Пойми, мне совершенно не на
что было надеяться. Я вел дело по старинке, по испытанным и проверенным
канонам, как до меня мой дед и мой отец. А каноны эти говорят: если ты
больше ничего не можешь продать, значит-все, крышка. Другие, может,
исхитрились бы, нашли какой-то выход, а мне это не под силу. Делец я
толковый, но у меня нет воображения. Мне не хватает новых идей. И вдруг,
ни с того ни с сего, у меня начинают возникать новые идеи. Но они не мои.
Как будто мне их внушает кто-то другой.
- Понимаешь, - продолжал он, - иногда бывает и так, что новая идея
возникает мгновенно. Ни с того ни с сего. Словно бы на пустом месте. Ее
никак не свяжешь с тем, что ты делал раньше, или читал, или слышал -
ничего подобного! Но, наверно, если копнуть поглубже, можно докопаться до
ее корней и проследить, откуда что взялось, только мало кто из нас обучен
вот так докапываться. А главное, новая идея - это почти всегда только
зернышко, отправной пункт. Может, она и хорошая, и ценная, но ее еще надо
вынянчить. Надо ее развить. Обмозговать, повертеть и так и эдак, оглядеть
со всех сторон, помучиться с нею, все сообразить и взвесить - и только
тогда вылепишь из нее что-то полезное.
А с нынешними моими находками не так. Они выскакивают неизвестно
откуда совсем готовенькие. Мне нечего додумывать. Хлоп - и все уже в
голове, законченное, отшлифованное, заботиться больше не о чем. Бери и
пользуйся. Просыпаюсь утром - а к моим услугам новое открытие, я знаю
массу такого, о чем прежде и понятия не имел. Выйду пройтись, возвращаюсь
- а в голове еще открытие. Они рождаются пачками. Сразу эдакий букет,
будто кто посеял их у меня в мозгу, они полежали там немножко, созрели - и
вот прорастают.
- И все это разные механические поделки? - спросил я.
Шервуд посмотрел на меня с любопытством:
- Вот именно, поделки. А что ты про них знаешь?
- Ничего. Знаю только, что, когда с сельскохозяйственными машинами
стало худо, вы начали выпускать всякую техническую мелочь. А что именно -
не слыхал.
Но он мне этого не объяснил. Он продолжал рассуждать о своих странных
озарениях:
- Сначала я не понимал, что происходит. А потом открытия посыпались,
как из мешка, и стало ясно: что-то тут не так. Маловероятно, чтобы я сам
додумался хоть до одной такой новинки, а тут сразу целый фонтан. Скорее
всего я вообще никогда бы ничего не придумал, у меня от природы нет
воображения и никакой я не изобретатель. Ну, ладно, допустим, идейки
две-три я еще мог бы родить, да и то вряд ли. А уж на большее меня нипочем
бы не хватило. Словом, хочешь не хочешь, а пришлось себе сознаться, что
мне помогает кто-то извне.
- Как же так? Кто?
- Не знаю. И по сей день не знаю.
- А идеями этими вы все-таки пользуетесь, - заметил я.
- Я человек трезвый, практический. Кое-кто, наверно, даже скажет -
прожженный делец. Но подумай сам: предприятие лопнуло. И не просто мое
предприятие, пойми, а родовое, его основал мой дед и я получил его от
отца. Не просто мое дело, а дело, которое мне доверено. Это совсем не одно
и то же. Когда идет прахом то, что ты построил сам, - ладно, перетерпишь:
мол, на первых порах мне все-таки повезло, начну все сызнова, глядишь, и
еще раз повезет. А когда фирма перешла к тебе по наследству, тут совсем
другое. Во-первых, позор. А во-вторых, нет уверенности, что сумеешь все
поправить. Ведь не ты положил начало, первый успех не твой. Ты пришел на
готовенькое. И еще вопрос, способен ли ты сам добиться успеха,
восстановить то, что разрушено. В сущности, тебе всю жизнь внушалось
обратное.
Шервуд умолк; в тишине я услышал где-то позади негромкое тиканье, но
часов не видел и не поддался искушению обернуться. И чувствовал, если
поверну голову или хотя бы шелохнусь, что-то незримое в комнате разобьется
вдребезги. Будто в посудной лавке, где полным-полно стекла и фарфора и все
держится на честном слове: страшно вздохнуть, не дай бог, стронется
что-нибудь одно - и все рухнет.
- А ты бы как поступил на моем месте? - спросил Шервуд.
- Цеплялся бы за что попало, - сказал я.
- Вот я и уцепился. С отчаяния. Выхода-то не было. Фабрика, дом,
Нэнси, честное имя - все поставлено на карту! И я ухватился за эти самые
идеи, записал их, собрал своих инженеров, конструкторов, чертежников - и
мы взялись за работу. Понятно, всю заслугу приписали мне. Тут я ничего не
мог поделать. Не мог я им объяснить, что не я все это выдумал. И, знаешь,
может, оно тебе и странно покажется, но это-то и есть самое тяжкое: что
поневоле пользуешься почетом и уважением за то, чего не делал.
- Значит, так, - сказал я. - Родовая фирма спасена и все прекрасно.
На вашем месте я не стал бы особенно терзаться и каяться.
- Но ведь этому нет конца, - сказал Шервуд. - Будь оно все позади, я
бы выкинул это из головы. Если б мне вдруг помогли избежать разорениях -
ну, ладно. Но конца-то не видно. Как будто я раздвоился, что ли: есть
обыкновенный, всем известный Джералд Шервуд, который сидит вот за этим
самым столом, а есть еще какой-то другой, и он думает за меня. Все время
на ум приходит что-то новое, иногда только диву даешься, до чего здорово,
а иногда кажется - ну чистейшая бессмыслица! Будто из другого мира,
серьезно тебе говорю, у нас такого быть не может. Вещи, которым нет на
Земле никакого подобия и соответствия, вещи ни с чем не сообразные.
Догадываешься, что в них скрыты какие-то возможности, прямо на ощупь
чуешь: есть в этом что-то очень важное, значительное, - а как их
применить, непонятно.
И тут не только идеи, изобретения, тут еще и знание. Вдруг
оказывается я знаю такое, о чем никогда и не подозревал. Какие-то взрывы,
откровения. Никогда этим не интересовался, даже не задумывался. Или такое,
что наверняка вообще никому на свете не известно. Как будто кто-то взял
самые разные факты и сведения, сгреб в одну кучу клочки, обрывки -
вперемешку, беж разбору - и запихал мне в башку.
Он потянулся за бутылкой, налил себе еще виски. Ткнул горлышком в мою
сторону, и я тоже подставил бокал. Шервуд налил мне до краев.
- Пей, - сказал он. - Сам тянул меня за язык, так слушай. Завтра я,
верно, стану ломать голову - чего ради я тебе все это выложил. Ну да
ладно.
- Если вы не хотите рассказывать... Если вам кажется, что я сую нос,
куда не просят...
Шервуд отмахнулся:
- Ладно, не нравится - не слушай. На, бери свои полторы тысячи.
Я покачал головой:
- Нет уж. Сперва объясните, откуда они взялись и почему вы мне их
даете.
- Деньги не мои. Я только посредник. Мне их поручили.
- Кто?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70