пять шагов в одну сторону, пять - в другую. Калхас
понимал, что стратега мучило состояние неопределенности.
С солдатами, безусловно подчиненными его воле, он мог еще
рассчитывать на удачу. Но куда повернет аргираспидов утро?
Сейчас от ветеранов доносились звуки горячих споров. Пастух
старался не прислушиваться к ним, словно его внимание могло нарушить шаткое
равновесие, сложившееся на холме.
Отряды Филиппа, гетайры молча дремали, прижимаясь спиной к
спине. Калхас с тоской вспоминал о шерстяном гиматии,
оставленном в лагере. Впрочем, спать ему не хотелось. Холод
возбуждал в той же мере, что и опасность, бродившая где-то
поблизости.
Внезапно Эвмен остановился, повернулся к пастуху и безжизненным
голосом произнес:
- Македоняне не простят мне Кратера. И сам Кратер не
простит.
Калхас смутно вспомнил рассказы Дотима:
- Это тот военачальник Александра, которого ты убил?
- Я не убивал! - встрепенулся стратег.- Я сражался в
другом месте, против Неоптолема. Его убил какой-то фракиец.
Наемник, чьего имени я не знаю - и благо, что не знаю, ибо
сомневаюсь, что из моих рук он получил бы награду...
Понимаешь, Кратер был мне другом. Настоящим - не то, что
эти - Певкест и прочие: старшим другом. Я почитал его как
учителя и проклинал злосчастную судьбу, которая привела Кратера
в лагерь врагов. Но уж совсем не мог предполагать, что все
закончится так скверно. Я как раз расправился с Неоптолемом,
когда мне сообщили, что он умирает. В каком-то бреду скакал к
нему - через все поле, на котором сражались армии. Очень хорошо
помню его лицо: бледное с горько поджатыми губами.
Эвмен приложил руки к вискам и покачал головой.
- Он так и не сказал ни слова. Я плакал, ругал Неоптолема,
протягивал руку, просил его о примирении. А он молча умирал. Мне
было жутко и холодно.
Эвмен просительно посмотрел на Калхаса:
- Может быть, все-таки он меня простил - там, после
смерти?
Пастух с усилием улыбнулся.
- Надеюсь. Нужно молиться богам.
- А не поздно? . . Кратер, Кратер, зачем ты тогда
поднял оружие?
- Не поедай своего сердца,- Калхас осторожно тронул
Эвмена за локоть.- Странные слова. Ты говоришь так, словно
ожидаешь... что-то страшное. Не надо так говорить.
- Мы и так над краем пропасти. Или ты не замечаешь этого?
Безнадежный тон стратега поверг Калхаса в уныние. Однако к
полуночи пастух с облегчением списал тревогу автократора на
крайнее утомление. Произошло событие, которого не ожидал никто:
на холме собрались оставившие поле боя сатрапы. Все: Амфимах,
Стасандр, Тлеполем, Андробаз, Эвдим, Антиген. Каждый из них
привел по 2-3 сотни конных воинов. Не было только Певкеста.
- И не жди его,- мрачно сказал Эвдим.- Он запутался
настолько, что бежит ото всех сломя голову.
- Может быть, он давно уже под крылом
Антигона? - предположил Филипп.
- Едва ли,- покачал головой стратег.- Сегодня у него
была масса возможностей, чтобы ударить нам в спину. Похоже его
предательство дальше бегства не распространяется.
Эвмен внимательно посмотрел на окружавших его сатрапов и
военачальников.
- Я рад, что вы нашли возможность вернуться ко мне. Я не
буду спрашивать, почему вы покинули поле боя, и где были. Но
теперь мы доведем дело до конца. Завтра, когда поднимется
солнце, мы сомнем Антигона...
- Сомнем? - с недоумением посмотрел на стратега
Антиген.- На что ты надеешься?
- Нужно бежать,- почти хором сказали Тлеполем и
Стасандр.
- К чему испытывать судьбу? - грустно произнес
Эвдим.- Сейчас мы еще можем бежать. А если завтра ввяжемся в
бой - едва ли.
От гнева Эвмен даже закашлялся.
- Сколько же можно бояться? Даже сегодня мы не проиграли
сражения. Аргираспиды прогнали всех, кто пытался сопротивляться
им. Филипп устоял. И только пыль, да трусость украли из наших
рук окончательную победу! Если Фригиец завтра сумеет вывести
остатки пехоты, аргираспиды опять опрокинут ее. Что до конницы,
то вместе с вашими отрядами мы достаточно сильны, чтобы одолеть
антигоновцев. Это не мы ослаблены, а они - разделением по двум
лагерям, грабежом. Слабые разбежались; здесь, на холме, остались
только сильные. Сильные не уступят, и позор сегодняшнего дня
будет отомщен!
- Но мы потеряли лагерь,- тихо сказал
Тевтам.- Потеряли жен и детей.
- Моя семья тоже была в лагере,- живо обернулся к нему
стратег.- Я печалюсь не меньше вашего. Но верю, что завтра мы
сможем освободить близких.
- Только не говори с нами тоном, которым обвиняют в
трусости,- буркнул Стасандр.
- Да не в этом дело! - взмахнул руками Эвдим.- Одна
гордыня, а надо говорить о насущном. Я считаю, что необходимо
спасаться. Если Тевтам хочет - пусть торгуется из-за семей. А
мы отправимся к Каспийским воротам - и дальше, в Верхние
Сатрапии. За Каспийские ворота Антигон не пойдет!
- Без семьи я тоже отсюда не уйду,- сказал Эвмен.- А
если Антигон сделал хоть что-то жене или детям - доберусь до
него и задушу собственными руками... Я не понимаю вашей боязни
перед завтрашним сражением!
- Вспомни согдийцев, которые гнали перед собой своих же
стариков и жен,- мрачно произнес Тевтам.- Сам Александр не
знал, как побудить воинов к бою. А если фригийцы поставят перед
строем наших детей?
- Чушь. Антигон никогда не поступит так,- убежденно
сказал Эвмен.
Тевтам опустил голову.
- Хотел бы верить. Но мои люди не поверят.
- Твои люди совсем потеряли голову.- Голос стратега
был гневным.- Кто их сглазил? Днем они не были похожи на
трусливых баб.
К удивлению Калхаса Тевтам не рассвирипел.
- Каждый думает о своем,- пожал он плечами.- Я не
стану винить их за заботу о семьях.
- Послушайте, послушайте! Мы загнали себя в
тупик! - опять тревожно вмешался Эвдим.- Всех заботят
собственные интересы, но ведь нужно что-то предпринять вместе!
- Правильно. Соберем остатки мужества и вступим завтра в
бой. Тогда никакого тупика не будет,- сказал Эвмен.
Сатрапы внезапно замолчали: подавленно и одновременно упрямо.
Калхас напряженно ждал их реакции. Эвмен упирал на стыд, на
здравый смысл, но аркадянин все меньше верил, что ему удастся
побудить этих людей к действию. Правда, пока они возражали, пока
пытались отвечать, была еще какая-то надежда. А что значит
молчание? Что значит отсутствие сопротивления?
- Я жду вашего слова,- произнес через некоторое время
стратег.- Но вытягивать клещами его не стану... Молчите?
Хорошо, тогда я приказываю вам, пользуясь правом Автократора,
утром приготовить солдат к сражению. Ослушание буду понимать как
предательство памяти Царя и нашему делу. Предателей начну
наказывать, жестоко наказывать.
Стратег решительно раздвинул сатрапов и вышел из их круга:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
понимал, что стратега мучило состояние неопределенности.
С солдатами, безусловно подчиненными его воле, он мог еще
рассчитывать на удачу. Но куда повернет аргираспидов утро?
Сейчас от ветеранов доносились звуки горячих споров. Пастух
старался не прислушиваться к ним, словно его внимание могло нарушить шаткое
равновесие, сложившееся на холме.
Отряды Филиппа, гетайры молча дремали, прижимаясь спиной к
спине. Калхас с тоской вспоминал о шерстяном гиматии,
оставленном в лагере. Впрочем, спать ему не хотелось. Холод
возбуждал в той же мере, что и опасность, бродившая где-то
поблизости.
Внезапно Эвмен остановился, повернулся к пастуху и безжизненным
голосом произнес:
- Македоняне не простят мне Кратера. И сам Кратер не
простит.
Калхас смутно вспомнил рассказы Дотима:
- Это тот военачальник Александра, которого ты убил?
- Я не убивал! - встрепенулся стратег.- Я сражался в
другом месте, против Неоптолема. Его убил какой-то фракиец.
Наемник, чьего имени я не знаю - и благо, что не знаю, ибо
сомневаюсь, что из моих рук он получил бы награду...
Понимаешь, Кратер был мне другом. Настоящим - не то, что
эти - Певкест и прочие: старшим другом. Я почитал его как
учителя и проклинал злосчастную судьбу, которая привела Кратера
в лагерь врагов. Но уж совсем не мог предполагать, что все
закончится так скверно. Я как раз расправился с Неоптолемом,
когда мне сообщили, что он умирает. В каком-то бреду скакал к
нему - через все поле, на котором сражались армии. Очень хорошо
помню его лицо: бледное с горько поджатыми губами.
Эвмен приложил руки к вискам и покачал головой.
- Он так и не сказал ни слова. Я плакал, ругал Неоптолема,
протягивал руку, просил его о примирении. А он молча умирал. Мне
было жутко и холодно.
Эвмен просительно посмотрел на Калхаса:
- Может быть, все-таки он меня простил - там, после
смерти?
Пастух с усилием улыбнулся.
- Надеюсь. Нужно молиться богам.
- А не поздно? . . Кратер, Кратер, зачем ты тогда
поднял оружие?
- Не поедай своего сердца,- Калхас осторожно тронул
Эвмена за локоть.- Странные слова. Ты говоришь так, словно
ожидаешь... что-то страшное. Не надо так говорить.
- Мы и так над краем пропасти. Или ты не замечаешь этого?
Безнадежный тон стратега поверг Калхаса в уныние. Однако к
полуночи пастух с облегчением списал тревогу автократора на
крайнее утомление. Произошло событие, которого не ожидал никто:
на холме собрались оставившие поле боя сатрапы. Все: Амфимах,
Стасандр, Тлеполем, Андробаз, Эвдим, Антиген. Каждый из них
привел по 2-3 сотни конных воинов. Не было только Певкеста.
- И не жди его,- мрачно сказал Эвдим.- Он запутался
настолько, что бежит ото всех сломя голову.
- Может быть, он давно уже под крылом
Антигона? - предположил Филипп.
- Едва ли,- покачал головой стратег.- Сегодня у него
была масса возможностей, чтобы ударить нам в спину. Похоже его
предательство дальше бегства не распространяется.
Эвмен внимательно посмотрел на окружавших его сатрапов и
военачальников.
- Я рад, что вы нашли возможность вернуться ко мне. Я не
буду спрашивать, почему вы покинули поле боя, и где были. Но
теперь мы доведем дело до конца. Завтра, когда поднимется
солнце, мы сомнем Антигона...
- Сомнем? - с недоумением посмотрел на стратега
Антиген.- На что ты надеешься?
- Нужно бежать,- почти хором сказали Тлеполем и
Стасандр.
- К чему испытывать судьбу? - грустно произнес
Эвдим.- Сейчас мы еще можем бежать. А если завтра ввяжемся в
бой - едва ли.
От гнева Эвмен даже закашлялся.
- Сколько же можно бояться? Даже сегодня мы не проиграли
сражения. Аргираспиды прогнали всех, кто пытался сопротивляться
им. Филипп устоял. И только пыль, да трусость украли из наших
рук окончательную победу! Если Фригиец завтра сумеет вывести
остатки пехоты, аргираспиды опять опрокинут ее. Что до конницы,
то вместе с вашими отрядами мы достаточно сильны, чтобы одолеть
антигоновцев. Это не мы ослаблены, а они - разделением по двум
лагерям, грабежом. Слабые разбежались; здесь, на холме, остались
только сильные. Сильные не уступят, и позор сегодняшнего дня
будет отомщен!
- Но мы потеряли лагерь,- тихо сказал
Тевтам.- Потеряли жен и детей.
- Моя семья тоже была в лагере,- живо обернулся к нему
стратег.- Я печалюсь не меньше вашего. Но верю, что завтра мы
сможем освободить близких.
- Только не говори с нами тоном, которым обвиняют в
трусости,- буркнул Стасандр.
- Да не в этом дело! - взмахнул руками Эвдим.- Одна
гордыня, а надо говорить о насущном. Я считаю, что необходимо
спасаться. Если Тевтам хочет - пусть торгуется из-за семей. А
мы отправимся к Каспийским воротам - и дальше, в Верхние
Сатрапии. За Каспийские ворота Антигон не пойдет!
- Без семьи я тоже отсюда не уйду,- сказал Эвмен.- А
если Антигон сделал хоть что-то жене или детям - доберусь до
него и задушу собственными руками... Я не понимаю вашей боязни
перед завтрашним сражением!
- Вспомни согдийцев, которые гнали перед собой своих же
стариков и жен,- мрачно произнес Тевтам.- Сам Александр не
знал, как побудить воинов к бою. А если фригийцы поставят перед
строем наших детей?
- Чушь. Антигон никогда не поступит так,- убежденно
сказал Эвмен.
Тевтам опустил голову.
- Хотел бы верить. Но мои люди не поверят.
- Твои люди совсем потеряли голову.- Голос стратега
был гневным.- Кто их сглазил? Днем они не были похожи на
трусливых баб.
К удивлению Калхаса Тевтам не рассвирипел.
- Каждый думает о своем,- пожал он плечами.- Я не
стану винить их за заботу о семьях.
- Послушайте, послушайте! Мы загнали себя в
тупик! - опять тревожно вмешался Эвдим.- Всех заботят
собственные интересы, но ведь нужно что-то предпринять вместе!
- Правильно. Соберем остатки мужества и вступим завтра в
бой. Тогда никакого тупика не будет,- сказал Эвмен.
Сатрапы внезапно замолчали: подавленно и одновременно упрямо.
Калхас напряженно ждал их реакции. Эвмен упирал на стыд, на
здравый смысл, но аркадянин все меньше верил, что ему удастся
побудить этих людей к действию. Правда, пока они возражали, пока
пытались отвечать, была еще какая-то надежда. А что значит
молчание? Что значит отсутствие сопротивления?
- Я жду вашего слова,- произнес через некоторое время
стратег.- Но вытягивать клещами его не стану... Молчите?
Хорошо, тогда я приказываю вам, пользуясь правом Автократора,
утром приготовить солдат к сражению. Ослушание буду понимать как
предательство памяти Царя и нашему делу. Предателей начну
наказывать, жестоко наказывать.
Стратег решительно раздвинул сатрапов и вышел из их круга:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42