый раз, достигая успеха, я благодарил за это вас, богов.
– Нет, это не наши законы. – Маг отрицательно покачал головой. – Это ваши, человеческие законы. Ты стоишь на вершине власти – и ты мог бы изменить их.
– Нет, – возразил тиран. – Если бы я мог, я изменил бы их. Но я не мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Глаза тирана жестко блеснули.
– Награда, значит, – вскинул он голову.
– Ну почему же награда? – Маг призвал на помощь все свое самообладание, чтобы сразу же не размазать по стенкам этого наглеца. – Разве тебе не за что получать возмездие?
– А разве есть за что? – угрюмо спросил тиран. – Я – великий правитель, я достойно выполнял свой долг перед небом. Разве я забывал почтить своих богов? Что-то ты не похож на них.
– Мы, боги, не обязаны выглядеть так, как нас представляете вы, люди. По глупости вы не понимаете, что в любом обличье когда-нибудь можете встретить бога.
– Так ты – настоящий бог? – Недоверчиво переспросил тиран.
– Самый настоящий.
– За что ты хочешь наказать меня? – Недоверие в голосе властителя сменилось деловым подходом. Стоявший перед ним был сильнее, поэтому с ним следовало говорить иначе.
– Твои подданные ропщут на тебя, и их голос достиг небес, – высокопарно произнес Маг. – Небеса решили наказать тебя самой жестокой казнью, какую только можно придумать.
– Но если небеса выслушали этих крикунов, то пусть они выслушают и меня. – От непривычки к повиновению просьба властителя прозвучала приказом.
Это было разумное предложение. Маг не мог не согласиться с ним.
– Что ж, поговорим, – наклонил он голову. – Хотя не знаю, чем ты можешь смягчить свой приговор.
Тиран хлопнул в ладоши и потребовал, чтобы телохранители покинули дворик и остались у дверей снаружи. Вслед за ними он выпроводил и обоих рабов.
– Поговорим с глазу на глаз, – сказал он Магу. – Разговор великих не должен достигать ушей ничтожеств.
Уши ничтожеств не заботили Мага, но нельзя было признать, что такие разговоры удобнее вести наедине. Он уселся на край бассейна и приготовился выслушивать властителя. Неужели у этого тирана была хоть малейшая возможность оправдаться?
– Говори, – кивнул он. – Небеса слушают тебя.
Тиран медлил с началом, собираясь с мыслями. Он почти не глядел на Мага – все внимание он направил внутрь себя. Теперь, когда его жизнь была на исходе, что он мог сказать небесам, в чем отчитаться? Он устроился на подушках поудобнее, предвидя длинную исповедь.
– Молодым я не думал, что мне придется править своей страной, – в черных заплывших глазках промелькнуло мечтательное выражение. – Мне прочили путь ученого, я обучался у самого известного звездочета страны. Великий поэт учил меня стихосложению, а лучшие философы – познанию тайн мира. Однако, когда мне пошел двадцать шестой год, я был вынужден занять место на троне.
– Я правлю почти пятьдесят лет, – продолжил он. – Я был младшим в династии – мой старший брат пробыл у власти четыре года, а второй не усидел и двух лет. Глупый щенок – в голове у него были одни лошади и женщины. Третьего брата убрали даже до того, как он унаследовал власть. До братьев правил отец, он продержался на троне двадцать лет, но и он умер не своей смертью. После меня к власти пришел бы мой двоюродный брат – отпетый интриган и негодяй, на тринадцать лет старше меня. Но нет, решил я, не дождется он этого счастья.
– Как это понимать? – уточнил Маг.
– Нет, не убить его – тогда я еще не думал так, – нехорошо усмехнулся тиран. – Выжить самому, выжить и укрепить государство, навести в нем порядок, чтобы всякие выскочки и не помышляли о власти. До меня власть менялась так часто, что государственные дела были запущены, зато процветали интриги. Отравления были обычны, поэтому я заставил рабов пробовать каждое мое кушанье. Поверишь ли, бог, были времена, когда их умирало по нескольку в месяц. В конце концов мои враги потеряли надежду обойти эти проверки, и рабы перестали умирать. Однако мою еду пробуют до сих пор – каждый день, каждое блюдо.
Он поймал взгляд Мага, устремленный на стоявший на столике кувшин.
– Да, и это тоже. Правители соседних стран узнали, что у нас творится, и, конечно, решили поживиться, воспользоваться чужой слабостью. Мне пришлось вести сразу две войны, но занимался я не столько армией, сколько разоблачением очередных интриг и предательств. За всем нужно было следить самому – мне не на кого было положиться.
– Разве у тебя не было преданных людей? – спросил Маг.
– Сначала были, – подтвердил тиран. – Как по-твоему, бог, что враги делают с друзьями властелина? Они либо подкупают их, либо убивают. Мне не было и тридцати, когда я остался без преданных людей. Себя я еще мог оградить от покушений, но не своих друзей. Одних прикончили сторонники моего родственника, других я был вынужден казнить сам. Тогда я взялся за интриганов всерьез, казнил налево и направо, за любую мелочь, самыми жестокими видами казни, публично, чтобы видели другие. И тогда меня стали бояться.
– Ну зачем же такая жестокость? – поморщился Маг.
– Жестокость?! – Лицо тирана побагровело до свекольно-красного оттенка. – Казни своего лучшего друга за то, что он пытался отравить тебя, – и посмотрим, каким станешь ты, бог!
Он замолчал, его сжатые в кулаки руки затряслись.
– После этого прошло еще сорок лет, – напомнил Маг. – И все это время в твоей стране лились реки крови, люди сотнями умирали от голода и пыток. Нет несчастья, которое заслуживало бы такого мщения.
– Это было не мщение, – дернул головой тиран. – Это была необходимость. Вся страна, все люди были распущены и развращены длительным безвластием. Никто не хотел работать, все воровали, преступники обнаглели. Если я отдал указ рубить руку за малейшее воровство – то не потому, что стране не нужны были эти руки. Да, я ввел суровые наказания за ничтожные проступки, но не столько для того, чтобы покарать виновных, сколько для того, чтобы остановить остальных. И я своего добился. Мои наследники еще поблагодарят меня за это.
– А казнь сотен военнопленных?
– Я не мог оставить их в живых. Государство было слишком истощено войной, поэтому их нельзя было ни освободить, ни оставить рабами внутри страны. Лучше бы ты, бог, оценил, что я все-таки сумел выиграть эту войну. Были дни, когда я сам не верил в победу. Лучше бы ты оценил, что соседи уже пятнадцать лет не воюют с нами.
– Но сам ты – после той победы ты еще не раз ходил на них войной.
– А что мне оставалось делать? – Тиран взглянул на него в упор. – Порабощай – или поработят тебя, предавай – или предадут тебя, убивай – или убьют тебя. Выбирай одно из двух – середины нет. Разве это не ваши, не божеские законы? Я сделал свой выбор давно, когда пришел к власти. И каждый раз, достигая успеха, я благодарил за это вас, богов.
– Нет, это не наши законы. – Маг отрицательно покачал головой. – Это ваши, человеческие законы. Ты стоишь на вершине власти – и ты мог бы изменить их.
– Нет, – возразил тиран. – Если бы я мог, я изменил бы их. Но я не мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109