порою она проистекает всего лишь от того, что человек, стесняясь иных своих действий, не желает предаваться порочным усладам, ковырять в носу, вычесывать перхоть при посторонних, и сказанное в равной степени относится и к бранию в руки этой книги, на переплете которой изображена женщина в плаще и берете, идущая по улице, где стоит тюрьма, как явствует со всей очевидностью из решеток на окнах и караульной будки, для того и помещенных на обложку, чтобы ясно было, какая участь ждет заговорщиков. Ну, стало быть, сидит Рикардо Рейс у себя в номере, удобно устроившись на диване, а на улице и в мире льет дождь, словно бы небо сделалось морем, бесчисленными капельками изливающимся на землю: повсюду лужи, разрушение, голод, однако книжица эта расскажет, как устремилась душа женщины в благородный крестовый поход, взывая к разуму и национальному чувству всех, кого затронули тлетворные (sic!) идеи. Женщины щедро наделены этими дарованиями: может быть, высшие силы надеялись уравновесить таким образом иные, противоположные и более свойственные слабому полу, которыми он прельщают, смущают и губят наивные души потомков Адама» Уже прочитано семь глав, перечислим их поименно, для вашего сведения — «В канун выборов», «Революция без выстрелов», «Легенда о любви», «Праздник Царицы Небесной», «Студенческая забастовка», «Заговор», «Дочь сенатора», и на последней — на главе, а не на дочери — остановимся поподробней: рассказывается в ней, как некий юноша-студент, крестьянский сын, за мальчишеский проступок угодил в тюрьму, и тогда вышеупомянутая дочка сенатора, движимая патриотическим порывом, объятая жаром самоотречения, горы свернула ради того, чтобы вызволить его из заключения, что, впрочем, не стоило ей такого уж труда, ибо она пользовалась большим уважением и влиянием в высших правительственных сферах, к вящему удивлению того, кто подарил ей жизнь — сенатора от демократической партии, ныне ставшего посмешищем: не дано отцам знать, к чему готовят они своих дочерей. Эта же дочка, уподобясь Жанне д'Арк — ну, чуть пожиже, разумеется, — говорит так: Два дня назад вас, папа, арестовали, я дала честное слово, что вы, папа, не будете уклоняться от ответственности, и гарантировала, кроме того, что вы, папа, больше не будет принимать участие в заговорах, вот она, дочерняя любовь, до слез трогает, до костей пробирает, в такой короткой фразе трижды встречается слово «папа», и преданная девица продолжает: Завтра можете прийти на тайную сходку, никто вас не тронет, ручаюсь вам, потому что знаю, знает о вашем сборище и полиция, но теперь это уже не имеет никакого значения. Благородная, милосердная полиция у нас в Португалии.
Рикардо Рейс захлопнул книгу, прочитанную так быстро — нет уроков лучше тех, которые формулируются кратко, усваиваются крепко и разят как удар молнии: Чушь собачья! — сказал он, за все отплатив этим восклицанием доктору Сампайо, и в это мгновение ему стало нестерпимо тошно, опротивел весь мир — нескончаемый дождь, отель, брошенная на пол книга, нотариус, Марсенда — но Марсенду он тотчас, сам не зная почему, исключил из этого синодика, может быть, просто приятно спасти что-нибудь, так иногда на развалинах мы, привлеченные формой деревянного или каменного обломка, подбираем его с земли, а потом нам не хватает мужества отшвырнуть его, и мы суем его в карман, так просто, ни для чего, или же от смутного сознания своей ответственности, Бог весть, из чего возникшей и на что направленной.
Мы, люди здешние, люди местные, живем-поживаем в точности как на тех лучезарных картинках, что были предъявлены вам ранее. А вот у братьев-испанцев все как-то наперекосяк пошло, свары раздирают семью иберийских народов: на выборах одни голосуют за Хиля Роблеса, другие — за Ларго Кабальеро, а Фаланга уже известила всех, что в случае чего для отпора красной диктатуре выведет своих сторонников на улицы. Мы, пребывающие в оазисе мира и спокойствия, сокрушенно поглядываем на Европу, объятую хаосом и яростью, глохнущую от воплей и криков, бьющуюся в нескончаемых политических корчах, которые, если верить романной Марилии, ни к чему хорошему не приведут: вот, пожалуйста, Сарро во Франции сформировал республиканское по преимуществу правительство, и правые тут же обрушили на него потоки обвинений, хулы и клеветы, выдержанные в стиле отборной площадной брани, а ведь культурная, казалось бы, страна, образец учтивости, светоч западной цивилизации. И еще слава Богу, что на этом несчастном континенте нашлось кому возвысить свой звучный голос, призвать к умиротворению и согласию — это мы о Гитлере, который провозгласил, выступая перед своими сподвижниками в коричневых рубашках: Германия озабочена лишь тем, чтобы мирно трудиться, — и, дабы окончательно заткнуть глотку маловерам и скептикам, рискнул фюрер германского народа пойти дальше, заявив с полнейшей и исчерпывающей определенностью: Пусть все государства знают, что Германия будет хранить и любить мир, как никто и никогда еще не любил его. Ну, готовы занять Рейнскую область двести пятьдесят тысяч германских солдат, ну, вторглись несколько дней назад германские войска на территорию Чехословакии, все так, но если Юнона является порой в облике облака, не стоит из этого делать вывод, будто всякое облако — Юнона, а политика государства строится в конечном итоге на том, чтобы побольше лаять и лишь изредка — кусаться, и вот увидите, что с Божьей помощью все образуется и во всем воцарится благолепие и гармония. Но вот решительно не можем мы согласиться с утверждением Ллойд-Джорджа, что, мол, колониальные владения Португалии чересчур обширны по сравнению с тем, что принадлежит Германии и Италии. Нет, вы подумайте, мы облачились в глубокий траур по случаю кончины пятого Георга Ихнего, повязали черный галстук, нацепили креповую повязку на рукав, на жен напялили траурные вуали, а этот, видишь ли, позволяет себе утверждать, будто у нас слишком много колоний, тогда как на самом деле у нас их всего ничего, да хоть на карту гляньте, как мало там закрашено розовым цветом, да если бы по справедливости -никто бы и рядом не стоял, и никакой чересполосицы бы не было, и над всем пространством от Анголы до самого восточного побережья реял бы исключительно наш португальский флаг. А ведь это англичане нам подгадили, коварный, как говорится, Альбион, натура у них такая, и впрямь засомневаешься, способны ли они по-другому себя вести, видно, у них в крови стремление напакостить, впрочем, нет на свете такого народа, которому не на что было бы жаловаться. И когда в следующий раз появится здесь Фернандо Пессоа, Рикардо Рейс не забудет обрисовать ему эту волнующую коллизию — нужны нам колонии или не нужны — но не с точки зрения Ллойд-Джорджа, озабоченного тем, как бы унять Германию, бросив ей кусок, другими — и с такими трудами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130