У него китайские делегации часто бывают. Еще
привезут. - Суров был с начальством Роман Казарян.
- Намылит он загривок твоей Верке.
- Для нее - пострадать за меня будет великим счастьем.
- Трепло ты, Рома! - возмутился Ларионов. - У нее же любовь с
Гришиным из НТО.
- Так то земная любовь, меня же она любит неземной, я бы даже сказал
- надмирной любовью.
Отпустило затылок, перестали ломить глаза. Хорошее это дело сидеть со
своими ребятами и гонять чаи.
- Ты чего ко мне рвался? - вспомнил Смирнов про первый казаряновский
визит.
- Да дело было.
- А сейчас нет?
- И сейчас есть, но подождет.
- Не подождет. Давай выкладывай.
Смирнов отодвинул стакан и не спеша, с удовольствием закурил.
- Я прав оказался, Саня, - заговорил Казарян, прихлебывая чай. -
Огольцы задействованы на всю катушку. Кто-то через них искал Васина. По
цепочке. На прямой связи, видимо, Геннадий Иванюк. Но и у него нет
непосредственного контакта. Вероятнее всего - точно обусловленные по месту
и времени связные. Мне люди нужны, Саня. Поводить вышеупомянутого Геннадия
Иванюка.
- Где я их тебе найду? Все на прочесывании. Мне и вас-то оставили под
слезные причитания.
- А что делать будем?
- Плакать, - разозлился вдруг Смирнов. - Думай! Мне за вас всех, что
ли, думать?!
- Конечно, непосильная для тебя задача, - охотно согласился Казарян.
- Смотри у меня, Рома, язык в момент укорочу.
- Это каким же макаром?
- В отделение Крылова переведу.
Команда Крылова занималась карманниками. Работа хлопотная, на ногах,
почти всегда безрезультатная и оттого крепко неблагодарная.
- Произвол - главный аргумент начальства, - попытался продолжить
сопротивление Роман, но Смирнов внимания на это не обратил и спросил по
делу:
- Кто у них за Ивана проходил? Жорка Столб?
- Вроде бы он.
- Почему "вроде"?
- Вон Сережа во мне сомнения разбудил. Сережа, скажи.
Тихий Ларионов был известен своей неукротимой въедливостью. За это и
ценили. Он поставил стакан на сейф, поднялся:
- В деле странный диссонанс...
- Ты не в консерватории, Сережа, - вкрадчиво заметил Казарян. - Ты
попроще нам изложи, по-нашему, по-милицейски.
- Саня, почему он меня перебивает? - невозмутимо пожаловался
Ларионов.
Смирнов взглядом осадил Казаряна и кратко предложил:
- Продолжай, Серега.
- В деле странный диссонанс, - упрямо настоял на своем Ларионов и
разъяснил: - Замысел - одно, исполнение - другое, а завершение совсем уж
третье.
- Объясни конкретнее, - попросил Смирнов.
- Задумана вся эта операция весьма остроумно, я бы даже сказал -
изящно. Исполнена же несколько грубовато - ну зачем было вохровца темнить,
доски, по которым контейнеры катили, оставлены, следы от машины не
уничтожены. Ну а уж Колхозник со шкурками на рынке - совсем никуда.
- Выводы? - Смирнов входил в азарт.
- Два последних этапа - это безусловно Жорка Столб. Задумал же всю
операцию явно не он. И никто из тех, кто по этому делу проходил.
Интеллектуальный уровень преступной группы оставляет желать много лучшего.
- А что, Ромка, в Сережиных теориях что-то есть! - Смирнов тоже
встал, малость побегал по комнате, подошел к окну, глянул на "Эрмитаж".
Там уже горели огни, хотя было еще светло. - Все руки не доходят, с делом
как следует познакомиться. Я же тебя просил, Роман, дать мне его!
- Я тебе дал, и ты спрятал в свой сейф, - бесстрастно напомнил Роман.
- А, черт, совсем забыл! - Смирнов кинулся к сейфу, зазвенел ключами,
но в это время раздался другой звон - телефонный.
- Майор Смирнов у телефона, - раздраженно представился он трубке, но
через паузу раздраженную интонацию сменил на деловую. - Через три минуты
буду.
- Сам? - поинтересовался Роман. Смирнов кивнул.
- Дождитесь меня. Я постараюсь быстрее отвертеться.
Иван Васильевич стоял у окна и тоже смотрел на огни "Эрмитажа". На
воле уже сильно посерело, и огни стали ярче.
- Проходи, садись, гостем будешь.
- Зачем вызывали, Иван Васильевич?
- Господи, сколько же крови могут пролить убогие и осатаневшие
недоумки! - выдохнул Сам, А Смирнов встрял:
- Что надо сделать, чтоб они ее не пролили?
- Перебиваешь начальство, Смирнов, грубишь.
- В облаву, Иван Васильевич?
- Ох и сообразительный ты, Смирнов! В облаву, в облаву! В Соломенной
сторожке.
- Когда?
- Через два часа. Ты там со своими ребятами помоги.
- Слушаюсь, - Смирнов встал.
- И не обижайся. Нет у меня людей, нет.
...Александр заглянул в свой кабинет. Казарян и Ларионов увлеченно
играли в тюремное очко.
- Облава, бойцы! - оповестил их Смирнов. - По коням!
Потеплело, потеплело наконец. Черная земля Страстного бульвара
пронзительно пахла землей. Большие деревья были по-прежнему безлистны, но
уже не мертвы. Их серые ветви серели по-весеннему. Они ждали настоящей
жизни. И воздух стал другим. В нем любой звук несся далеко-далеко. Слышно
было, как дребезжал трамвай на Трубной. Светились родным абажурным светом
окна. Те, что в левой стороне Пушкинской площади. Призывно мерцал интимным
пламенем ресторанный зал ВТО. Еще непривычно стоял Пушкин - лицом к
Тверскому бульвару. На той стороне сияла огнями дежурная аптека и
энергично функционировал пивной бар (с сорок девятого года - зал) номер
три.
Опять главный российский тракт. Двенадцатый троллейбус по позднему
времени пер, победно подвывая со страшной силой. Мелькали остановки -
Маяковская, Васильевская, Белорусский вокзал. Открылось широкое, в два
полотна, Ленинградское шоссе. Улица Правды, гостиница "Советская".
Пролетел мимо милый, словно на картинке из детской книжки, домик в
псевдоготическом стиле, начался забор Петровского парка.
От стадиона "Динамо" троллейбус пошел мягче и ровней. Этот отрезок
шоссе строили пленные немцы. Военно-воздушная академия в Петровском
дворце, метро "Аэропорт"...
Иногда по ночам, когда мать бывала в рейсе, приходила соседка Валя,
влюбленная в него до ненависти. Она приходила таясь, потому что он хотел,
чтобы было так. Он не любил ее и она знала, что он не любит ее, но все
равно приходила. Она-то любила. Он был одинокий мужик и поэтому не
прогонял ее, что было бы честнее. А изредка он хотел, чтобы она пришла.
Хотел он этого и сегодня. И она, будто зная, пришла.
...Они лежали рядом, усталые и отчужденные. Александр, чувствуя
изначальную свою вину, ласково погладил ее по щеке. Она тут же заплакала.
- Ну, что ты, Валюша, - дежурно утешил он, - все хорошо.
- Что, что хорошо? - спросила она, не переставая плакать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
привезут. - Суров был с начальством Роман Казарян.
- Намылит он загривок твоей Верке.
- Для нее - пострадать за меня будет великим счастьем.
- Трепло ты, Рома! - возмутился Ларионов. - У нее же любовь с
Гришиным из НТО.
- Так то земная любовь, меня же она любит неземной, я бы даже сказал
- надмирной любовью.
Отпустило затылок, перестали ломить глаза. Хорошее это дело сидеть со
своими ребятами и гонять чаи.
- Ты чего ко мне рвался? - вспомнил Смирнов про первый казаряновский
визит.
- Да дело было.
- А сейчас нет?
- И сейчас есть, но подождет.
- Не подождет. Давай выкладывай.
Смирнов отодвинул стакан и не спеша, с удовольствием закурил.
- Я прав оказался, Саня, - заговорил Казарян, прихлебывая чай. -
Огольцы задействованы на всю катушку. Кто-то через них искал Васина. По
цепочке. На прямой связи, видимо, Геннадий Иванюк. Но и у него нет
непосредственного контакта. Вероятнее всего - точно обусловленные по месту
и времени связные. Мне люди нужны, Саня. Поводить вышеупомянутого Геннадия
Иванюка.
- Где я их тебе найду? Все на прочесывании. Мне и вас-то оставили под
слезные причитания.
- А что делать будем?
- Плакать, - разозлился вдруг Смирнов. - Думай! Мне за вас всех, что
ли, думать?!
- Конечно, непосильная для тебя задача, - охотно согласился Казарян.
- Смотри у меня, Рома, язык в момент укорочу.
- Это каким же макаром?
- В отделение Крылова переведу.
Команда Крылова занималась карманниками. Работа хлопотная, на ногах,
почти всегда безрезультатная и оттого крепко неблагодарная.
- Произвол - главный аргумент начальства, - попытался продолжить
сопротивление Роман, но Смирнов внимания на это не обратил и спросил по
делу:
- Кто у них за Ивана проходил? Жорка Столб?
- Вроде бы он.
- Почему "вроде"?
- Вон Сережа во мне сомнения разбудил. Сережа, скажи.
Тихий Ларионов был известен своей неукротимой въедливостью. За это и
ценили. Он поставил стакан на сейф, поднялся:
- В деле странный диссонанс...
- Ты не в консерватории, Сережа, - вкрадчиво заметил Казарян. - Ты
попроще нам изложи, по-нашему, по-милицейски.
- Саня, почему он меня перебивает? - невозмутимо пожаловался
Ларионов.
Смирнов взглядом осадил Казаряна и кратко предложил:
- Продолжай, Серега.
- В деле странный диссонанс, - упрямо настоял на своем Ларионов и
разъяснил: - Замысел - одно, исполнение - другое, а завершение совсем уж
третье.
- Объясни конкретнее, - попросил Смирнов.
- Задумана вся эта операция весьма остроумно, я бы даже сказал -
изящно. Исполнена же несколько грубовато - ну зачем было вохровца темнить,
доски, по которым контейнеры катили, оставлены, следы от машины не
уничтожены. Ну а уж Колхозник со шкурками на рынке - совсем никуда.
- Выводы? - Смирнов входил в азарт.
- Два последних этапа - это безусловно Жорка Столб. Задумал же всю
операцию явно не он. И никто из тех, кто по этому делу проходил.
Интеллектуальный уровень преступной группы оставляет желать много лучшего.
- А что, Ромка, в Сережиных теориях что-то есть! - Смирнов тоже
встал, малость побегал по комнате, подошел к окну, глянул на "Эрмитаж".
Там уже горели огни, хотя было еще светло. - Все руки не доходят, с делом
как следует познакомиться. Я же тебя просил, Роман, дать мне его!
- Я тебе дал, и ты спрятал в свой сейф, - бесстрастно напомнил Роман.
- А, черт, совсем забыл! - Смирнов кинулся к сейфу, зазвенел ключами,
но в это время раздался другой звон - телефонный.
- Майор Смирнов у телефона, - раздраженно представился он трубке, но
через паузу раздраженную интонацию сменил на деловую. - Через три минуты
буду.
- Сам? - поинтересовался Роман. Смирнов кивнул.
- Дождитесь меня. Я постараюсь быстрее отвертеться.
Иван Васильевич стоял у окна и тоже смотрел на огни "Эрмитажа". На
воле уже сильно посерело, и огни стали ярче.
- Проходи, садись, гостем будешь.
- Зачем вызывали, Иван Васильевич?
- Господи, сколько же крови могут пролить убогие и осатаневшие
недоумки! - выдохнул Сам, А Смирнов встрял:
- Что надо сделать, чтоб они ее не пролили?
- Перебиваешь начальство, Смирнов, грубишь.
- В облаву, Иван Васильевич?
- Ох и сообразительный ты, Смирнов! В облаву, в облаву! В Соломенной
сторожке.
- Когда?
- Через два часа. Ты там со своими ребятами помоги.
- Слушаюсь, - Смирнов встал.
- И не обижайся. Нет у меня людей, нет.
...Александр заглянул в свой кабинет. Казарян и Ларионов увлеченно
играли в тюремное очко.
- Облава, бойцы! - оповестил их Смирнов. - По коням!
Потеплело, потеплело наконец. Черная земля Страстного бульвара
пронзительно пахла землей. Большие деревья были по-прежнему безлистны, но
уже не мертвы. Их серые ветви серели по-весеннему. Они ждали настоящей
жизни. И воздух стал другим. В нем любой звук несся далеко-далеко. Слышно
было, как дребезжал трамвай на Трубной. Светились родным абажурным светом
окна. Те, что в левой стороне Пушкинской площади. Призывно мерцал интимным
пламенем ресторанный зал ВТО. Еще непривычно стоял Пушкин - лицом к
Тверскому бульвару. На той стороне сияла огнями дежурная аптека и
энергично функционировал пивной бар (с сорок девятого года - зал) номер
три.
Опять главный российский тракт. Двенадцатый троллейбус по позднему
времени пер, победно подвывая со страшной силой. Мелькали остановки -
Маяковская, Васильевская, Белорусский вокзал. Открылось широкое, в два
полотна, Ленинградское шоссе. Улица Правды, гостиница "Советская".
Пролетел мимо милый, словно на картинке из детской книжки, домик в
псевдоготическом стиле, начался забор Петровского парка.
От стадиона "Динамо" троллейбус пошел мягче и ровней. Этот отрезок
шоссе строили пленные немцы. Военно-воздушная академия в Петровском
дворце, метро "Аэропорт"...
Иногда по ночам, когда мать бывала в рейсе, приходила соседка Валя,
влюбленная в него до ненависти. Она приходила таясь, потому что он хотел,
чтобы было так. Он не любил ее и она знала, что он не любит ее, но все
равно приходила. Она-то любила. Он был одинокий мужик и поэтому не
прогонял ее, что было бы честнее. А изредка он хотел, чтобы она пришла.
Хотел он этого и сегодня. И она, будто зная, пришла.
...Они лежали рядом, усталые и отчужденные. Александр, чувствуя
изначальную свою вину, ласково погладил ее по щеке. Она тут же заплакала.
- Ну, что ты, Валюша, - дежурно утешил он, - все хорошо.
- Что, что хорошо? - спросила она, не переставая плакать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58