Эпафродит проводил его до ворот.
- Надень прочный доспех, Исток, припояшь самый острый меч, берегись подозрительных теней, - предупреждал он. - Говорю это потому, что не верю твоему золотому орлу.
Исток последовал его совету. Но уходил он беззаботно. Он был убежден, что среди солдат не найдется ни одного, кто поднял бы на него оружие. Нападения он не боялся - надеялся на своего скакуна и еще больше на свой меч.
Когда совсем стемнело, Ирина заснула; Эпафродит запретил шуметь в доме, а сам зашагал по перистилю, обдумывая план побега.
Темная, темная ночь накрыла Константинополь. Тонкой нитью светился фонтан в перистиле, совсем неприметный сейчас, кабы не журчание воды. Вдруг перед Эпафродитом возникла фигура евнуха Спиридиона.
Грек испугался и обрадовался одновременно.
- Веди меня, господин, в свою самую укромную комнату, речь идет о жизни, о жизни!
Они проворно скрылись за толстыми занавесями в тесной комнатке.
- Говори, Спиридион! С чем пришел?
- С новостями, Эпафродит! Только помни, сегодня ночью я рискую своей головой! И все-таки я пришел, потому что почитаю тебя как второго императора!
- Не виляй! Говори прямо!
- Утром будет объявлен новый закон, двор уже знает о нем и даже готовится к пиру, потому что его придумала императрица. Великое пиршество в ее честь состоится во дворце!
- А о чем этот новый закон?
- Шелк становится монополией с завтрашнего дня, господин! А у тебя есть шелк, я уверен - есть. Теперь ты знаешь все, но моя голова... если я потеряю ее...
Ни один мускул не дрогнул на лице Эпафродита.
- Спасибо за весть. Пользы мне от нее немного, шелк мой почти целиком распродан, а корабль с новой партией еще в море. Но я все равно награжу тебя. Погоди!
Когда он возвратился, рука евнуха дрогнула под тяжестью кошелька со статерами и номисмами.
- Твоя весть того не стоит. Но возьми это и дальнейшем сообщай мне обо всем, что узнаешь об Ирине и об Истоке. За это я благодарю тебя.
Евнух принялся клясться всеми святыми, что он готов обмануть самое августу, чтоб только услужить Эпафродиту. Крепко прижав кошель к груди, он, согнувшись, с опаской проскользнул через перистиль и закутался в темную, поношенную одежду бедного раба, чтоб не вызвать подозрений роскошным костюмом.
"Итак, теперь ты целишься в меня, продажная тварь! Монополия на шелк означает смерть Эпафродита, у которого этого добра много. И тебе захотелось понежить свое утомленное развратом тело на тонкой индийской ткани. Что ж, сразимся! Я принимаю бой, как ты того хочешь! Возможно, ты одолеешь меня! Но морские волны поглотят шелк прежде, чем хоть один лоскут попадет в твои руки. Ты не получишь его!"
Эпафродит расхаживал по мозаичному полу, что-то бормотал про себя, проклиная Феодору, пока в его голове не созрел четкий план, который он собирался осуществить этой же ночью, дабы царские соглядатаи не смогли обнаружить у него ни единого лоскутка шелка.
Раб возвестил, что кто-то снова желает говорить с ним. Недовольным тоном грек велел пригласить его. Маленькая фигурка в одежде рабыни проскользнула между белыми колоннами. Темнота не помешала Эпафродиту узнать ее.
- Чего ты хочешь? - обеспокоенно спросил он.
- Я Кирила!
Рабыня встала перед ним на колени и сложила на груди руки.
- Что случилось? Или уже заговорили об Ирине?
- До сих пор никто не спрашивал! Но сегодня собирается весь двор, и августа особо пригласила Ирину. Как мне сохранить тайну?
- Никто не может заставить больную идти на пир!
- А если императрица пошлет кого-нибудь в комнату? Или придет сама?
- Запри дверь, сядь возле и говори, что входить никому нельзя. Ирина нуждается в покое.
- Я так и сделаю, господин, но боюсь, они войдут силой.
- Тогда сразу же беги сюда. А сейчас ступай, и поскорее!
Когда она ушла, по-прежнему закутавшись в свою одежду, Эпафродит нервно зашагал по перистилю.
- Началось. Спектакль осложняется. Если мне хоть на секунду изменит разум, мы погибли!
Он позвал Мельхиора.
- Иди в ткацкую, останови станки и разбери их. Весь шелк несите на барку; выбери самых сильных рабов и самых надежных матросов. К полуночи склады должны быть пусты и барка должна отчалить. На острове Хиосе ждите дальнейших распоряжений; их привезет быстроходный парусник. Возьми с собой побольше оружия, ты пойдешь на барке; отчаливайте тихо, без сигналов. Ступай!
Мельхиор остолбенел, и Эпафродиту пришлось еще раз все сначала повторить ему.
Сотни рук мгновенно принялись за дело, тихо, без шума исчезал шелк из складов, тяжкие свертки утопали в чреве большого корабля.
Эпафродит пошел проверить выписки из счетов; он вычеркнул весь шелк и составил купчую на два оставшихся корабля, исключая быстроходный парусник, на все свое имущество и на все то, что намеревался продать. Цены он поставил небольшие; просмотрев еще раз документ, он отложил его в сторону и загадочно ухмыльнулся.
Близилась полночь, Исток ненадолго вернулся домой, чтоб хоть немного побыть с Ириной. В полночь он должен был снова идти во дворец.
Прощаясь, он поцеловал Ирину, она крепко обняла его и зарыдала.
- Не горюй! Я вернусь, прежде чем займется утро.
- Я боюсь за тебя, Исток! Страшное предчувствие мучает меня. С тобой случится беда! Бежим!
В этот момент вошел Эпафродит. Он слышал, как она сказала: "Бежим".
- Пока нельзя, дети мои, нельзя еще бежать. Доверьтесь мне! Даже если вас упрячут на дно Пропонтиды, Эпафродит спасет вас!
Исток спешил, вслед ему устремились заплаканные глаза Ирины, полные страха и тоски. Исток с мольбой смотрел на Эпафродита, словно хотел сказать: "Защищай, береги и утешай мою голубку!"
25
Драгоценные занавеси бесшумно и легко сомкнулись над входом в сказочную комнату, где лежала Ирина. Ее тоскливые взгляды были прикованы к занавесям, ее думы летели вслед за Истоком в Большой дворец. Она чувствовала себя утомленной; впечатления минувшей ночи и дня были настолько сильны, настолько полны смертельного ужаса и благословенной радости, страха и упований, что скоро ее утомленная голова опустилась на шелковые подушки. Тяжелые веки сомкнулись, фиолетовый огонек драгоценного светильника усыпил девушку, над нею распростерся свод тихой, ясной ночи, рука скользнула вдоль тела. На губах ее заиграла улыбка: ей снилось грядущее счастье.
Тяжело было на душу у Эпафродита. Его маленькие глаза горели, со лба ни на секунду не исчезли острые глубокие морщины, сходившиеся над седыми бровями, словно раскрытые крылья сторожевого орла.
Провожая до ворот Истока, он снова и снова озабоченно твердил:
- Берегись подозрительных теней! Держи руку все время на рукояти меча. Феодора в союзе с самим сатаной. Поверь мне, Исток! Весь город толкует об этом!
Когда раб запер ворота, Эпафродит удалился в дом, обмотал голову теплым шерстяным платком, укутался в серый плащ из верблюжьей шерсти, кликнул шестерых рабов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121