Отсмеявшись сказал:
- Господи, до чего же милиционеры одинаковые! Сразу пугать.
- Я не пугаю тебя. Я позицию определяю, с которой ты и должен
выступать в разговоре со мной. Я - представитель правоохранительных
органов, а ты - жучок, существующий и существующий неплохо на сомнительные
доходы.
- Из пушек по воробьям, - как бы "а парт" кинул реплику Мосин.
- Воробей - это ты?
- Выстрел-то мимо меня и поэтому по воробьям. - Вопросы будешь
задавать? - с места в карьер начал Мосин.
- А как же! - обрадовался Казарян.
- Тогда без предисловий начинай. Я тороплюсь, меня симпатичная гусыня
ждет.
Казарян взял его под руку и вывел на улицу Герцена, и пошли они к
Манежной площади.
- С палагинской коллекцией хорошо знаком?
- Да.
- И знаешь, как она хранилась в доме?
- Да.
- Через тебя никто не пытался начать переговоры с Палагиным о продаже
коллекции или части ее?
- Палагинской коллекцией интересуются только специалисты и фанаты. И
те и другие знают, что Палагин ничего не продает. Так что подобной попытки
не может быть в принципе.
- Кстати, Миня, а сам-то ты что-нибудь коллекционируешь?
- Конечно. Но моя страсть - сугубо по моим средствам. Я по дешевке
собираю русскую живопись начала двадцатого века, которая стоит копейки и
которая через двадцать пять лет сделает меня миллионером.
- А хочется стать миллионером?
- До слез, Рома.
- При такой жажде можно и форсировать события, а?
- Какие, собственно, события?
- События, приближающие тебя к миллионам.
- Дорогой Рома, при твоем ли роде деятельности заниматься
эвфемизмами? Спроси коротко и ясно: "Гражданин Мосин, не вы ли за
соответствующее вознаграждение навели уголовников-домушников на коллекцию
Палагина?"
- Считай, что спросил.
- Не я.
- Жаль. - Казарян обнял Мосина за плечи. - А то как бы было хорошо!
- Не столько хорошо, сколько просто. Для тебя.
- В общем, я тебе, Миня, верю. Хотя нет, все наоборот. В общем, я
тебе, Миня, не верю, но в данном конкретном случае верю.
- Тоже мне Станиславский! Верю! Не верю!
- Хватит блажить-то. Давай вместе подумаем. Я поначалу был убежден,
что наводка зрячая. А вот окружение прошерстил и усомнился.
- А если темная, Рома?
- Откуда? Среди окружения фофанов для темной наводки нет.
- Есть идея, Рома.
- Поделись.
- А что я с этого буду иметь?
- Миня, могу тебя заверить: от моих благодеяний миллионером станешь.
- Да я шучу, шучу! Хотелось бы просто от тебя в знак признательности
небольшой сувенирчик. У твоего папаши в чулане лентуловский этюд пылится.
Только и всего!
- Договорились. А ты мне в ответ - театральный экскизик Добужинского.
Я помню, у тебя их несколько.
- Это же баш на баш! Мне-то какая выгода?
- Как знаешь, Миня, как знаешь!
Мосин отчаянно махнул рукой:
- Ну, что мы с тобой, право, как на базаре! Бери идею задаром.
- Значит, Лентулов менять прописку не будет.
- Как это не будет? - возмутился Мося. - Мы же с тобой договорились:
ты мне Лентулова, а я тебе - Добужинского.
- Ладно. Отдавай идею задаром.
- Вы в своей конторе на Петровке небось думаете, что вы самые умные и
проницательные. А у некоторых на плечах тоже не кочан капусты.
- Кстати, насчет эвфемизмов. Некоторые - это ты?
У казаряновской альма-матер - юрфака - они перешли на другую сторону
улицы, свернули налево и мимо старого здания МГУ, мимо американского
посольства выруливали к "Националю".
- Абсолютно верно. Я. Так вот, у которого на плечах не кочан капусты
вне зависимости от вас размышлял о краже и пришел к выводу, что наиболее
вероятный источник о палагинской коллекции и о квартире - обслуга.
Прикинул: жактовские деятели, приходящая прислуга, персональная портниха
жены и, наконец, столяр-краснодеревщик, который уже много лет строит
Палагину разнообразные вместилища для его коллекции.
Слесаря, водопроводчики, домработница, портниха, электрики, конечно
же, могут дать кое-какие сведения о квартире Палагина. Но исчерпывающие
сведения, а главное - все о коллекции, может дать только Петр Федосеевич,
краснодеревщик. Я его знаю сто лет, Палагин его знает сто лет, все его
знают сто лет, и поэтому почти с уверенностью можно сказать, что на
сознательную зрячую наводку он никогда не пойдет. А вот втемную его
использовать могли.
- Завтра с утра мы с тобой, Миня, в гостях у Петра Федосеевича.
- А ты сегодня Лентунова подготовь. Там масло, ты пыль влажной
тряпочкой сотри, подсолнечным маслом протри и опять насухо вытри. - Мосин
подошел к окну кафе, глянул в щель между неплотно задвинутыми гардинами,
сообщил: - Юрий Карлович с Веней кукуют. Обрадовать, что ли, советскую
литературу?
- Валяй. Подкорми классиков с доходов праведных.
- Компанию не составишь?
- Мне, Миня, пьянствовать в общественных местах не положено. Особенно
с тобой.
- Грубишь, хамишь, а зачем?! Будь здоров тогда. - И Миня небрежно
кивнул Казаряну. Наказав Казаряна за милицейскую грубость, он тут же
добавил, ибо не забывал ничего и никогда: - Завтра в девять часов утра я
жду тебя у метро "Дворец Советов".
У Александра было прекрасное настроение, потому что Ларионов подходил
к концу своего доклада о проделанной по делу о палагинской краже работе.
- Кое-что о Леониде Михайловиче Берникове я подсобирал. - Ларионов
сверился с бумажкой, - Л.М.Берников, 1896 года рождения, образование
незаконченное среднее, с 1933 года постоянно работает в системе
промкооперации, в основном в должности председателя различных артелей. К
судебной ответственности не привлекался, однако в знаменитом текстильном
деле сорокового года фигурировал как свидетель. В настоящее время заведует
производством артели "Знамя революции", изготовляющей мягкую игрушку.
- Похоже, Сережа, похоже, - оценил ларионовскую работу Смирнов. - Я
понимаю, у тебя времени не было, но все-таки... В УБХСС на него ничего
нет?
- Я по утрянке к Грошеву успел заглянуть. Говорит, что единственное у
него - подозрения.
- Что делать будем?
- Романа подождем и решим.
- А где он запропал? - вдруг высказал начальственное неудовольствие
Смирнов.
- Звонил в девять, сказал, что к одиннадцати, к полдвенадцатому
будет. У него там что-то по наводке выклевывается.
И действительно выклевывалось, потому что оперуполномоченный Роман
Казарян сиял как медный, хорошо начищенный таз. Он вошел в кабинет
Смирнова вольно-разболтанной походочкой, оглядел присутствующих, небрежно
поздоровался:
- Привет! Трудитесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
- Господи, до чего же милиционеры одинаковые! Сразу пугать.
- Я не пугаю тебя. Я позицию определяю, с которой ты и должен
выступать в разговоре со мной. Я - представитель правоохранительных
органов, а ты - жучок, существующий и существующий неплохо на сомнительные
доходы.
- Из пушек по воробьям, - как бы "а парт" кинул реплику Мосин.
- Воробей - это ты?
- Выстрел-то мимо меня и поэтому по воробьям. - Вопросы будешь
задавать? - с места в карьер начал Мосин.
- А как же! - обрадовался Казарян.
- Тогда без предисловий начинай. Я тороплюсь, меня симпатичная гусыня
ждет.
Казарян взял его под руку и вывел на улицу Герцена, и пошли они к
Манежной площади.
- С палагинской коллекцией хорошо знаком?
- Да.
- И знаешь, как она хранилась в доме?
- Да.
- Через тебя никто не пытался начать переговоры с Палагиным о продаже
коллекции или части ее?
- Палагинской коллекцией интересуются только специалисты и фанаты. И
те и другие знают, что Палагин ничего не продает. Так что подобной попытки
не может быть в принципе.
- Кстати, Миня, а сам-то ты что-нибудь коллекционируешь?
- Конечно. Но моя страсть - сугубо по моим средствам. Я по дешевке
собираю русскую живопись начала двадцатого века, которая стоит копейки и
которая через двадцать пять лет сделает меня миллионером.
- А хочется стать миллионером?
- До слез, Рома.
- При такой жажде можно и форсировать события, а?
- Какие, собственно, события?
- События, приближающие тебя к миллионам.
- Дорогой Рома, при твоем ли роде деятельности заниматься
эвфемизмами? Спроси коротко и ясно: "Гражданин Мосин, не вы ли за
соответствующее вознаграждение навели уголовников-домушников на коллекцию
Палагина?"
- Считай, что спросил.
- Не я.
- Жаль. - Казарян обнял Мосина за плечи. - А то как бы было хорошо!
- Не столько хорошо, сколько просто. Для тебя.
- В общем, я тебе, Миня, верю. Хотя нет, все наоборот. В общем, я
тебе, Миня, не верю, но в данном конкретном случае верю.
- Тоже мне Станиславский! Верю! Не верю!
- Хватит блажить-то. Давай вместе подумаем. Я поначалу был убежден,
что наводка зрячая. А вот окружение прошерстил и усомнился.
- А если темная, Рома?
- Откуда? Среди окружения фофанов для темной наводки нет.
- Есть идея, Рома.
- Поделись.
- А что я с этого буду иметь?
- Миня, могу тебя заверить: от моих благодеяний миллионером станешь.
- Да я шучу, шучу! Хотелось бы просто от тебя в знак признательности
небольшой сувенирчик. У твоего папаши в чулане лентуловский этюд пылится.
Только и всего!
- Договорились. А ты мне в ответ - театральный экскизик Добужинского.
Я помню, у тебя их несколько.
- Это же баш на баш! Мне-то какая выгода?
- Как знаешь, Миня, как знаешь!
Мосин отчаянно махнул рукой:
- Ну, что мы с тобой, право, как на базаре! Бери идею задаром.
- Значит, Лентулов менять прописку не будет.
- Как это не будет? - возмутился Мося. - Мы же с тобой договорились:
ты мне Лентулова, а я тебе - Добужинского.
- Ладно. Отдавай идею задаром.
- Вы в своей конторе на Петровке небось думаете, что вы самые умные и
проницательные. А у некоторых на плечах тоже не кочан капусты.
- Кстати, насчет эвфемизмов. Некоторые - это ты?
У казаряновской альма-матер - юрфака - они перешли на другую сторону
улицы, свернули налево и мимо старого здания МГУ, мимо американского
посольства выруливали к "Националю".
- Абсолютно верно. Я. Так вот, у которого на плечах не кочан капусты
вне зависимости от вас размышлял о краже и пришел к выводу, что наиболее
вероятный источник о палагинской коллекции и о квартире - обслуга.
Прикинул: жактовские деятели, приходящая прислуга, персональная портниха
жены и, наконец, столяр-краснодеревщик, который уже много лет строит
Палагину разнообразные вместилища для его коллекции.
Слесаря, водопроводчики, домработница, портниха, электрики, конечно
же, могут дать кое-какие сведения о квартире Палагина. Но исчерпывающие
сведения, а главное - все о коллекции, может дать только Петр Федосеевич,
краснодеревщик. Я его знаю сто лет, Палагин его знает сто лет, все его
знают сто лет, и поэтому почти с уверенностью можно сказать, что на
сознательную зрячую наводку он никогда не пойдет. А вот втемную его
использовать могли.
- Завтра с утра мы с тобой, Миня, в гостях у Петра Федосеевича.
- А ты сегодня Лентунова подготовь. Там масло, ты пыль влажной
тряпочкой сотри, подсолнечным маслом протри и опять насухо вытри. - Мосин
подошел к окну кафе, глянул в щель между неплотно задвинутыми гардинами,
сообщил: - Юрий Карлович с Веней кукуют. Обрадовать, что ли, советскую
литературу?
- Валяй. Подкорми классиков с доходов праведных.
- Компанию не составишь?
- Мне, Миня, пьянствовать в общественных местах не положено. Особенно
с тобой.
- Грубишь, хамишь, а зачем?! Будь здоров тогда. - И Миня небрежно
кивнул Казаряну. Наказав Казаряна за милицейскую грубость, он тут же
добавил, ибо не забывал ничего и никогда: - Завтра в девять часов утра я
жду тебя у метро "Дворец Советов".
У Александра было прекрасное настроение, потому что Ларионов подходил
к концу своего доклада о проделанной по делу о палагинской краже работе.
- Кое-что о Леониде Михайловиче Берникове я подсобирал. - Ларионов
сверился с бумажкой, - Л.М.Берников, 1896 года рождения, образование
незаконченное среднее, с 1933 года постоянно работает в системе
промкооперации, в основном в должности председателя различных артелей. К
судебной ответственности не привлекался, однако в знаменитом текстильном
деле сорокового года фигурировал как свидетель. В настоящее время заведует
производством артели "Знамя революции", изготовляющей мягкую игрушку.
- Похоже, Сережа, похоже, - оценил ларионовскую работу Смирнов. - Я
понимаю, у тебя времени не было, но все-таки... В УБХСС на него ничего
нет?
- Я по утрянке к Грошеву успел заглянуть. Говорит, что единственное у
него - подозрения.
- Что делать будем?
- Романа подождем и решим.
- А где он запропал? - вдруг высказал начальственное неудовольствие
Смирнов.
- Звонил в девять, сказал, что к одиннадцати, к полдвенадцатому
будет. У него там что-то по наводке выклевывается.
И действительно выклевывалось, потому что оперуполномоченный Роман
Казарян сиял как медный, хорошо начищенный таз. Он вошел в кабинет
Смирнова вольно-разболтанной походочкой, оглядел присутствующих, небрежно
поздоровался:
- Привет! Трудитесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58