- Я не приказывал убивать Эвмена. Два
дня назад я велел не давать ему пищи, но казнить не собирался.
Сегодня утром несколько человек - кто они, думаю, я скоро
узнаю,- ворвались в палатку, где находился Эвмен, и покончили
с ним.
- А охрана! - воскликнул Дотим.
- Они прикрывались моим именем.
Аркадяне недоверчиво переглянулись. Антигон заметил это.
- Охранникам придется ответить... Если желаете, вы сами
можете участвовать в допросе...
Но аркадяне уже не слышали его предложения. Ужас вести о смерти
стратега наконец обрушился на них. Дотим сел на пол шатра и,
обвив голову руками, спрятал ее между коленями. Калхас стоял
прямо, но не видел и не слышал ничего. Словно отрезали часть
его. Может быть, самую главную часть. По крайней мере последний
год приучил Калхаса к мысли, что Эвмен - главное. Потерять
Эвмена было хуже, чем потерять близкого человека, ибо он значил
для них больше, чем близкий человек. С этим именем было связано
так много, что смерть стратега лишила аркадян на время того
стержня, к которому лепится, вокруг которого вьется человеческая
жизнь.
- Так кто же убил Эвмена? - Уши заложило. Калхас слышал
свой голос так, словно он долетал издалека. Но задавало этот
вопрос уже не потрясение, а желание мести, невыносимая
потребность уничтожить, раздавить тех, кто выдернул из-под их
ног землю.
- Мы узнаем,- с мягким нажимом на втором слове произнес
Фригиец.- В моем слове вы можете быть уверены.
Дотим поднял голову и тускло посмотрел на Антигона:
- Зачем мы тебе нужны?
Деметрий откашлялся и что-то хотел сказать, но Антигон сжал
плечо сына.
- Все друзья Эвмена похожи друг на друга.- Хозяин
добавил в свой голос властности и железа.- Я сожалею. Но вам
нужно выбирать. Я хочу, чтобы вы это поняли. Стратега нет, но вы
все еще нужны. Нужны мне. И я предлагаю вам свою руку: свою
дружбу и покровительство. Я знаю, кто вы, знаю, на что способны
и не хочу, чтобы эти способности пропадали втуне. Не хочу, чтобы
они использовались каким-нибудь ничтожеством, мерзавцем, который
закружит вам головы глупостями...
Против воли Калхас прислушивался к словам Фригийца. "Быть
его слугой кажется таким же естественным делом, как пить, есть,
дышать",- вспомнил он Иеронима. Историк подметил точно:
так говорить мог только человек, природой, а, может, и богами,
определенный властвовать. Голос его не был чарующим. Наоборот,
иногда он казался слишком резким для того, чтобы уговаривать. Но
Фригиец и не уговаривал, не убеждал. Он приказывал. И знал,
какая сила дана его слову. Все это делало голос Антигона
настолько мощным, что Калхас почувствовал, как вдоль его хребта
пробежал восторженный холодок.
- Я хотел, чтобы Эвмен был моим другом. Судьба решила
по-иному. Она столкнула нас лбами - двух самых сильных людей в
Ойкумене. Многие трусливо оставались в стороне и наблюдали.
Смеялись, думая, что мы загрызем друг друга.- Гримаса
отвращения пробежала по лицу Фригийца.- Сейчас они начнут
рвать для себя куски пожирнее, надеясь, что я обессилен борьбой.
Но я докажу, что это не так. Я заставлю их поджать
хвосты - тех, кто сталкивал нас с Эвменом, а сам оставался в
стороне и жирел от подлой радости...
"Птолемей, Селевк, Кассандр,
наверное - Пифон",- понял Калхас.- "Он расправится
с теми, кто снарядил его на войну против стратега". Пастух
почувствовал удовлетворение от этой мысли.
- Я предлагаю вам руку и дружбу,- громогласно завершал
Антигон.- Я знаю, что такое друзья, я знаю преданность людей
Эвмена и хочу, чтобы они стали моими друзьями. Ты
видишь - Тевтам уже рядом со мной. Со мной и Иероним...
Он стал перечислять имена второстепенных командиров, но Дотим
перебил его:
- Иероним? Не поверю!
Антигон надменно выпятил челюсть.
- Это так. Иероним думал не один день. Он говорил с
Эвменом. Не хочу гадать, о чем. Но он согласился быть со мной.
Калхас буквально заткнул рот Дотима.
- Остановись. Он нас не обманывает. Место историка - при
дворе большого полководца. Он должен быть там, где события...
Да постой же! Я сам предсказывал ему это!
Наемник обмяк.
- Может быть ты, Дотим, хочешь, чтобы я позвал сюда
Иеронима? - спросил Антигон.
- Не надо,- поморщился тот.- Не хочу его видеть.
- Ты убедился, что я могу убеждать? - обратился Антигон к
Калхасу.
- Убедился,- кивнул пастух.- Но Эвмена-то ты не
убедил.
Лицо Фригийца потемнело. Калхас понимал, что, возможно,
подписывает сейчас смертный приговор и себе, и Дотиму, но
остановиться не мог.
- Иначе зачем ты приказал бы морить его голодом?
Стратег ни в коем случае не пошел бы за тобой добровольно. Но он
не пошел бы и под угрозой смерти. Я знаю, что он дал Иерониму
волю выбирать самому: терять все вместе с ним или оставаться при
тебе, чтобы сохранилась хотя бы память о последнем великом
человеке. Он и нам предложил бы свободу выбирать. Но мы - люди
гораздо менее ценные, чем историк. Нам незачем заботиться о
своей жизни.
- Мы не пойдем за тобой,- мрачно добавил Дотим.
- Вот как? - глаза Фригийца блестели недобро. Но Деметрий
склонился к его уху, что-то шепнул, и он сдержался.- Да, меня
предупреждали, что аркадяне строптивы. И немножко
глупы,- Антигон улыбнулся. Голос его смягчился.- Не думаю,
что наш разговор закончен. Мы сделаем так.
Фригиец повернулся к людям, что его окружали и произнес:
- Оставьте нас. Я буду говорить с ними один.
Приближенные, в том числе и Деметрий, гуртом отправились к
выходу. Тревожный взгляд Тевтама скользнул по Калхасу, и пастух
внутренне насторожился. "Все они чувствуют себя неуютно.
Даже Антигон. Почему? Что он от нас хочет?"
- Встань,- резко сказал Дотиму Фригиец, когда полог
опустился за последним из ушедших.- Я знаю: ты сидишь уже не
от горя, а из-за упрямства.
Дотим подчинился, но тем большим вызовом горели его глаза.
Заметив это, Фригиец рассмеялся.
- Все-таки вы, аркадяне, звери. Знать бы, чем вас приручил
Эвмен? Да, видно, уже поздно.
Он подошел поближе и поднял руку так, словно хотел дотронуться
до головы наемник. Дотим шарахнулся назад.
- Ну, ну, не прыгай! - тон Фригийца был таков, словно он
говорил со сноровистой лошадью.- Одноглазый не тронет
одноухого.
Фригиец повернулся к Калхасу.
- А ты, я вижу, меня не боишься.
Калхас кивнул.
- Не боюсь. Должен бы бояться, а не боюсь.
Антигон вздохнул.
- Ну ладно.- Он вернулся на свое место.- Моя рука все
еще раскрыта для вас.
- Благодарю,- Калхас склонил голову.- Но я уже выбрал.
И Дотим тоже. Мы ждем приговора.
- Приговора? - Антигон поднял брови.- Ты ждешь
приговора? И боги ничего тебе не подсказывают?
Калхас улыбнулся.
- Нет. К сожалению, боги приходят не тогда, когда хочу
этого я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
дня назад я велел не давать ему пищи, но казнить не собирался.
Сегодня утром несколько человек - кто они, думаю, я скоро
узнаю,- ворвались в палатку, где находился Эвмен, и покончили
с ним.
- А охрана! - воскликнул Дотим.
- Они прикрывались моим именем.
Аркадяне недоверчиво переглянулись. Антигон заметил это.
- Охранникам придется ответить... Если желаете, вы сами
можете участвовать в допросе...
Но аркадяне уже не слышали его предложения. Ужас вести о смерти
стратега наконец обрушился на них. Дотим сел на пол шатра и,
обвив голову руками, спрятал ее между коленями. Калхас стоял
прямо, но не видел и не слышал ничего. Словно отрезали часть
его. Может быть, самую главную часть. По крайней мере последний
год приучил Калхаса к мысли, что Эвмен - главное. Потерять
Эвмена было хуже, чем потерять близкого человека, ибо он значил
для них больше, чем близкий человек. С этим именем было связано
так много, что смерть стратега лишила аркадян на время того
стержня, к которому лепится, вокруг которого вьется человеческая
жизнь.
- Так кто же убил Эвмена? - Уши заложило. Калхас слышал
свой голос так, словно он долетал издалека. Но задавало этот
вопрос уже не потрясение, а желание мести, невыносимая
потребность уничтожить, раздавить тех, кто выдернул из-под их
ног землю.
- Мы узнаем,- с мягким нажимом на втором слове произнес
Фригиец.- В моем слове вы можете быть уверены.
Дотим поднял голову и тускло посмотрел на Антигона:
- Зачем мы тебе нужны?
Деметрий откашлялся и что-то хотел сказать, но Антигон сжал
плечо сына.
- Все друзья Эвмена похожи друг на друга.- Хозяин
добавил в свой голос властности и железа.- Я сожалею. Но вам
нужно выбирать. Я хочу, чтобы вы это поняли. Стратега нет, но вы
все еще нужны. Нужны мне. И я предлагаю вам свою руку: свою
дружбу и покровительство. Я знаю, кто вы, знаю, на что способны
и не хочу, чтобы эти способности пропадали втуне. Не хочу, чтобы
они использовались каким-нибудь ничтожеством, мерзавцем, который
закружит вам головы глупостями...
Против воли Калхас прислушивался к словам Фригийца. "Быть
его слугой кажется таким же естественным делом, как пить, есть,
дышать",- вспомнил он Иеронима. Историк подметил точно:
так говорить мог только человек, природой, а, может, и богами,
определенный властвовать. Голос его не был чарующим. Наоборот,
иногда он казался слишком резким для того, чтобы уговаривать. Но
Фригиец и не уговаривал, не убеждал. Он приказывал. И знал,
какая сила дана его слову. Все это делало голос Антигона
настолько мощным, что Калхас почувствовал, как вдоль его хребта
пробежал восторженный холодок.
- Я хотел, чтобы Эвмен был моим другом. Судьба решила
по-иному. Она столкнула нас лбами - двух самых сильных людей в
Ойкумене. Многие трусливо оставались в стороне и наблюдали.
Смеялись, думая, что мы загрызем друг друга.- Гримаса
отвращения пробежала по лицу Фригийца.- Сейчас они начнут
рвать для себя куски пожирнее, надеясь, что я обессилен борьбой.
Но я докажу, что это не так. Я заставлю их поджать
хвосты - тех, кто сталкивал нас с Эвменом, а сам оставался в
стороне и жирел от подлой радости...
"Птолемей, Селевк, Кассандр,
наверное - Пифон",- понял Калхас.- "Он расправится
с теми, кто снарядил его на войну против стратега". Пастух
почувствовал удовлетворение от этой мысли.
- Я предлагаю вам руку и дружбу,- громогласно завершал
Антигон.- Я знаю, что такое друзья, я знаю преданность людей
Эвмена и хочу, чтобы они стали моими друзьями. Ты
видишь - Тевтам уже рядом со мной. Со мной и Иероним...
Он стал перечислять имена второстепенных командиров, но Дотим
перебил его:
- Иероним? Не поверю!
Антигон надменно выпятил челюсть.
- Это так. Иероним думал не один день. Он говорил с
Эвменом. Не хочу гадать, о чем. Но он согласился быть со мной.
Калхас буквально заткнул рот Дотима.
- Остановись. Он нас не обманывает. Место историка - при
дворе большого полководца. Он должен быть там, где события...
Да постой же! Я сам предсказывал ему это!
Наемник обмяк.
- Может быть ты, Дотим, хочешь, чтобы я позвал сюда
Иеронима? - спросил Антигон.
- Не надо,- поморщился тот.- Не хочу его видеть.
- Ты убедился, что я могу убеждать? - обратился Антигон к
Калхасу.
- Убедился,- кивнул пастух.- Но Эвмена-то ты не
убедил.
Лицо Фригийца потемнело. Калхас понимал, что, возможно,
подписывает сейчас смертный приговор и себе, и Дотиму, но
остановиться не мог.
- Иначе зачем ты приказал бы морить его голодом?
Стратег ни в коем случае не пошел бы за тобой добровольно. Но он
не пошел бы и под угрозой смерти. Я знаю, что он дал Иерониму
волю выбирать самому: терять все вместе с ним или оставаться при
тебе, чтобы сохранилась хотя бы память о последнем великом
человеке. Он и нам предложил бы свободу выбирать. Но мы - люди
гораздо менее ценные, чем историк. Нам незачем заботиться о
своей жизни.
- Мы не пойдем за тобой,- мрачно добавил Дотим.
- Вот как? - глаза Фригийца блестели недобро. Но Деметрий
склонился к его уху, что-то шепнул, и он сдержался.- Да, меня
предупреждали, что аркадяне строптивы. И немножко
глупы,- Антигон улыбнулся. Голос его смягчился.- Не думаю,
что наш разговор закончен. Мы сделаем так.
Фригиец повернулся к людям, что его окружали и произнес:
- Оставьте нас. Я буду говорить с ними один.
Приближенные, в том числе и Деметрий, гуртом отправились к
выходу. Тревожный взгляд Тевтама скользнул по Калхасу, и пастух
внутренне насторожился. "Все они чувствуют себя неуютно.
Даже Антигон. Почему? Что он от нас хочет?"
- Встань,- резко сказал Дотиму Фригиец, когда полог
опустился за последним из ушедших.- Я знаю: ты сидишь уже не
от горя, а из-за упрямства.
Дотим подчинился, но тем большим вызовом горели его глаза.
Заметив это, Фригиец рассмеялся.
- Все-таки вы, аркадяне, звери. Знать бы, чем вас приручил
Эвмен? Да, видно, уже поздно.
Он подошел поближе и поднял руку так, словно хотел дотронуться
до головы наемник. Дотим шарахнулся назад.
- Ну, ну, не прыгай! - тон Фригийца был таков, словно он
говорил со сноровистой лошадью.- Одноглазый не тронет
одноухого.
Фригиец повернулся к Калхасу.
- А ты, я вижу, меня не боишься.
Калхас кивнул.
- Не боюсь. Должен бы бояться, а не боюсь.
Антигон вздохнул.
- Ну ладно.- Он вернулся на свое место.- Моя рука все
еще раскрыта для вас.
- Благодарю,- Калхас склонил голову.- Но я уже выбрал.
И Дотим тоже. Мы ждем приговора.
- Приговора? - Антигон поднял брови.- Ты ждешь
приговора? И боги ничего тебе не подсказывают?
Калхас улыбнулся.
- Нет. К сожалению, боги приходят не тогда, когда хочу
этого я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42