Звезды спокойно сияли, небо будто снизилось, чтобы бросить свой любопытный золотой взор на роскошную землю, и, видя, как бурно веселятся там люди, какие неистовые вопли несутся в этот торжественный день к его синему балдахину, - небо улыбалось.
Исток лежал на мягкой траве. С высокой террасы в саду Эпафродита смотрел он на море, в котором отражалось небо. Рядом благоухала резеда, над его головой цвел лавр.
Увенчанный лавровым венком победителя и бурей восторга, он тем не менее чувствовал себя несчастным. Все бы отдал Исток, чтоб зашумела над его головой липа, чтоб у ног его заколыхались волны белого моря Сваруновых стад! Он сидел бы на валу своего града с отцом, в окружении девушек, и рассказывал бы им о Константинополе, о победе, о роскоши и блеске! Отроки бы внимали ему, а его боевые товарищи услышав о том, как изнежен враг и на какой позор обрекает Византия побежденных героев, унесли бы в сердце его слова, разнесли бы их по всем племенам славинов и возвестили бой за свободу, бой против угнетателей, преградивших им путь через Дунай.
Исток думал о том, что теперь будет, если славины и анты поссорятся между собой. Ведь тогда они весной не пойдут на юг через Дунай. Возьмутся за топоры и копья и оросят луга братской кровью.
Исток ужаснулся. Он готов был вскочить, бежать в конюшню, выбрать лучшего коня и мчаться домой.
Но как же с его планами? Боги направляют людей. Сам святовит привел его на путь Эпафродита, Перун направил стрелу в ястреба - и открыл ему дверь, чтоб заглянуть в душу врага, чтоб, служа ему, помогать родине. Нет, сейчас нельзя возвращаться, пока нельзя. Он вернется, но лишь тогда, когда постигнет воинское искусство, которое похитит у ромеев и принесет в дар своему племени.
Во дворе виллы Эпафродиты залаяли собаки, но тут же смолкли; по их тихому умильному повизгиванию Исток понял, что приехал хозяин. Эпафродита принесли с форума Феодосия, где он до полуночи веселился под мраморными аркадами и играл на целые столбики золотых номисм. Фортуна полюбила его с тех пор, как он встретил Истока, подобно тому как она полюбила Потифара, принявшего в дом Иосифа. Так хвастался и шутил Эпафродит в компании богатых патрикиев, в то время как Мельхиор ссыпал золото в кожаные мешки.
Эпафродит приехал домой в прекрасном настроении. За пазухой у него лежал перстень Феодоры и пергамен Юстиниана, в мешках - кучи золота и долговых расписок, завтра он уже мог продать за долги дома нескольких видных патрикиев. Радостно сверкали глаза грека. Деньги и благоволение императора! Теперь он волен торговать, как ему угодно. Милость Управды ему обеспечена.
Он велел Мельхиору угостить слуг самым лучшим вином, сладостями, фруктами, рыбой и устрицами, словом, всем, что найдется в кладовых. А потом спросил, дома ли уже славины. Ему надо сейчас же поговорить с Истоком, если же его нет - разыскать его немедленно.
Привратник сообщил, что Исток давно возвратился.
Мельхиор сам пошел за ним, и Эпафродит распорядился проводить его в зал, где он обычно принимал важных гостей.
Войдя, Исток встал на пороге как вкопанный. В трех золотых светильниках полыхало искрящееся пламя, освещая сказочное убранство зала. Там, где пол не был прикрыт багдадским ковром, сверкали пестрые камешки драгоценной мозаики. На стенах переливался мрамор, усыпанный смарагдами, хризолитом и ониксами. Низкие столики опирались на ножки из слоновой кости, нити золота струились по тканям, иноземные, незнакомые Истоку меха ласкали ноги Эпафродита в мягких сандалиях. Три грации на вытянутых руках держали в тонких пальцах прелестную раковину, в которой стоял золотой кубок с греческим вином.
- Садись, Исток!
Эпафродит поманил его к себе. Он бегло говорил на фракийском наречии, вплетая в него много славинских слов, так что Исток его немного понимал.
С опаской подошел к богачу Эпафродиту сын Сваруна и опустился на меха у его ног.
Грек ласково улыбнулся и потрепал своими сухими пальцами его буйные кудри. Дал знак. Темнокожий нумидиец принес еще один кубок старого греческого вина.
- Возьми, дитя славинов, выпей во славу Христа, он милостив и к тебе!
- Святовит мне сопутствовал, Перун направлял мои стрелы! Я не знаю твоего Христа!
- Ты узнаешь его! Пей в благодарность богам!
Они осушили кубки.
- Исток, ты спас меня от Тунюша, я твой должник!
- Тунюш - разбойник! Каждый славин поступил бы так же. Мы не грабим мирных путников.
- Это достойно похвалы, Исток! Но мой долг велик.
- Ты уже заплатил его, господин. Ты принял к себе меня и моего отца. Ты хорошо заплатил!
- Нет, славин. Я принял вас, но мой долг тут же возрос. Ты победил. Сегодня тебя славит Константинополь. Все позабыли о триумфаторе Велисарии и говорят о тебе больше, чем о самом императоре. Победил мой гость! Твоя слава - моя слава! Чего ты желаешь?
- Научиться воевать, как воюют ромеи. А потом вернуться домой!
- Воевать? Значит, ты не певец? - изумился Эпафродит.
Исток спокойно смотрел на него.
- Я певец по воле моего отца. Но я хочу воевать. Мне нравятся мечи и копья.
- Ты хорошо говоришь, сын славинов! Жаль отдавать такие руки струнам. Слушай! Управда назначил воинский чин в дворцовой гвардии для победителя. Он будет твой. Завтра ты пойдешь со мной во дворец. Сама Феодора желает тебя видеть. Из тебя получится хороший воин. Ничего, что ты варвар и молишься иным богам. Ты узнаешь Христа и полюбишь его. Ты научишься воевать и прославишься - и твое варварское имя позабудется. У самого Управды не было предков, рожденных в пурпуре, а императрица - дочь раба. Поэтому они любят ловких и смелых варваров. А ты таков, Исток! Но подумай как следует: если ты не примешь службу, ты должен сегодня же ночью скрыться из города, иначе погибнешь. Я дам тебе коня и денег на побег. Итак, решай!
- Я решил, господин! Завтра я пойду на службу!
- А отец?
- Останется у тебя или вернется домой, как захочет!
- Хорошо. Еще одно. Если ты доволен, оставайся у меня. Отличному воину нужны знания. Я дам тебе учителя, который научит тебя писать и правильно говорить. По утрам ты будешь ходить на воинские забавы, после полудня учиться наукам!
- Ты добр, господин!
- Ступай! Завтра я провожу тебя во дворец!
Пока Исток не вышел, грек смотрел ему вслед. Хитрые глаза его паслись на могучих плечах молодого славина.
"И это певец? Певец? Клянусь Гераклом, он помогал уничтожить Хильбудия. Будешь молчать - и он смолчит. Но отец его болтлив. Напьется и выдаст его. Тогда парню беда. Управда умеет мстить".
Он ударил золотым молоточком по серебряному диску.
- Мельхиор, пусть славин сейчас же вернется.
Управитель вышел.
"Жаль молодого героя, - подумал Эпафродит. - Я защищу его от когтей Управды!"
- Выполнено, господин.
Исток снова встал перед Эпафродитом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Исток лежал на мягкой траве. С высокой террасы в саду Эпафродита смотрел он на море, в котором отражалось небо. Рядом благоухала резеда, над его головой цвел лавр.
Увенчанный лавровым венком победителя и бурей восторга, он тем не менее чувствовал себя несчастным. Все бы отдал Исток, чтоб зашумела над его головой липа, чтоб у ног его заколыхались волны белого моря Сваруновых стад! Он сидел бы на валу своего града с отцом, в окружении девушек, и рассказывал бы им о Константинополе, о победе, о роскоши и блеске! Отроки бы внимали ему, а его боевые товарищи услышав о том, как изнежен враг и на какой позор обрекает Византия побежденных героев, унесли бы в сердце его слова, разнесли бы их по всем племенам славинов и возвестили бой за свободу, бой против угнетателей, преградивших им путь через Дунай.
Исток думал о том, что теперь будет, если славины и анты поссорятся между собой. Ведь тогда они весной не пойдут на юг через Дунай. Возьмутся за топоры и копья и оросят луга братской кровью.
Исток ужаснулся. Он готов был вскочить, бежать в конюшню, выбрать лучшего коня и мчаться домой.
Но как же с его планами? Боги направляют людей. Сам святовит привел его на путь Эпафродита, Перун направил стрелу в ястреба - и открыл ему дверь, чтоб заглянуть в душу врага, чтоб, служа ему, помогать родине. Нет, сейчас нельзя возвращаться, пока нельзя. Он вернется, но лишь тогда, когда постигнет воинское искусство, которое похитит у ромеев и принесет в дар своему племени.
Во дворе виллы Эпафродиты залаяли собаки, но тут же смолкли; по их тихому умильному повизгиванию Исток понял, что приехал хозяин. Эпафродита принесли с форума Феодосия, где он до полуночи веселился под мраморными аркадами и играл на целые столбики золотых номисм. Фортуна полюбила его с тех пор, как он встретил Истока, подобно тому как она полюбила Потифара, принявшего в дом Иосифа. Так хвастался и шутил Эпафродит в компании богатых патрикиев, в то время как Мельхиор ссыпал золото в кожаные мешки.
Эпафродит приехал домой в прекрасном настроении. За пазухой у него лежал перстень Феодоры и пергамен Юстиниана, в мешках - кучи золота и долговых расписок, завтра он уже мог продать за долги дома нескольких видных патрикиев. Радостно сверкали глаза грека. Деньги и благоволение императора! Теперь он волен торговать, как ему угодно. Милость Управды ему обеспечена.
Он велел Мельхиору угостить слуг самым лучшим вином, сладостями, фруктами, рыбой и устрицами, словом, всем, что найдется в кладовых. А потом спросил, дома ли уже славины. Ему надо сейчас же поговорить с Истоком, если же его нет - разыскать его немедленно.
Привратник сообщил, что Исток давно возвратился.
Мельхиор сам пошел за ним, и Эпафродит распорядился проводить его в зал, где он обычно принимал важных гостей.
Войдя, Исток встал на пороге как вкопанный. В трех золотых светильниках полыхало искрящееся пламя, освещая сказочное убранство зала. Там, где пол не был прикрыт багдадским ковром, сверкали пестрые камешки драгоценной мозаики. На стенах переливался мрамор, усыпанный смарагдами, хризолитом и ониксами. Низкие столики опирались на ножки из слоновой кости, нити золота струились по тканям, иноземные, незнакомые Истоку меха ласкали ноги Эпафродита в мягких сандалиях. Три грации на вытянутых руках держали в тонких пальцах прелестную раковину, в которой стоял золотой кубок с греческим вином.
- Садись, Исток!
Эпафродит поманил его к себе. Он бегло говорил на фракийском наречии, вплетая в него много славинских слов, так что Исток его немного понимал.
С опаской подошел к богачу Эпафродиту сын Сваруна и опустился на меха у его ног.
Грек ласково улыбнулся и потрепал своими сухими пальцами его буйные кудри. Дал знак. Темнокожий нумидиец принес еще один кубок старого греческого вина.
- Возьми, дитя славинов, выпей во славу Христа, он милостив и к тебе!
- Святовит мне сопутствовал, Перун направлял мои стрелы! Я не знаю твоего Христа!
- Ты узнаешь его! Пей в благодарность богам!
Они осушили кубки.
- Исток, ты спас меня от Тунюша, я твой должник!
- Тунюш - разбойник! Каждый славин поступил бы так же. Мы не грабим мирных путников.
- Это достойно похвалы, Исток! Но мой долг велик.
- Ты уже заплатил его, господин. Ты принял к себе меня и моего отца. Ты хорошо заплатил!
- Нет, славин. Я принял вас, но мой долг тут же возрос. Ты победил. Сегодня тебя славит Константинополь. Все позабыли о триумфаторе Велисарии и говорят о тебе больше, чем о самом императоре. Победил мой гость! Твоя слава - моя слава! Чего ты желаешь?
- Научиться воевать, как воюют ромеи. А потом вернуться домой!
- Воевать? Значит, ты не певец? - изумился Эпафродит.
Исток спокойно смотрел на него.
- Я певец по воле моего отца. Но я хочу воевать. Мне нравятся мечи и копья.
- Ты хорошо говоришь, сын славинов! Жаль отдавать такие руки струнам. Слушай! Управда назначил воинский чин в дворцовой гвардии для победителя. Он будет твой. Завтра ты пойдешь со мной во дворец. Сама Феодора желает тебя видеть. Из тебя получится хороший воин. Ничего, что ты варвар и молишься иным богам. Ты узнаешь Христа и полюбишь его. Ты научишься воевать и прославишься - и твое варварское имя позабудется. У самого Управды не было предков, рожденных в пурпуре, а императрица - дочь раба. Поэтому они любят ловких и смелых варваров. А ты таков, Исток! Но подумай как следует: если ты не примешь службу, ты должен сегодня же ночью скрыться из города, иначе погибнешь. Я дам тебе коня и денег на побег. Итак, решай!
- Я решил, господин! Завтра я пойду на службу!
- А отец?
- Останется у тебя или вернется домой, как захочет!
- Хорошо. Еще одно. Если ты доволен, оставайся у меня. Отличному воину нужны знания. Я дам тебе учителя, который научит тебя писать и правильно говорить. По утрам ты будешь ходить на воинские забавы, после полудня учиться наукам!
- Ты добр, господин!
- Ступай! Завтра я провожу тебя во дворец!
Пока Исток не вышел, грек смотрел ему вслед. Хитрые глаза его паслись на могучих плечах молодого славина.
"И это певец? Певец? Клянусь Гераклом, он помогал уничтожить Хильбудия. Будешь молчать - и он смолчит. Но отец его болтлив. Напьется и выдаст его. Тогда парню беда. Управда умеет мстить".
Он ударил золотым молоточком по серебряному диску.
- Мельхиор, пусть славин сейчас же вернется.
Управитель вышел.
"Жаль молодого героя, - подумал Эпафродит. - Я защищу его от когтей Управды!"
- Выполнено, господин.
Исток снова встал перед Эпафродитом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121