К десяти утра все подтянулись. Майор Смирнов оглядел своих орлов. А
орлы - его. С чувством собственного достоинства: поработали с толком, было
что сообщить.
- Кое-что наковыряли, вижу, - догадался Смирнов. - Был такой журнал
до войны, "Наши достижения". Сегодня ваши лица - просто с обложки этого
журнала.
- Это оскорбление или, наоборот, высокая оценка тебе еще не ведомых
наших заслуг? - осведомился Казарян.
- Оценка, оценка, - успокоил его Смирнов. - Результаты давай.
- Версия "огольцы", - начал Роман. - Как я и полагал, оказалась
перспективной. Завтра в двенадцать ноль-ноль можно брать Цыгана, а между
двадцатью и двадцатью одним - Николая Самсонова по кличке Колхозник.
Казарян доложил только результаты и замолк. Смирнов перевел
начальственный взор на Ларионова. Тот упрямо - любил делать все, как
положено, - поднялся и доложил:
- По моим сведениям, было правило участников мехового дела.
И сел. Счел свои сведения достаточными.
- А ведь это они, ребята. Кто-то из них, - окончательно убедился
Смирнов. - Ну а теперь - в деталях. По порядку изложите. А потом операцию
разрабатывать начнем. Так, бойцы?
- А у тебя других дел нет? - невинно спросил Казарян.
- Под завязку. А что?
- В общем, ты на нас не надеешься. Что ж, давай по порядку.
- Сами, значит, разработали. Что же мне тогда делать?
- Ты все время забываешься, Саня, что ты - начальник. Ты - в курсе.
Ты можешь разрешить или запретить. Если разрешишь, то мы исполним и по
исполнении доложим. Так, Сережа? - Казарян привлек на свою сторону
Ларионова.
- Так, - подтвердил он.
- Тогда действуйте, - официально разрешил Смирнов и встал,
подтверждая, что разговор окончен. Но не удержался-таки на начальственном
уровне. - Вы там поосторожнее. У одного из них может быть ствол.

"Лайф" был роскошен. На меловой глянцевой бумаге поместились
кинокрасавицы, политические деятели и спортсмены. Английские фразы
выстроились в шеренги. Буквы выглядели франтами. И запах у журнала был не
наш - иностранный.
- Откуда он у тебя? - вяло поинтересовалась Яна.
- Стригся вчера в "Советской" и в предбаннике его увидел. Видимо,
буржуй какой-то забыл. Ну, я его, естественно, и захватил на обратном
пути, - самодовольно разъяснил Андрей. Алик разлил коньяк по рюмкам и
спросил:
- А на кой ляд он тебе? Ты же в английском ни уха, ни рыла.
- Не говори, не говори. Кое-что понял. - Андрей засуетился и стал
листать журнал. - Глядите.
На пустынном берегу моря стояли двое: толстые и сильно оборванные
нынешние руководители и, держа руки козырьком и глядя в разные стороны,
высматривали что-то за горизонтом.
Алик из-за Андреева плеча перевел надпись под карикатурой:
- Кому бы еще помочь?
Хихикнули и расселись по местам. "Лайф" кинули на приемник. Дальние
ереванские родственники прислали Андрею три бутылки отличного марочного
коньяка. Сегодняшний вечер был посвящен коллективной дегустации этого
подарка. "Лайф" ненадолго отвлек друзей-сослуживцев от основного занятия.
- Нет такого коньяка вы не пробовали! - еще раз сказал Андрей.
- За водкой пора посылать, - мрачно предсказал будущее Дима.
- И что это за манера - напиваться, - возмутился Андрей. - Живут,
живут в нас эти расейские плебейские привычки. Казалось бы, что еще надо.
Отличный коньяк, хорошая беседа, нет, обязательно надраться надо!
- Коньяку мало, - разъясняя ответил Дима. Янин муж, кинооператор
Виктор поставил пластинку и возвратился на свое место в углу дивана.
Застучал барабан, завыли довоенные негры и саксофон тоже завыл. Комната
зажила в ритме, и все стало на свои места, ибо запели довоенные негры.
Негры пели о смысле жизни бессмысленными словами.
- В этом и фокус, - шепнул Алик в Янино ухо. Ухо было розовое. Алик
коснулся его губами. Алик танцевал с единственной женщиной в компании.
- Это не фокус, а нахальство, - ответила Яна и улыбнулась. Голубые
глаза в крашеных ресницах красиво смотрели на него.
- Я о высоких материях, а ты о мелочах быта. Давай отсюда убежим? -
предлагая это, Алик ловко повернулся в танце спиной к дивану.
- А Виктор?
Никакого дела ей не было до Виктора.
- Слушай, о чем поют негры. Они поют о весенней Покровке, о дожде,
который стучит по крышам. О нас с тобой, Яна, слушай негров!
Негры, действительно, обнаглели. Они звали на Покровку, они кричали о
дожде, они соблазняли, мерзавцы. И умолкли, наконец.
- К остаткам! - призвал Дима.
Допили коньяк, который и впрямь был хорош. Они поняли, что он хорош
только теперь, когда коньяка не осталось. Молча поразмышляли об этом.
- Андрюша, почитай что-нибудь из "Лайфа", - попросила Яна. Поведя
настороженным глазом (все здесь боялись розыгрыша) Андрей раздраженно
сказал:
- Не умеем мы отдыхать. Этот коньяк где-нибудь в Париже тянули бы
весь вечер, а мы за полчаса его прикончили.
- У тебя подходящей посуды нет. Приходится стаканами, - сказал Дима.
В коридоре зазвенел звонок. Андрей отправился открывать. Виктор
оторвался от дивана, подошел к столу и принялся рассматривать этикетки на
пустых бутылках. Открылась дверь и солидно явился Сергей. За ним - Андрей,
прямо-таки помирая от сдерживаемого хохота.
- Я не опоздал? - вежливо осведомился Сергей.
- Как раз вовремя, - серьезно ответила Яна. Публика, замерев, молча
ждала развязки. Сергей снял и протер забрызганные дождем запотевшие очки
и, вновь надев их, размотал кашне.
- Тебе, Сережа, лучше не раздеваться, - посоветовал Дима. Он подошел
к Сергею, мастерски держа в пальцах четыре бутылки (одна из-под
минеральной воды).
- На обмен, - пояснил Алик.
Сергей все понял, и обида, и гордость, и презрение обнаружились на
его лице. И в голосе тоже:
- Извините меня, но я не мальчишка, и не позволю издеваться над
собой. И не приемлю идиотских шуток. Я не могу быть вместе с вами. До
свидания.
Его схватили за руки, стащили с него пальто, а он, сдаваясь, все
продолжал излагать свое кредо:
- Поймите же, наконец, что я - кинорежиссер. Виктор - оператор, а вы
- серьезные газетные работники, литераторы. Если мы друг друга не будем
уважать, то кто же тогда нас будет уважать?
- Выпить хочешь? - тихо спросил Дима.
- Странный вопрос. Затем и пришел. - Сергей сел на стул и тоскливо
оглядел растерзанный стол.
- Ананасов! Нету. Бананов! Нету. Коньяку! Нету, - вольно пересказала
Маяковского Яна и деловито добавила: - За водкой ты из-за своей солидности
и самоуважения, ясное дело, не пойдешь. Алик, одевайся. И я пойду. На
завтрак Витеньке что-нибудь куплю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58