Сванте Багге отыскался тотчас же.
– Дюжину ребят себе в помощники! – приказал Юленшерна.
Двенадцать молодчиков выстроились за спиною Багге.
– Трусов и предателей убивать на месте! – пожевав губами, велел Юленшерна. – Мы должны выиграть сражение. Московиты не могут победить эскадру его величества короля шведов, вандалов и готов. У нас есть пушки, есть ядра, есть артиллеристы...
И шаутбенахт позвал своим сиплым, старческим, но совершенно спокойным голосом:
– Лейтенант Пломгрэн!
– Лейтенант Пломгрэн здесь, гере шаутбенахт!
Юленшерна, все еще жуя губами, огляделся, подумал и приказал попрежнему спокойно и внятно:
– Пушки правого борта к бою! Пушки левого борта к бою! Горнисты, «Слава королю!»
Двое оставшихся в живых горнистов, едва держась на накренившейся палубе, приложили горны к губам. Матросы, подгоняемые плетями боцманов, уже скатывали тлеющую палубу, ломом разбивали подожженные ядром бимсы грот-мачты, заливали свистящее пламя на юте. Абордажные солдаты уже качали рукоятки помпы...
На опер-деке вразнобой загрохотали легкие пушки, на гон-деке грянула одна – тяжелая. Весь корпус корабля содрогался: теперь били орудия и левого и правого бортов – по крепости и по батарее Маркова острова. Русские ядра с воем влетали в пушечные порты, одно ударило в пирамиду пороховых картузов, белое пламя опалило сразу нескольких артиллеристов, другое ядро врезалось в пушечную прислугу, навалившуюся на станок. Несмотря на усилия пожарных матросов, непрестанно – то там, то здесь – вспыхивало пламя.
Лейтенант Пломгрэн, держа шпагу в левой руке, метался по пушечным палубам, кричал в уши оглохшим дечным офицерам:
– Картечь! По валам – картечь! Всюду – картечь! Убью!.. Приготовиться!
Дечные офицеры с испугом поглядывали на своего лейтенанта – не сошел ли с ума...
Юленшерна, неподвижно стоя на юте, приказал:
– К высадке!
Горнисты подняли горны, барабанщик испуганно ударил дробь. Абордажный лейтенант с повязкой на лбу бегом поднялся на ют, подбежал к шаутбенахту. Юленшерна, указывая на Марков остров, велел:
– Вы высадитесь на берег и во что бы то ни стало заставите замолчать пушки.
Лейтенант не понял, Юленшерна повторил. Рядом грохнули два мушкетных выстрела: молодчики Сванте Багге застрелили спрятавшегося матроса. Сванте Багге сам привел офицера связи, шаутбенахт приказал ему передать на другие корабли неудовольствие флагмана: флагман желает видеть пальбу из всех пушек, а не одиночные выстрелы...
Приказывая офицеру связи, он смотрел туда, откуда молодчики Сванте Багге провожали солдат абордажной команды на остров. Каждого, кто замедлял шаг, они оттаскивали от трапа и приканчивали либо ударом ножа, либо выстрелом.
Постепенно все приходило в порядок, хоть ядра русских пушек и продолжали громить корабли. Теперь эскадра повела огонь. И на «Короне» и на других фрегатах и яхтах было еще немало орудий и умелых артиллеристов. Вначале шведские ядра попадали либо в Двину, либо во двор крепости, но позже, когда шведы пристрелялись, ядра все чаще сеяли смерть и разрушение на валах и на боевых башнях цитадели. Уже дважды в русской крепости занимались пожары, и черный жирный дым поднимался к небу, но русские, видимо, тушили огонь. Уже тяжело прогрохотал взрыв в цитадели – наверное, ядро угодило в пороховой погреб. Уже несколько убитых русских пушкарей упали со стены в серые двинские воды. И на Марковом острове загремели наконец мушкетные и ружейные выстрелы – десант, видимо, делал свое дело. Пора было готовить десант в крепость, и Юленшерна уже хотел отдать приказ об этом, как вдруг Сванте Багге приволок к нему на ют солдата из тех, кто побывал на Марковом острове. Зубы солдата стучали, по лицу текла кровь; сбиваясь, он рассказал, что на острове, кроме пушкарей, много бородатых московитов-мужиков с топорами и кольями. Едва десант ступил на берег острова, как эти мужики выскочили из своих ям и ударили по солдатам с такой силой, что они могли дать только два залпа и были смяты. Многие упали на колени, сдались, многие были убиты, некоторые пытались спастись бегством, но московиты их настигали и безжалостно убивали...
– Трус! – сказал Юленшерна и отвернулся.
Солдат завыл, Сванте Багге велел своим молодцам покончить с ним.
4. МИТЕНЬКА
Молчан сбросил армяк, сел на пень, жадно, долго пил воду. Мужики переговаривались усталыми голосами, один – здоровенный, сердитый – качал головою, крутил в руках топор: какой добрый топор был; а теперь на жале щербина – попортился на шведском панцыре.
– Два мушкета заместо топора, а ему все мало! – сказал Молчан.
Мужик огрызнулся:
– На кой мне ляд мушкеты? Тесать ими стану, что ли? Бери вот оба, дай за них топор...
Другие работные люди засмеялись: хитрый экой – дай ему за мушкеты топор. Стали говорить, почем нынче на торге топоры, почем мушкеты, почем ножи. Выходило так, что мушкет ни к чему не годная вещь: поймают с мушкетом – отберут, да еще настегают кнутом.
За деревьями, за сваленными лесинами стонали раненые шведы. Дождь хоть еще и моросил, но небо кое-где голубело. Попрежнему с Двины тянуло сыростью, кислым пороховым запахом. Тяжело, часто, раскатисто ухали крепостные пушки, шведы непрестанно били со всех кораблей. Батарея на Марковом острове молчала, пушкари банили стволы, остужали накалившуюся медь, полдничали.
– Кашу трескают! – завистливо сказал мужик с бельмом на глазу. – Наваристая каша, мясная, да еще с маслом, ей-богу так...
– Кто?
– Пушкари. До отвала, ей-богу!
Молчан зачерпнул из бочки ведром, подал молодому парню, приказал:
– Сходи, снеси шведам напиться.
Парень не брал ведро, лицо его сделалось упрямым.
– Тебе говорю, али кому? – спросил Молчан.
Парень поднялся, нехотя взял дужку ведра большой рукой. Из-за леса, из-за деревьев староста землекопов старичок Никандр вывел кого-то – тонкого, слабого, – помахал рукой, крикнул:
– Эй, помогите, что ли...
Молчан пошел навстречу, подхватил Митеньку с другой стороны, поглядел в его синее лицо, спросил:
– Из воды?
– Побитый он! – сказал староста. – Никак ногами идти не может. И голова вишь как... Не держится...
Всмотревшись в Митеньку, Молчан вспомнил Соломбальскую верфь, Рябова, черноглазого хроменького юношу, которого опекал кормщик.
– Толмач он, – сказал Молчан, – с кормщиком, с Рябовым на иноземные корабли хаживал. Как же оно сделалось, что нынче из воды вынулся пораненный?
И, пораженный догадкой, вспомнив вдруг, как головной шведский корабль сел на мель, крикнул:
– Слышь, Митрий? Ты с ним был, с кормщиком? На воровском корабле? Да говори ты, для ради бога, не молчи! Кормщик где?
Митенька молчал, валился набок, лицо его совсем посинело.
– Помирает! – сказал мужик с бельмом на глазу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163