Я намеренно держался в тени. Вскоре Мюллер сообщил, что Гейдрих доставлен в один из пражских госпиталей и до сих пор находится без сознания. Многочисленные осколки образовали очаги воспаления, особенно серьезно повреждена селезенка. На седьмой день наступил общий сепсис, быстро приведший к смерти. Впоследствии специалисты-медики критиковали методы лечения, примененные профессором Гебхардсом, личным врачом Гиммлера. Насколько я припоминаю, можно было, по мнению врачей, попытаться сделать операцию на селезенке, чтобы своевременно предотвратить возможность заражения в главном очаге воспаления.
На основе информации, полученной от Мюллера, последующего изучения материалов следствия выяснилась следующая картина: Гейдрих, как обычно, утром выехал из своего поместья под Прагой на большом автомобиле марки «Мерседес» в свою резиденцию в пражский кремль, Градчаны. Он, как обычно, сидел рядом с водителем. Почти на границе города улица делала резкий поворот, где мчавшийся на полной скорости автомобиль должен был притормозить. Я хорошо, знал это место, так как часто проезжал мимо него вместе с Гейдрихом. В этом пункте, где машина должна была снизить скорость до тридцати километров в час, поджидали три человека. Один из них дежурил метрах в пятидесяти от поворота; главный боевик стоял прямо на повороте, третий — метрах в пятнадцати за ним. У всех троих были с собой велосипеды, которые они прислонили к стене. На повороте автомобиль затормозил сильнее, чем обычно, так как первый из диверсантов выскочил перед машиной и открыл беспорядочную стрельбу из револьвера. Водитель, сбитый с толку, сбросил скорость еще больше, так что теперь машина двигалась со скоростью пешехода. В этот момент главный диверсант бросил бомбу, имевшую форму кегельного шара, которая подкатилась точно под автомобиль, где и взорвалась. Машина, несмотря на бронированную обшивку, была полностью разрушена. Водитель отделался только сильно кровоточащими ранами, основная сила взрыва поразила Гейдриха, который, хотя и был тяжело ранен, успел прорычать своему водителю: «А ну, жми на полный!» Но машина не трогалась с места. Тогда Гейдрих выскочил из машины и выстрелил несколько раз по убегавшим заговорщикам. После этого он упал без сознания. Судьбе было угодно, чтобы в тот день за рулем его автомобиля сидел не старый, проверенный шофер; он наверняка не испугался бы первого заговорщика, перебежавшего дорогу.
В результате длительных исследований специалисты из института криминалистики установили, что заговорщики использовали совершенно незнакомую конструкцию бомбы. Она представляла собой бесформенную, легко взрывающуюся массу, снабженную взрывателем, также совершенно необычной конструкции. Механизм взрывателя был настроен на взрыв на расстоянии семи метров от точки бросания, и по тому, как бомба сработала, было видно, что вся система работала исключительно точно. По всем признакам, взрывчатое вещество бомбы было английского производства, что, само по себе, еще ни о чем не говорило относительно инициаторов этого покушения. Мы сами почти исключительно пользовались английской взрывчаткой, так как она была пластичной и более эффективной.
Сразу же после получения известия о смерти Гейдриха я выехал в Прагу. Его тело находилось во дворце Градчан. Сотрудники из ближайшего окружения Гейдриха должны были стоять в почетном карауле. Для меня оказалось нелегким делом, потребовавшим значительных физических усилий — стоять в полной форме, со стальным шлемом на голове при температуре +38° в тени, к тому же караул сменялся только через два часа. Через три дня гроб, сопровождаемый торжественным шествием, был перенесен из пражского кремля на вокзал и оттуда доставлен в Берлин. Население с большим вниманием следило за происходившим. Примечательно, что многие дома были украшены траурными флагами.
В Берлине после траурной церемонии в имперской канцелярии и выступлений Гитлера и Гиммлера состоялось погребение. В своей траурной речи Гитлер назвал Гейдриха «человеком с железным сердцем». Вся эта картина показалась мне, стоявшему в толпе министров, генералов, дипломатов и высших партийных чиновников, представлением из эпохи Чезаре Борджа. Довершало ее то, что никто иной, как Канарис, обливаясь слезами, сказал печальным голосом: «Он был большим человеком, я думаю, что потерял в нем друга».
Вскоре после этого адмирал сказал мне, что теперь, после смерти Гейдриха нам нужно еще более сплотить наши усилия, ведь у нас — общая судьба. Я возразил ему, что сотрудничество должно основываться на взаимности и что я пойду своим путем, если увижу, что добрая воля Канариса не находит своего реального воплощения на практике. Он вздохнул с сожалением и сказал: «Вы также неумолимы, как и Гейдрих».
Гиммлер использовал траурную церемонию как повод собрать всех руководителей управлений РСХА. Воздав должное заслугам Гейдриха, отметив положительные черты его характера и большое значение проделанной им работы, Гиммлер заявил, что считает невозможным найти человека, который смог бы руководить созданным Гейдрихом гигантским аппаратом РСХА так, как им руководил сам Гейдрих. По договоренности с фюрером, сказал он, он предварительно возглавит РСХА сам, пока не будет решен вопрос о подходящем преемнике. Затем он подверг критике межведомственные интриги и споры о подчиненности, отчитал начальников управлений и, наконец, обратился ко мне. Я уже весь сжался в ожидании головомойки и был изумлен, когда вместо ледяных нотаций меня согрели живительные лучи милости Гиммлера. Он благожелательно улыбнулся и сказал, что в моем ведении — самое трудное управление, и заявил, что не потерпит в будущем никаких нападок на меня. Для меня так и осталось загадкой, почему я внезапно получил такую поддержку от Гиммлера. Но удовлетворения я при этом не испытывал, так как слишком часто мне приходилось удостовериться в том, насколько быстро меняется «погода» после таких высказываний.
Вечером после выступлений Гиммлера Гитлер еще раз созвал всех руководителей управлений. Совещание проходило в бывшем рабочем кабинете Гейдриха. Гитлер почтил память покойного и обязал всех руководителей СС «в память об умершем отдать все свои силы общему делу». Свою речь он закончил призывом к тому, чтобы отныне лозунг СС гласил: «Права или неправа моя страна, но она — мое отечество», совершенно не упомянув о девизе, сплотившем всех членов ордена: «Моя честь — верность».
После покушения было начато большое расследование, которое велось при помощи всех технических и научно-криминалистических средств. Участников покушения искали среди членов чешского движения Сопротивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
На основе информации, полученной от Мюллера, последующего изучения материалов следствия выяснилась следующая картина: Гейдрих, как обычно, утром выехал из своего поместья под Прагой на большом автомобиле марки «Мерседес» в свою резиденцию в пражский кремль, Градчаны. Он, как обычно, сидел рядом с водителем. Почти на границе города улица делала резкий поворот, где мчавшийся на полной скорости автомобиль должен был притормозить. Я хорошо, знал это место, так как часто проезжал мимо него вместе с Гейдрихом. В этом пункте, где машина должна была снизить скорость до тридцати километров в час, поджидали три человека. Один из них дежурил метрах в пятидесяти от поворота; главный боевик стоял прямо на повороте, третий — метрах в пятнадцати за ним. У всех троих были с собой велосипеды, которые они прислонили к стене. На повороте автомобиль затормозил сильнее, чем обычно, так как первый из диверсантов выскочил перед машиной и открыл беспорядочную стрельбу из револьвера. Водитель, сбитый с толку, сбросил скорость еще больше, так что теперь машина двигалась со скоростью пешехода. В этот момент главный диверсант бросил бомбу, имевшую форму кегельного шара, которая подкатилась точно под автомобиль, где и взорвалась. Машина, несмотря на бронированную обшивку, была полностью разрушена. Водитель отделался только сильно кровоточащими ранами, основная сила взрыва поразила Гейдриха, который, хотя и был тяжело ранен, успел прорычать своему водителю: «А ну, жми на полный!» Но машина не трогалась с места. Тогда Гейдрих выскочил из машины и выстрелил несколько раз по убегавшим заговорщикам. После этого он упал без сознания. Судьбе было угодно, чтобы в тот день за рулем его автомобиля сидел не старый, проверенный шофер; он наверняка не испугался бы первого заговорщика, перебежавшего дорогу.
В результате длительных исследований специалисты из института криминалистики установили, что заговорщики использовали совершенно незнакомую конструкцию бомбы. Она представляла собой бесформенную, легко взрывающуюся массу, снабженную взрывателем, также совершенно необычной конструкции. Механизм взрывателя был настроен на взрыв на расстоянии семи метров от точки бросания, и по тому, как бомба сработала, было видно, что вся система работала исключительно точно. По всем признакам, взрывчатое вещество бомбы было английского производства, что, само по себе, еще ни о чем не говорило относительно инициаторов этого покушения. Мы сами почти исключительно пользовались английской взрывчаткой, так как она была пластичной и более эффективной.
Сразу же после получения известия о смерти Гейдриха я выехал в Прагу. Его тело находилось во дворце Градчан. Сотрудники из ближайшего окружения Гейдриха должны были стоять в почетном карауле. Для меня оказалось нелегким делом, потребовавшим значительных физических усилий — стоять в полной форме, со стальным шлемом на голове при температуре +38° в тени, к тому же караул сменялся только через два часа. Через три дня гроб, сопровождаемый торжественным шествием, был перенесен из пражского кремля на вокзал и оттуда доставлен в Берлин. Население с большим вниманием следило за происходившим. Примечательно, что многие дома были украшены траурными флагами.
В Берлине после траурной церемонии в имперской канцелярии и выступлений Гитлера и Гиммлера состоялось погребение. В своей траурной речи Гитлер назвал Гейдриха «человеком с железным сердцем». Вся эта картина показалась мне, стоявшему в толпе министров, генералов, дипломатов и высших партийных чиновников, представлением из эпохи Чезаре Борджа. Довершало ее то, что никто иной, как Канарис, обливаясь слезами, сказал печальным голосом: «Он был большим человеком, я думаю, что потерял в нем друга».
Вскоре после этого адмирал сказал мне, что теперь, после смерти Гейдриха нам нужно еще более сплотить наши усилия, ведь у нас — общая судьба. Я возразил ему, что сотрудничество должно основываться на взаимности и что я пойду своим путем, если увижу, что добрая воля Канариса не находит своего реального воплощения на практике. Он вздохнул с сожалением и сказал: «Вы также неумолимы, как и Гейдрих».
Гиммлер использовал траурную церемонию как повод собрать всех руководителей управлений РСХА. Воздав должное заслугам Гейдриха, отметив положительные черты его характера и большое значение проделанной им работы, Гиммлер заявил, что считает невозможным найти человека, который смог бы руководить созданным Гейдрихом гигантским аппаратом РСХА так, как им руководил сам Гейдрих. По договоренности с фюрером, сказал он, он предварительно возглавит РСХА сам, пока не будет решен вопрос о подходящем преемнике. Затем он подверг критике межведомственные интриги и споры о подчиненности, отчитал начальников управлений и, наконец, обратился ко мне. Я уже весь сжался в ожидании головомойки и был изумлен, когда вместо ледяных нотаций меня согрели живительные лучи милости Гиммлера. Он благожелательно улыбнулся и сказал, что в моем ведении — самое трудное управление, и заявил, что не потерпит в будущем никаких нападок на меня. Для меня так и осталось загадкой, почему я внезапно получил такую поддержку от Гиммлера. Но удовлетворения я при этом не испытывал, так как слишком часто мне приходилось удостовериться в том, насколько быстро меняется «погода» после таких высказываний.
Вечером после выступлений Гиммлера Гитлер еще раз созвал всех руководителей управлений. Совещание проходило в бывшем рабочем кабинете Гейдриха. Гитлер почтил память покойного и обязал всех руководителей СС «в память об умершем отдать все свои силы общему делу». Свою речь он закончил призывом к тому, чтобы отныне лозунг СС гласил: «Права или неправа моя страна, но она — мое отечество», совершенно не упомянув о девизе, сплотившем всех членов ордена: «Моя честь — верность».
После покушения было начато большое расследование, которое велось при помощи всех технических и научно-криминалистических средств. Участников покушения искали среди членов чешского движения Сопротивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139