- Именно. Сходи-ка ты к Андрею Дмитриевичу и эксперту, пусть правую
ручку у Цыгана посмотрят повнимательнее.
- Уже смотрели, Саня. Он стрелял.
- А пистолетика-то и нет. Забрал его более удачливый стрелок.
- Или стрелки, Саня.
- Вряд ли. Свиданка здесь, по-моему, была один на один.
- Или двое на одного.
- Слишком много выстрелов. Двое бы просто убили. В один выстрел или,
в крайнем случае, в два. Двое против одного - это всегда запланированное
убийство. Здесь - сначала разговор, а в результате разговора -
перестрелка. Дуэль, можно сказать.
- Ну да, - полусогласился Казарян. - Значит, Дантес в бега кинулся?
- У нас с тобой, Рома, пока только одно сомнительное утешение. К
счастью, Цыган - не Пушкин.
- Ну что, место осматривать будешь?
- Зачем? Сережа это сделает лучше меня. Только мешать.
- А я все-таки гляну, - решил Казарян. - Осмотр закончим и в контору?
- Семеныча дождемся.
- Нужно ли? Полчаса - время, куда угодно и как угодно уйти можно. А
орудовал или орудовали не мальчик или не мальчики. Его Верный про это уж
знает наверняка.
Вот пусть Верный нам об этом и скажет.
- Идеальный вариант, но Верный, увы, говорить не умеет.
Девушка Мила и парень Валя с восхищенным недоумением слушали их треп.
Казарян почувствовал их взгляды, обернулся:
- Ребятки, извините, но вам придется еще немножко подождать. Пока
фары нужны, а как закончим, так вас сразу на машине по домам отправим.
- А мы что, больше не понадобимся? - с беспокойством спросил парень
Валя.
- Не волнуйся. Еще надоест к нам ходить показания давать, - обрадовал
парня Казарян и, захлопнув дверцу, пошел в свет. Смирнов уже сидел и
смотрел, не видя, в ветровое стекло, где, как под театральными софитами,
лежал труп.
...Семеныч с компанией ушел в два часа. Ровно в два тридцать они
вернулись.
- Ну и как? - спросил Смирнов. Он даже из машины вылез, чтобы задать
этот вопрос.
- А как? Да вот так! - раздраженно ответил Семеныч. - Минут на
пятнадцать пораньше бы, и Верный наверняка бы его взял. Чуток не хватило.
Он отсюда на Ново-Песчаную кинулся, пересек ее и в лесок до Песчаной. Как
же, умный! Верного пробовал сбить, по Таракановке метров пятьдесят, дурак,
шлепал. Но мы бережок в момент отработали и опять на след вышли. А он,
мерзавец, к Окружной. Там след исчез с концами. Он за проходящий состав
уцепился. Мы постояли, посмотрели, каждые пять минут, а то и меньше, -
состав.
- Ты говоришь - "он". А что, и в правду, он один был?
- Один, один! - уверенно отвечал Семеныч. - Верный как по нитке шел,
без всяких отвлечений. Домой когда поедем? А то Верный сильно устал и
нервничает.
Верный в подтверждение Семенычевых слов махнул хвостом и жалобно
посмотрел на Смирнова.
- Мы пойдем? - спросила разрешения Мила.
- Подождите немного. Мы вас довезем.
- Так мы рядом живем, - разъяснил паренек Валя. - Мила - на Песчаной,
а я - в Амбулаторном.
- Что ж, идите, - кивнул Смирнов. - Только адреса свои оставьте. У
вас какие-нибудь документы при себе есть?
- У меня паспорт, - сказала Валя.
- Вот его и покажи Казаряну. Ну, бывайте. Еще увидимся.
Молодые доложились Казаряну и через любимый свой лаз отправились
домой.
Кончили, слава богу. Смирнов глянул на часы. Два часа пятьдесят семь
минут. По Чапаевскому выехали к Ленинградскому шоссе. Выезд на шоссе
перегораживали два патрульных "газика" военной автоинспекции.
- Включи сирену, - приказал Смирнов шоферу. Испуганный и пугающий вой
огласил безмолвную Москву. "Газики" стояли, и никакого намерения двигаться
у них не было. Смирновский шофер злобно дал по тормозам.
Из ближнего "газика" выбрался майор в походной форме и не торопясь
двинулся к милицейским машинам. Подошел, опознал в Смирнове старшего,
небрежно кинул ладонь к козырьку, представился и доложил:
- Майор Нечаев. Проезд по Ленинградскому шоссе временно закрыт.
- Майор Смирнов, - холодно отвечал Смирнов. - У меня дела
чрезвычайной важности, связанные с раскрытием опасного преступления.
- Сейчас самые важные дела - у нас, - убежденно сказал майор Нечаев.
В подтверждение его слов из "газиков" выпрыгнули шестеро с автоматами и
выстроились в линию. Против силы не попрешь.
Смирнов смотрел. Грузно и почти неслышно шли по шоссе
бронетранспортеры. В каждом строго и неподвижно сидели солдаты в касках,
держа автоматы на груди. Бронетранспортеры шли и шли, и не было им числа.
В Москву входила Кантемировская дивизия. Наконец промелькнули две походные
подвижные ремонтные мастерские, четыре санитарные машины, крытый грузовик
и последний - "газик" с флажком.
- Ну а теперь можно? - поинтересовался Смирнов.
- Еще десять минут, - безапелляционно отрубил майор Нечаев.
- Что же моего доктора проморгали? - насмешливо спросил Смирнов.
- Машины "скорой помощи" и санитарные машины пропускаются
беспрепятственно. По инструкции.
- А мы по инструкции, значит, через десять минут.
Майор Нечаев движением руки освободил часы от рукава.
- Через восемь.
- Что происходит? - решился наконец на главный вопрос Смирнов.
- Регулярные части введены в Москву для поддержания порядка, - четко
и неясно ответил майор Нечаев.
- А мы порядок не поддерживаем? У нас, следовательно, беспорядки?
- Возможны беспорядки. - Нечаев еще раз козырнул и удалился к
"газикам", в которые уже рассаживалась грозная шестерка.
Ровно через семь минут две милицейские машины взобрались на
Ленинградское шоссе и на всякий случай, не торопясь, покатили на Петровку.
У площади Маяковского улица Горького была перекрыта, и им пришлось ехать
не по привычному бульвару, а по Садовому кольцу, завернув с Каретного
ряда.
Смирнов выбрался из "Победы" и ощутил нечто необычное в ночном
существовании МУРа. Он поднял голову и посмотрел вверх. Окна кабинета
Самого ярко светились.
Удобно посещать начальство поздно ночью: ни безнадежной очереди
сослуживцев, ни телефонных звонков, каждый из которых отодвигает радость
встречи с любимым руководителем на несколько минут, но - главное - нет
культурной и бдительной секретарши Веры, твердо знающей, кого пускать, а
кого не пускать.
Распахнув по очереди две тяжелые двери (одна - в тамбур, другая -
прямо в кабинет), Смирнов очутился в кишкообразной резиденции главного
своего начальника.
Главный его начальник, Сам, стоял на телефонном столике, придвинутом
к дальней стене, и снимал с этой стены портрет в рамке из красного дерева.
- Здравствуйте, Иван Васильевич!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58