Хотите
рассказ?
- Байку, что ли? - спросил Ларионов.
- Вовсе нет. Как говорит Вера Инбер, это - не факт, это было на самом
деле. Ну?
Смирнов глянул на часы и разрешил милостиво:
- Валяй. Сроку - восемь минут.
- Итак, начинаю. Была у меня знакомая чудачка в пятидесятом году,
ВГИК она тогда кончала актерский факультет, с ней-то все это в сорок
седьмом и приключилось. Вводная: хороша, обаятельна, простодушна и глупа
до невозможности. И не понять - простодушна от того, что глупа или глупа
от того, что простодушна.
- Ты по делу давай, - поторопил его Ларионов.
- Прошу не перебивать. Если согласились, то слушайте внимательно.
Излагаю ее рассказ почти дословно. Что такое осень сорок седьмого, вы
знаете: главное - не дремлющее никогда желание пожрать. Так вот, бредет
моя девица по Гоголевскому бульвару к общежитию в Зачатьевском переулке и
горько думает о том, что спать ложиться сегодня ей придется не жрамши.
Краем глаза, а вы, естественно, знаете, что каждая хорошенькая женщина
всегда краем глаза сечет мужскую реакцию на нее, замечает, как ее
медленно-медленно обгоняет большая машина, и пунем, обращенный к ней из
глубины салона, замечает. Она, понятное дело, вскинулась, как боевой конь
на зов трубы, но машина обгоняет ее и уезжает. Бредет она себе дальше уже
в полной безнадеге, как вдруг рядом останавливается еще одна черная
машина, правда, размером поменьше, и из нее выходит бравый полковник со
счастливой от возможности видеть нашу девушку улыбкой на лице и приглашает
ее прокатиться. Отказывается поначалу дева для порядка, а потом лезет в
лимузин: авось пожрать дадут. Прогулка в автомобиле была недолгой: от
Гоголевского бульвара до особняка на Садовом.
А там чудеса: галантерейное обхождение, крахмальные скатерти,
серебряная посуда, пища, которая может присниться только бывшему
аристократу, и напротив за столом вежливый, милый и такой домашний,
Лаврентий Павлович.
Но, как говорится, кто нас ужинает, тот нас и танцует. Ее визиты в
особняк продолжались довольно долго, ибо это устраивало и девицу, и
Лаврентия Павловича. Следует, однако, заметить, что героиня моего рассказа
- девушка весьма общительная и любящая поклубиться в компании. Поэтому
сеансы тет-а-тет постепенно стали ей надоедать. И вот однажды за очередным
ужином она и говорит: "Лаврентий Павлович, что это мы все одни, да одни.
Ведь скучно так! Давайте в следующий раз я подружку приведу, а вы Иосифа
Виссарионовича пригласите".
Казарян сделал паузу, достойную его соплеменника, трагика Папазяна,
неожиданно и вовремя. Смирнов и Ларионов грохнули. Отсмеявшись, Александр
сказал:
- Обязательно тебе надо было Сталина в эту историю впутать.
- А он и не впутался, - невинно объяснил Казарян. - Интимный суаре на
четыре пуверта не состоялся. Да и вообще после этого замечательного ее
монолога мою деву к Лаврентию Павловичу не приглашали. Даже в пятидесятом
по этому поводу она удивлялась и обижалась со страшной силой. Меня все
спрашивала: "А что я такого ему сказала?" И, действительно, что она ему
такого сказала?
- Все. Разминка закончена, - решил Смирнов. - Что там у нас?
- Не у нас. У них, - пояснил Ларионов. - Ждем НТО и медицину.
- Ты же предварительный шмон делал. Должно быть, что-нибудь стоящее?
- Обязательно, Саня. Два письма при нем нашли, но все в крови. Под
пулю угодили. Очкарики обещали прочитать их во второй половине дня.
- И вернулся пес на блевотину свою, - процитировал из Библии Казарян.
- Довожу до вашего сведения, - объявил Смирнов, - что разрешения на
возобновления дела об убийстве в Тимирязевском лесу Сам не изволил дать.
Так что все начинается с первой страницы дела об убийстве гражданина
Петровского в Чапаевском переулке.
- Но ведь пойдем обязательно по старым связям! - взорвался Роман.
- Идти мы можем куда угодно и как угодно. Даже туда, куда нас в
сердцах послать могут. Добудем прямые доказательства взаимосвязи двух этих
дел, нам их без звука объединят. А пока надо действовать. У нас есть
половина дня. Роман, тебе отработать Васина и, если успеешь, шофера
Шульгина. Позже займешься Иванюком, поищешь выход на Стручка.
- Мне сейчас Шульгин интереснее, - возразил Казарян.
- Что ж, начинай тогда с Шульгина. Сережа, на тебе - завершение
палагинских дел. Пальчики, пальчики и пальчики. Если все сойдется, как мы
предполагаем, то быстренько передавай дела следователю. Пусть он уже без
нас этапированного Сырцова дожидается. И еще просьба: спровадь мальчиков,
чтобы они мне Коммерцию, Межакова Валерия Евсеевича отыскали. Отыскали и
для разговора доставили.
- Коммерция ведь по палагинскому косвенно фигурирует, только и всего.
Тебе-то он зачем?
- В меховом деле он тоже промелькнул. Явился на квартиру Петровского
в картишки перекинуться, когда там уже засада была. По этому делу внешне
чист. Но явился-то к Петровскому, а Петровского убили. Пусть доставят, он
мой давний знакомец, авось разговорю.
Шофер Шульгина после заключения на свою автобазу не вернулся. И
шоферить не шоферил: работал водителем троллейбуса. В парке на
Ленинградском шоссе Казарян узнал, что Шульгин в смене. Работал Шульгин на
двенадцатом маршруте. Слава богу, далеко не мотаться. И еще раз повезло,
машина, в которую Казарян сел, шла на конечную остановку "Больница МПС".
Выкатились пассажиры, пошла малость отдохнуть кондукторша. Выйдя из
кабины с путевкой в руке, Шульгин увидел в салоне Казаряна.
- Что вы тут делаете, гражданин? А ну выходите! - потребовал Шульгин.
- Мне с тобой, Арнольд, поговорить надо, - тихо сказал Казарян.
Не отвечая, Шульгин исчез в кабине и вышел из нее уже не с путевкой,
а с монтировкой в руках.
- Мотай отсюда, паскуда! Быстро, быстро! - приказал он Казаряну.
- Ты меня, Нолик, видимо, спутал с кем-то, - не вставая с сиденья,
лениво протянул Казарян. - Ты присаживайся, присаживайся. Сейчас мы с этим
недоразумением разберемся.
И извлек из кармана красную книжечку. С монтировкой в руках Шульгин
подошел поближе, разглядел знак конторы на корочках и опустился на сиденье
через проход от Казаряна. Спросил устало:
- Что надо?
- В связи с твоими телодвижениями порядок вопросов несколько
изменится. Сразу же, по горячему - кто к тебе приходил в последнее время и
почему ты этого гостя столь невзлюбил, что посланца его готов по куполу
монтировкой огреть?
- Приходили тут.
- Значит, не один, а несколько. Твои меховые собратья, естественно?
- Они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
рассказ?
- Байку, что ли? - спросил Ларионов.
- Вовсе нет. Как говорит Вера Инбер, это - не факт, это было на самом
деле. Ну?
Смирнов глянул на часы и разрешил милостиво:
- Валяй. Сроку - восемь минут.
- Итак, начинаю. Была у меня знакомая чудачка в пятидесятом году,
ВГИК она тогда кончала актерский факультет, с ней-то все это в сорок
седьмом и приключилось. Вводная: хороша, обаятельна, простодушна и глупа
до невозможности. И не понять - простодушна от того, что глупа или глупа
от того, что простодушна.
- Ты по делу давай, - поторопил его Ларионов.
- Прошу не перебивать. Если согласились, то слушайте внимательно.
Излагаю ее рассказ почти дословно. Что такое осень сорок седьмого, вы
знаете: главное - не дремлющее никогда желание пожрать. Так вот, бредет
моя девица по Гоголевскому бульвару к общежитию в Зачатьевском переулке и
горько думает о том, что спать ложиться сегодня ей придется не жрамши.
Краем глаза, а вы, естественно, знаете, что каждая хорошенькая женщина
всегда краем глаза сечет мужскую реакцию на нее, замечает, как ее
медленно-медленно обгоняет большая машина, и пунем, обращенный к ней из
глубины салона, замечает. Она, понятное дело, вскинулась, как боевой конь
на зов трубы, но машина обгоняет ее и уезжает. Бредет она себе дальше уже
в полной безнадеге, как вдруг рядом останавливается еще одна черная
машина, правда, размером поменьше, и из нее выходит бравый полковник со
счастливой от возможности видеть нашу девушку улыбкой на лице и приглашает
ее прокатиться. Отказывается поначалу дева для порядка, а потом лезет в
лимузин: авось пожрать дадут. Прогулка в автомобиле была недолгой: от
Гоголевского бульвара до особняка на Садовом.
А там чудеса: галантерейное обхождение, крахмальные скатерти,
серебряная посуда, пища, которая может присниться только бывшему
аристократу, и напротив за столом вежливый, милый и такой домашний,
Лаврентий Павлович.
Но, как говорится, кто нас ужинает, тот нас и танцует. Ее визиты в
особняк продолжались довольно долго, ибо это устраивало и девицу, и
Лаврентия Павловича. Следует, однако, заметить, что героиня моего рассказа
- девушка весьма общительная и любящая поклубиться в компании. Поэтому
сеансы тет-а-тет постепенно стали ей надоедать. И вот однажды за очередным
ужином она и говорит: "Лаврентий Павлович, что это мы все одни, да одни.
Ведь скучно так! Давайте в следующий раз я подружку приведу, а вы Иосифа
Виссарионовича пригласите".
Казарян сделал паузу, достойную его соплеменника, трагика Папазяна,
неожиданно и вовремя. Смирнов и Ларионов грохнули. Отсмеявшись, Александр
сказал:
- Обязательно тебе надо было Сталина в эту историю впутать.
- А он и не впутался, - невинно объяснил Казарян. - Интимный суаре на
четыре пуверта не состоялся. Да и вообще после этого замечательного ее
монолога мою деву к Лаврентию Павловичу не приглашали. Даже в пятидесятом
по этому поводу она удивлялась и обижалась со страшной силой. Меня все
спрашивала: "А что я такого ему сказала?" И, действительно, что она ему
такого сказала?
- Все. Разминка закончена, - решил Смирнов. - Что там у нас?
- Не у нас. У них, - пояснил Ларионов. - Ждем НТО и медицину.
- Ты же предварительный шмон делал. Должно быть, что-нибудь стоящее?
- Обязательно, Саня. Два письма при нем нашли, но все в крови. Под
пулю угодили. Очкарики обещали прочитать их во второй половине дня.
- И вернулся пес на блевотину свою, - процитировал из Библии Казарян.
- Довожу до вашего сведения, - объявил Смирнов, - что разрешения на
возобновления дела об убийстве в Тимирязевском лесу Сам не изволил дать.
Так что все начинается с первой страницы дела об убийстве гражданина
Петровского в Чапаевском переулке.
- Но ведь пойдем обязательно по старым связям! - взорвался Роман.
- Идти мы можем куда угодно и как угодно. Даже туда, куда нас в
сердцах послать могут. Добудем прямые доказательства взаимосвязи двух этих
дел, нам их без звука объединят. А пока надо действовать. У нас есть
половина дня. Роман, тебе отработать Васина и, если успеешь, шофера
Шульгина. Позже займешься Иванюком, поищешь выход на Стручка.
- Мне сейчас Шульгин интереснее, - возразил Казарян.
- Что ж, начинай тогда с Шульгина. Сережа, на тебе - завершение
палагинских дел. Пальчики, пальчики и пальчики. Если все сойдется, как мы
предполагаем, то быстренько передавай дела следователю. Пусть он уже без
нас этапированного Сырцова дожидается. И еще просьба: спровадь мальчиков,
чтобы они мне Коммерцию, Межакова Валерия Евсеевича отыскали. Отыскали и
для разговора доставили.
- Коммерция ведь по палагинскому косвенно фигурирует, только и всего.
Тебе-то он зачем?
- В меховом деле он тоже промелькнул. Явился на квартиру Петровского
в картишки перекинуться, когда там уже засада была. По этому делу внешне
чист. Но явился-то к Петровскому, а Петровского убили. Пусть доставят, он
мой давний знакомец, авось разговорю.
Шофер Шульгина после заключения на свою автобазу не вернулся. И
шоферить не шоферил: работал водителем троллейбуса. В парке на
Ленинградском шоссе Казарян узнал, что Шульгин в смене. Работал Шульгин на
двенадцатом маршруте. Слава богу, далеко не мотаться. И еще раз повезло,
машина, в которую Казарян сел, шла на конечную остановку "Больница МПС".
Выкатились пассажиры, пошла малость отдохнуть кондукторша. Выйдя из
кабины с путевкой в руке, Шульгин увидел в салоне Казаряна.
- Что вы тут делаете, гражданин? А ну выходите! - потребовал Шульгин.
- Мне с тобой, Арнольд, поговорить надо, - тихо сказал Казарян.
Не отвечая, Шульгин исчез в кабине и вышел из нее уже не с путевкой,
а с монтировкой в руках.
- Мотай отсюда, паскуда! Быстро, быстро! - приказал он Казаряну.
- Ты меня, Нолик, видимо, спутал с кем-то, - не вставая с сиденья,
лениво протянул Казарян. - Ты присаживайся, присаживайся. Сейчас мы с этим
недоразумением разберемся.
И извлек из кармана красную книжечку. С монтировкой в руках Шульгин
подошел поближе, разглядел знак конторы на корочках и опустился на сиденье
через проход от Казаряна. Спросил устало:
- Что надо?
- В связи с твоими телодвижениями порядок вопросов несколько
изменится. Сразу же, по горячему - кто к тебе приходил в последнее время и
почему ты этого гостя столь невзлюбил, что посланца его готов по куполу
монтировкой огреть?
- Приходили тут.
- Значит, не один, а несколько. Твои меховые собратья, естественно?
- Они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58