Это не допрос: вы же сами видите, что ваши слова не заносятся в протокол и вообще никак не фиксируются. Тогда я тем более не понимаю. Да нет, просто занятно было познакомиться с вами — португальский врач, уехал в Бразилию, далеко не бедствовал, а через шестнадцать лет возвращается в отечество, два месяца живет в гостинице, не работает. Я ведь вам сказал, что собираюсь начать практику. Где? Еще не знаю, где будет кабинет, надо как следует выбрать место, такие вопросы с маху не решаются. Ну, хорошо, теперь о другом, скажите-ка, у вас обширный круг знакомств в Рио-де-Жанейро и в других бразильских городах? Нет, я мало ездил по стране, все мои друзья — в столице. И кто же ваши друзья? Ваши вопросы затрагивают мою частную жизнь, и я не считаю обязанным отвечать на них иначе, как в присутствии моего адвоката. У вас что — есть адвокат? Нет, но я могу пригласить. Адвокатам сюда ходу нет, а, кроме того, вас ни в чем не обвиняют, мы просто беседуем. Пусть так, но, видите ли, не я определяю направление этой беседы, а вопросы, которые вы мне задаете, выходят далеко за ее рамки. Ну, хорошо, ближе к делу: так кто же входил в число этих ваших друзей? Я не стану отвечать. Сеньор доктор Рикардо Рейс, на вашем месте я не стал бы упрямиться, так, поверьте, будет гораздо лучше для вас, зачем без всякой на то необходимости осложнять дело? Португальцы, бразильцы, поначалу они прибегали к моей профессиональной помощи, впоследствии у нас завязывались иные отношения, завязывались и продолжались, у меня возникали связи в обществе, но не буду же я, в самом деле, перечислять людей, которые совершенно вам неизвестны. Вы ошибаетесь — нам известны очень многие. Я никого называть не буду. Что ж, прекрасно, если понадобится, мы все равно их узнаем иным способом. Это ваше дело. Скажите, не было ли среди них военных или кого-либо из политических деятелей? Нет, ни с теми, ни с другими я знакомства не водил. Ни одного военного, ни одного политика? Я не могу поручиться, что их не было среди моих пациентов. Но с ними вы не подружились? Да вот, как ни странно, нет. Ни с кем, ни с кем? Представьте себе, так уж совпало. Удивительное совпадение. Жизнь вообще богата на совпадения. В период последних по времени беспорядков вы были в Рио-де-Жанейро? Да. А вам не кажется странным, что Бразилию вы покинули сразу же после того, как там произошла попытка переворота — это что, тоже удивительное совпадение? Не более удивительное, чем то, что отель, в котором я остановился, полон испанцами, ринувшимися сюда после выборов у себя в стране. А, вы хотите сказать, что бежали из Бразилии? Я этого не говорил. Однако вы провели параллель между испанцами, приехавшими к нам, и собой? Лишь для того, чтобы показать — не бывает следствия без причины. И вследствие какой же причины мы имеем удовольствие видеть вас у себя? Я ведь вам уже сказал — стосковался по родине и решил вернуться. Иными словами, к возвращению вас подтолкнул не страх? Страх чего? Ну, к примеру, вы не опасались, что тамошние власти вас, так сказать, побеспокоят? Ни до, ни после восстания власти мною не интересовались. Есть вещи, которые сразу не делаются — мы ведь тоже пригласили вас лишь по прошествии двух месяцев. И мне еще предстоит узнать, зачем. А вот скажите лучше — если бы восстание завершилось победой, вы бы остались в Бразилии или вернулись сюда? Еще раз повторяю, причина моего возвращения не имеет ни малейшего касательства ни к политике, ни к революциям, тем паче, что это была не первая и не единственная революция за время, проведенное мною в Бразилии. Ответ хорош, замечу только, что революция революции рознь и цели у них не всегда совпадают. Я — врач, я ничего не знаю и знать не хочу о революциях, и интересуют меня только больные. Не очень-то они вас интересуют. Это — временное явление. А скажите, в пору вашего житья в Бразилии у вас не возникало никаких, ну, скажем, проблем с власть предержащими? Нет, я — мирный человек и законопослушный гражданин. Ну, а здесь, возобновили ли вы прежние свои знакомства? Шестнадцать лет — достаточный срок для того, чтобы все забыть и всеми быть забытым. Вы не ответили на мой вопрос. Отвечаю: я всех забыл, меня все забыли, друзей у меня здесь нет. Вы никогда не собирались получить бразильское гражданство? Нет, никогда. Как, на ваш взгляд, сильно ли изменилась Португалия с того времени, как вы покинули страну? Право, не знаю, я нигде, кроме Лиссабона, пока не был. Ну, а Лиссабон? Разумеется, произошли перемены — немудрено, за шестнадцать-то лет. На улицах — спокойствие и порядок. Да, я заметил. Правительство Национальной Диктатуры заставило страну работать. Не сомневаюсь. Правительство, движимое патриотизмом, стремлением ко всеобщему благу, все делает для народа. Народ остается только поздравить. Стало быть, и вас — тоже, ведь и вы — португалец? Что ж, от причитающейся мне доли всеобщего блага я отказываться не стану: я вот заметил, что бедным раздают бесплатный суп. Но вы-то — не бедный. Когда-нибудь, глядишь, и обеднею. Смотрите, накличете. В этом случае вернусь в Бразилию. Однако нам не грозят революции — последняя случилась два года назад и обернулась очень скверно для тех, кто ее затевал. Я не знаю, о чем вы говорите, и с этой минуты мне больше нечего вам ответить. Это нестрашно, я уже задал вам все вопросы. Я могу идти? Можете, вот ваш паспорт, Виктор, проводи сеньора доктора к выходу. Пожалуйте за мной, ударил в нос луковый смрад. Как же это так, подумал Рикардо Рейс, так рано — что же, он его на завтрак, что ли, ест? В коридоре Виктор сказал: Я заметил, вы, сеньор доктор, сильно его рассердили, нехорошо это, неосторожно. Чем же это я его рассердил? Отвечать на вопросы не хотели, разговор не поддерживали, зря вы это, он, хоть и помощник, а начальство к его мнению очень даже прислушивается. Я так и не понял, зачем все-таки меня вызывали. И не надо вам ничего понимать, скажите спасибо, что так дешево отделались. Да уж, надеюсь, что отделался — и навсегда. Вот этого никто гарантировать не может, сюда, сюда, ну, вот и пришли, Антунес, выпусти, будьте здоровы, сеньор доктор, если что понадобится — сразу ко мне, спросите Виктора, и протянул руку, до которой Рикардо Рейс дотронулся кончиками пальцев, почувствовав, что сам пропитывается запахом лука, и испытал приступ дурноты. Вам бы, конечно, хотелось, чтобы меня вывернуло прямо здесь, а вот и нет, и ветер, ударив в лицо, встряхнул его, развеял тошнотное луковое облако, и он оказался, сам не понимая как, на улице, и дверь за ним закрылась. Не успел он дойти до церкви Преображения, как с небес со всей силы обрушился на него поток воды — в газетах завтра скажут что-нибудь насчет обильных ливневых дождей, что есть вопиющий плеоназм, ибо если «ливневые», так уж наверняка «обильные» — так вот, повторяем, обрушился на него поток воды, и прохожие попрятались под крыши и навесы, отряхиваясь наподобие промокших псов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130