Веет словно бы и дружелюбием... но оно
какое-то пугающее, будто к тебе ластится огромный, свирепый зверь. И
становится страшно.
Экая глупость. Испугаться цветов!
Тапперов кот, одинокий, потерянный, скитается во тьме, в унылых,
оплаканных дождем лесах некоей страны чудовищ, и тихонько, жалобно мяучит,
тщетно отыскивая путеводную нить в этом мире неведомого.
Страх отступил за пределы тесного светлого круга от костра. Но
Лиловость по-прежнему здесь, на холмах - затаилась и подстерегает.
Враг? Или просто - нечто чуждое, непонятное?
Если это враг, то грозный, безжалостный и неодолимый.
Ведь растительное царство - единственный источник энергии, питающей
царство животных.
Только растения способны уловить, преобразить и сохранить про запас
то, без чего нет жизни. И только пользуясь энергией, накопленной
растениями, могут существовать животные и люди. Если растения умышленно
погрузятся в сон или станут несъедобными, все живое, кроме них, погибнет.
А эти Цветы опасно переменчивы. Они могут обернуться каким угодно
растением, тому свидетельство - огород Таппера и деревья, что растут ему
на топливо. Эти оборотни могут стать деревом и травой, колосом, кустом и
лианой. Они не просто прикидываются, нет они и вправду превращаются в
любое другое растение.
Что, если им откроют доступ на нашу Землю, на планету людей, а за это
они предложат заменить наши деревья другими, лучшими... или это будут те
же, издавна знакомые дубы, березы и сосны, только они станут быстрей
расти, поднимутся стройней и выше, дадут больше тени и лучшую древесину,
лучший строевой лес... Допустим, Цветы заменят нашу пшеницу другой, лучшей
- урожаи станут богаче, зерно полновеснее, этой пшенице не страшны будут
ни засуха, ни иные напасти. Допустим, будет заключен такой уговор: Цветы
заменят все земные растения - все овощи и травы, все злаки и деревья - и
дадут людям больше пищи с каждого поля и каждой грядки, больше дров или
досок от каждого дерева, больше пользы и выгоды от всего, что растет.
В мире не станет голода, всего будет в избытке, ведь Цветы могут дать
человеку все, что ему нужно.
Мы привыкнем полагаться на них, от них, от их верности уговору будет
зависеть все хозяйство и самая жизнь человечества - и тогда человечество в
их власти! А если они вдруг снова превратятся из пшеницы, кукурузы, травы
во что-нибудь другое? Они разом обрекут всю Землю на голодную смерть. Или
внезапно станут ядовитыми - и смогут убивать мгновенно, это все-таки
милосерднее. А если к тому времени они по-настоящему возненавидят людей?
Разве они не могут наполнить воздух какой-нибудь тлетворной пыльцой, столь
пагубной для всего живого на Земле, что смерть, когда она наконец
настанет, покажется желанным избавлением?
Или, предположим, люди не захотят пустить их на Землю, но они все
равно к нам проникнут... люди не станут заключать с ними сделку, но они
сами тайно обратятся в хлеба и травы и все другие земные растения,
вытеснят их, убьют, подменят собою несчетные виды земной растительности.
Что ж, конец будет тот же.
Проникнут ли они к нам с нашего согласия или наперекор нашей воле, -
мы бессильны их остановить, мы в их власти. Быть может, они нас истребят,
а может быть, и нет, но если и нет, важно одно: стоит им пожелать - и они
в любую минуту нас уничтожат.
Однако если Цветы намерены пробраться на Землю, захватить ее, смерти
с лица ее все живое, - тогда чего ради они вступали со мной в переговоры?
Они вольны проникнуть к нам и без нашего ведома. На это уйдет немного
больше времени, но дорога открыта. Ничто не могло бы им помешать, ведь
люди ни о чем бы не подозревали. Предположим, некие лиловые цветы выйдут
за пределы милвиллских садов и год от года начнут множиться, разрастутся
среди живых изгородей, в придорожных канавах, в глухих уголках и
закоулках, подальше от людского глаза... ведь этого никто и не заметит.
Год от года они станут расползаться все шире, все дальше и за сто лет
обоснуются на Земле прочно и навсегда.
Так я думал, рассчитывал, прикидывал на все лады, а откуда-то из
глубин сознания упрямо пробивалась и взывала другая мысль - и наконец я
прислушался: ну, а если бы мы и могли воспротивиться Цветам, отбросить их
- нужно ли это? Даже если здесь и может таиться опасность, надо ли
преграждать им путь? Ведь это впервые мы встречаемся с иной жизнью, с иным
разумом. Впервые человечеству представился случай - если только у нас
хватит решимости - приобрести новые познания, по-новому посмотреть на
жизнь, заполнить пробелы в нашей науке, перекинуть мост мысли через
пропасть, постичь иные, новые для человека воззрения, изведать новые
чувства, встретиться с незнакомыми побуждениями, разобраться в незнакомой
нам логике. Неужели мы струсим и попятимся? Неужели не сумеем пойти
навстречу первым пришельцам из иного мира, не постараемся сгладить
разногласия, если они и есть? Ведь если мы провалимся на первом же
экзамене, не миновать провала и во второй раз, и, может быть, уже никогда
нам не знать удачи.
Таппер очень похоже изобразил звонок телефона. Любопытно, как попал
телефон в дебри, где одиноко блуждает его воображаемый кот? Может, кот
набрел на телефонную будку посреди темной, залитой дождем чащи, и теперь
хочет узнать, где же он и как ему вернуться домой?
Снова телефонный звонок, потом короткое, выжидательное молчание. И
вдруг Таппер сказал мне с досадой:
- Да отзовись ты! Это ж тебя!
- Что такое?!
- Скажи - слушаю! Давай отвечай.
- Ладно, - сказал я, лишь бы он не злился. - Слушаю.
И тут он заговорил голосом Нэнси, да так похоже, что мне показалось -
она тут, рядом.
- Брэд! - позвала она. - Брэд, где ты?
Она почти кричала, задыхалась от волнения, голос дрожал и срывался.
- Где ты, Брэд? Куда ты исчез?
- Трудно объяснить, - сказал я. - Понимаешь...
- Где я только не искала! - она захлебывалась словами. - Мы тут все
обыскали. Тебя весь город ищет. А потом я вспомнила про этот телефон у
папы в кабинете - знаешь, который без диска. Я его и раньше видела, только
внимания не обращала. Думала, это какая-то модель, или игрушка, или так,
подделка, обман шутки ради. А сейчас столько шуму из-за этих телефонов в
хижине у Шкалика Гранта, и Эд Адлер рассказал мне, что у тебя в конторе
тоже был такой аппарат. И под конец до меня дошло: может, и у папы такой
же телефон. Только до меня ужасно долго не доходило. А потом я пошла к
папе в кабинет, стала, и стою, и только смотрю из этот телефон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70