- Дайте человеку поесть.
- Я из кастрюли, Роза. Давай ее сюда.
- Из кастрюли некрасиво, заметила Роза, подвигая кастрюлю к
Александру.
Он взял кастрюлю обеими руками, заглянул в нее с недоумением. Роза
ойкнула, кинулась за вилкой. Александр насадил несколько макаронных
трубочек на вилку, загреб ими уже изрядную дозу и отправил ее в рот.
- Вкусно, - решил он, пожевав. - Спасибо тебе, Роза.
- Ты ешь, ешь, - жалостливо посоветовала она и уже другим голосом
распорядилась: - Все, "козла" в хлев. Чай пить будем. - И смешала на столе
искусно выложенную змейку кончавшейся партии.
- Ты зачем хулиганишь, Розка? - сурово вопросил Яша.
- Тебя не спросила, - объяснила Роза. - Лешка, стаканы неси!
Гольдины следовали совету умирающего еврея, который не жалел заварки.
Мировой чай был у Гольдиных, крепкий, обжигающий, горячий, ароматный. В
башке у Александра прояснилось, куда-то отбежала усталость, в тусклом
глазу проснулся блеск, и он решительно поинтересовался:
- Как живете, караси?
- Ничего себе, мерси, - как положено, ответил Лешка, а Яша,
прищурясь, невинно спросил:
- А ты? Убийцу словил?
- Какого еще убийцу?
- Саня, ты с нами как с маленькими, - вступила в разговор Роза. - Сам
участковый мне, как ответственному за здоровый порядок, сказал, что в
нашем лесу труп застреленного человека нашли.
- Вот пусть сам участковый и ловит, - впал в раздражение Александр
оттого, что участкового не по чину назвали "Сам".
- Ему непрописанных ловить не переловить, а ты у нас по убийцам, -
сказал Яша. - Так поймал или не поймал?
- Поймаю.
- Да... - приступил к размышлению Яша. - Двух месяцев не прошло, как
Иосиф Виссарионович скончался, а уже непорядок...
- Иосиф Виссарионович сейчас бы мигом в Тимирязевский лес, все бы
раскрыл и объяснил с марксистской точки зрения, - негромко предположил
Виллен, глядя в стакан.
- Полегче, Виля, - предупредил Александр.
- А я что? А я - ничего. - Виллен поднял голову. - Отвыкли мы без
царя-батюшки жить, сиротки несмышленные.
- Но живем, - перебил Виллена Алик, пригвождая взглядом заведенного
Александра, - живем, не тужим.
- Вот и плохо, что не тужим! - не выдержал все-таки Александр. -
Кончай, Саня о Сталине, давай об убийце, - кощунственно предложил Алик.
- Ты сопляк, Алька, сопляк! Я сталинским именем солдат на смертельную
атаку поднимал.
- Чуть что - сопляк! - обиделся Алик. - Я не виноват, что не воевал.
Все притихли осуждающе.
Александр вздохнул и заставил себя сказать:
- Извините меня, братцы. Устал.
- Повыпускали уголовников на свою шею, вот и хлебайте теперь горячего
до слез, - позлорадствовал Виллен.
- Я, что ли, эту амнистию объявлял?! - непроизвольно повторил слова
начальства майор Смирнов.
- Не тех выпустили, не тех! - прокричал Виллен в лицо Александру.
- Каких же надо было выпускать! - поинтересовался тот.
- Ты у Алькиного отца спроси, - каких. Спроси, за что он три года
перед войной отсидел.
- Ну, ошибка такая вышла, - все, что мог сказать Александр.
- Может, и с другими такая ошибка вышла?!
- Не может быть, чтобы со всеми ошибка вышла. У нас зря не сажают.
- Зря не сажают, зато зря выпускают, - Алик пошутил, стараясь сбить
ненужный накал разговора, но Виллена нельзя было остановить.
- А врачи-убийцы? Где наша героическая орденоноска врач Томащук,
разоблачившая агентов империализма? То-то, Саня.
- Так то Рюмин... - начал было возражать Саня, но Виллен вновь
перебил:
- Один Рюмин! Ах, злодей! Ты же опытный сыщик! Саня, ты ж понимаешь,
что никакой Рюмин за такое дело без высокой санкции не возьмется. Взять
персональных врачей всех членов Политбюро! Ай да Рюмин!
- Отстань от меня, Вилька, а? - попросил пощады Александр.
- Лукавишь, майор, сам с собой лукавишь!
- Мальчики, вы очень громко кричите, а дети спят, - укорила Роза.
Потом добавила: - И участковый, наверное, где-то рядом бродит.
- Сам участковый! Какая честь! - съязвил Александр.
- Там чудеса, там участковый бродит, оперативник на ветвях сидит, -
вольно процитировал Пушкина Алик, и все заржали. Добился-таки своего Алик:
Виллен угас окончательно и решительно поднялся.
- Мне пора. Спасибо, тетя Роза, за макароны, за чай. Лешка, книги я
тебе на днях занесу. С тобой, Алик, мы договорились. А ты, Саня, дави эту
мразь уголовную, без жалости дави! - Виллен оглядел всех. - Дядя Яша, до
свидания. Привет всем.
И ушел.
- Когда в газетах о деле врачей-убийц напечатали, мне в институте
прозвище дали, "дитя Джойнта" - сообщил Лешка.
- А теперь под какой кликухой проходишь? - поинтересовался Александр.
- "Ошибка Коминформа" - серьезно ответил Лешка.
Веселый человек Лешка, весь в папу. И ленив в него же. Он
единственный из выпуска, кто еще продолжал учиться в институте. Лешка не
был вечным студентом, просто он очень долгое время был абитуриентом. Когда
он провалился на вступительных экзаменах в первый раз, Вилька и Алик
пришли его ободрить. Лешка лежал на кровати и смотрел в потолок.
Соболезнования принял, как должное, а на вопрос, что дальше собирается
делать, твердо ответил:
- Буду работать.
На робкие попытки узнать, на какой ниве он хочет трудиться,
презрительно заметил:
- Вы меня неправильно поняли, я буду работать над собой.
И работал. Вставал, как штык, в шесть утра, делал энергичную зарядку
с гантелями, обтирался холодной водой и снова ложился спать. До
двенадцати. После обеда отправлялся в историческую библиотеку, где
внимательно читал любимого своего Джерома К. Джерома, Дюма-опера, Ильфа и
Петрова. Вечером помогал брату Мишке готовить уроки. Пройдя за три года
школьную науку еще раз, он вместе с Мишкой поступил, наконец, в
неприступный до этого Цветмет.
- Коминформ не ошибается, - возразил Алик.
- Это он в политических вопросах не ошибается, а в еврейском
обязательно ошибется, - сказал Яша.
- Ша, евреи! Раскудахтались! - цикнула на Яшу и Лешку Роза. - Причем
здесь еврейский вопрос?
- Еврейский вопрос всегда причем, - меланхолически пофилософствовал
Яша.
- Заткнись, - распорядилась Роза и спросила: - Как мама, Саня?
- В рейсе.
- А ты все холостым гуляешь?
- Некогда жениться, Роза.
- Хочешь невесту тебе поищу?
- Уж если надумаю, сам выберу.
- Ты у нас такой. Шибко самостоятельный, - зацепил Алик.
Без стука распахнулась дверь, и в черном проеме эффектно замерла
яркая пышная жизнерадостная еврейская красотка Соня.
- Ты что, совсем с ума тронулась? - ужасным голосом закричала Роза. -
Время не знаешь, какое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
- Я из кастрюли, Роза. Давай ее сюда.
- Из кастрюли некрасиво, заметила Роза, подвигая кастрюлю к
Александру.
Он взял кастрюлю обеими руками, заглянул в нее с недоумением. Роза
ойкнула, кинулась за вилкой. Александр насадил несколько макаронных
трубочек на вилку, загреб ими уже изрядную дозу и отправил ее в рот.
- Вкусно, - решил он, пожевав. - Спасибо тебе, Роза.
- Ты ешь, ешь, - жалостливо посоветовала она и уже другим голосом
распорядилась: - Все, "козла" в хлев. Чай пить будем. - И смешала на столе
искусно выложенную змейку кончавшейся партии.
- Ты зачем хулиганишь, Розка? - сурово вопросил Яша.
- Тебя не спросила, - объяснила Роза. - Лешка, стаканы неси!
Гольдины следовали совету умирающего еврея, который не жалел заварки.
Мировой чай был у Гольдиных, крепкий, обжигающий, горячий, ароматный. В
башке у Александра прояснилось, куда-то отбежала усталость, в тусклом
глазу проснулся блеск, и он решительно поинтересовался:
- Как живете, караси?
- Ничего себе, мерси, - как положено, ответил Лешка, а Яша,
прищурясь, невинно спросил:
- А ты? Убийцу словил?
- Какого еще убийцу?
- Саня, ты с нами как с маленькими, - вступила в разговор Роза. - Сам
участковый мне, как ответственному за здоровый порядок, сказал, что в
нашем лесу труп застреленного человека нашли.
- Вот пусть сам участковый и ловит, - впал в раздражение Александр
оттого, что участкового не по чину назвали "Сам".
- Ему непрописанных ловить не переловить, а ты у нас по убийцам, -
сказал Яша. - Так поймал или не поймал?
- Поймаю.
- Да... - приступил к размышлению Яша. - Двух месяцев не прошло, как
Иосиф Виссарионович скончался, а уже непорядок...
- Иосиф Виссарионович сейчас бы мигом в Тимирязевский лес, все бы
раскрыл и объяснил с марксистской точки зрения, - негромко предположил
Виллен, глядя в стакан.
- Полегче, Виля, - предупредил Александр.
- А я что? А я - ничего. - Виллен поднял голову. - Отвыкли мы без
царя-батюшки жить, сиротки несмышленные.
- Но живем, - перебил Виллена Алик, пригвождая взглядом заведенного
Александра, - живем, не тужим.
- Вот и плохо, что не тужим! - не выдержал все-таки Александр. -
Кончай, Саня о Сталине, давай об убийце, - кощунственно предложил Алик.
- Ты сопляк, Алька, сопляк! Я сталинским именем солдат на смертельную
атаку поднимал.
- Чуть что - сопляк! - обиделся Алик. - Я не виноват, что не воевал.
Все притихли осуждающе.
Александр вздохнул и заставил себя сказать:
- Извините меня, братцы. Устал.
- Повыпускали уголовников на свою шею, вот и хлебайте теперь горячего
до слез, - позлорадствовал Виллен.
- Я, что ли, эту амнистию объявлял?! - непроизвольно повторил слова
начальства майор Смирнов.
- Не тех выпустили, не тех! - прокричал Виллен в лицо Александру.
- Каких же надо было выпускать! - поинтересовался тот.
- Ты у Алькиного отца спроси, - каких. Спроси, за что он три года
перед войной отсидел.
- Ну, ошибка такая вышла, - все, что мог сказать Александр.
- Может, и с другими такая ошибка вышла?!
- Не может быть, чтобы со всеми ошибка вышла. У нас зря не сажают.
- Зря не сажают, зато зря выпускают, - Алик пошутил, стараясь сбить
ненужный накал разговора, но Виллена нельзя было остановить.
- А врачи-убийцы? Где наша героическая орденоноска врач Томащук,
разоблачившая агентов империализма? То-то, Саня.
- Так то Рюмин... - начал было возражать Саня, но Виллен вновь
перебил:
- Один Рюмин! Ах, злодей! Ты же опытный сыщик! Саня, ты ж понимаешь,
что никакой Рюмин за такое дело без высокой санкции не возьмется. Взять
персональных врачей всех членов Политбюро! Ай да Рюмин!
- Отстань от меня, Вилька, а? - попросил пощады Александр.
- Лукавишь, майор, сам с собой лукавишь!
- Мальчики, вы очень громко кричите, а дети спят, - укорила Роза.
Потом добавила: - И участковый, наверное, где-то рядом бродит.
- Сам участковый! Какая честь! - съязвил Александр.
- Там чудеса, там участковый бродит, оперативник на ветвях сидит, -
вольно процитировал Пушкина Алик, и все заржали. Добился-таки своего Алик:
Виллен угас окончательно и решительно поднялся.
- Мне пора. Спасибо, тетя Роза, за макароны, за чай. Лешка, книги я
тебе на днях занесу. С тобой, Алик, мы договорились. А ты, Саня, дави эту
мразь уголовную, без жалости дави! - Виллен оглядел всех. - Дядя Яша, до
свидания. Привет всем.
И ушел.
- Когда в газетах о деле врачей-убийц напечатали, мне в институте
прозвище дали, "дитя Джойнта" - сообщил Лешка.
- А теперь под какой кликухой проходишь? - поинтересовался Александр.
- "Ошибка Коминформа" - серьезно ответил Лешка.
Веселый человек Лешка, весь в папу. И ленив в него же. Он
единственный из выпуска, кто еще продолжал учиться в институте. Лешка не
был вечным студентом, просто он очень долгое время был абитуриентом. Когда
он провалился на вступительных экзаменах в первый раз, Вилька и Алик
пришли его ободрить. Лешка лежал на кровати и смотрел в потолок.
Соболезнования принял, как должное, а на вопрос, что дальше собирается
делать, твердо ответил:
- Буду работать.
На робкие попытки узнать, на какой ниве он хочет трудиться,
презрительно заметил:
- Вы меня неправильно поняли, я буду работать над собой.
И работал. Вставал, как штык, в шесть утра, делал энергичную зарядку
с гантелями, обтирался холодной водой и снова ложился спать. До
двенадцати. После обеда отправлялся в историческую библиотеку, где
внимательно читал любимого своего Джерома К. Джерома, Дюма-опера, Ильфа и
Петрова. Вечером помогал брату Мишке готовить уроки. Пройдя за три года
школьную науку еще раз, он вместе с Мишкой поступил, наконец, в
неприступный до этого Цветмет.
- Коминформ не ошибается, - возразил Алик.
- Это он в политических вопросах не ошибается, а в еврейском
обязательно ошибется, - сказал Яша.
- Ша, евреи! Раскудахтались! - цикнула на Яшу и Лешку Роза. - Причем
здесь еврейский вопрос?
- Еврейский вопрос всегда причем, - меланхолически пофилософствовал
Яша.
- Заткнись, - распорядилась Роза и спросила: - Как мама, Саня?
- В рейсе.
- А ты все холостым гуляешь?
- Некогда жениться, Роза.
- Хочешь невесту тебе поищу?
- Уж если надумаю, сам выберу.
- Ты у нас такой. Шибко самостоятельный, - зацепил Алик.
Без стука распахнулась дверь, и в черном проеме эффектно замерла
яркая пышная жизнерадостная еврейская красотка Соня.
- Ты что, совсем с ума тронулась? - ужасным голосом закричала Роза. -
Время не знаешь, какое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58