Поднялись затемно. На Астарта
взвалили мешок с чем-то увесистым и бренчавшим. Каждый нес свою поклажу.
Шли долго. Городские стены давно растаяли в предрассветном сумраке.
Потянулись вязкие песчаные сугробы. Женщина шла последней и заравнивала
следы пучком ивовых веток. Астарту давно хотелось остановиться и попросить
глоток воды. Но они шли по-прежнему молча и быстро.
Восток посерел. Прохлада приятно освежала разгоряченные тела.
Наконец, преодолев остаток какой-то стены, когда-то очень высокой,
остановились. Впереди смутно темнела расплывчатая громада не то храма, не
то усыпальницы. И тут Астарта захватило величественное зрелище: еще
невидимое солнце озарило верхушку гигантской пирамиды, господствующей над
всем мемфисским некрополем, над всей долиной. Словно облитый золотом, храм
повис в густом сумрачном мареве высоко над землей, поражая таинственностью
и красотой.
Спутники Астарта тоже смотрели, запрокинув головы. Издали донесся
последний шакалий вопль, и утро стремительно ринулось на землю.
В утренних лучах ступенчатая пирамида выглядела не столь таинственно,
но не менее грандиозно. Белокаменная облицовка давно была расхищена, и
время сгладило все углы и ребра степеней. Песок целыми слоями покоился
везде, где можно было задержаться. В некотором удалении от пирамиды
дремали величественные развалины построек, похожих на храмовые. У южной
стены ограды можно было рассмотреть верхушки засыпанных колонн и два
сохранившихся пилона - все, что осталось от некогда парадной колоннады
входа в храм.
После завтрака, который в точности повторил вчерашний ужин, пожилой
египтянин протянул Астарту стопку перевязанных веревкой кожаных мешков.
- Чья? - Астарт показал кивком на пирамиду.
- Джосера, - коротко ответил грабитель, и все отправились к южной
стене ограды.
"Джосера, - подумал Астарт, - Ахтой скончается, когда узнает".
Финикиец не раз слышал из уст Ахтоя о великом мудреце Имхотепе,
ставшем богом. Астарт знал, что гробница фараона Джосера - творение
Имхотепа, первое в истории Египта монументальное сооружение из камня. До
Имхотепа гробницы строились из необожженного кирпича и были до того
примитивны, что арабы впоследствии назвали их мастабами, то есть скамьями,
за внешнее сходство.
Ступенчатая пирамида Джосера - мать всех египетских пирамид,
свидетельство грандиозного переворота в строительстве и архитектуре.
Царский визирь Имхотеп, создав ее, удостоился обожествления. Видимо, этот
вельможа ломал не только рамки канонов архитектуры: после его смерти
каждый писец Египта, приступая к работе, совершал возлияния в его честь,
виднейшие мудрецы Мемфиса, Фив, Саиса любили в своих глубокомысленных
спорах ссылаться на изречения Имхотепа, и, наконец, ему воздавал молитву
каждый лекарь-египтянин, приступающий к лечению. Греки отождествляли его
со своим богом медицины Эскулапом.
- Пора за дело, - сказал старший египтянин и нырнул в скрытую в
развалинах яму.
Поколения грабителей бились над разгадкой тайны пирамиды и не могли
ничего поделать: Имхотеп надежно спрятал вход в пирамиду и саму
усыпальницу с мумией в ее чреве. Лет триста до Астарта кому-то удалось
разыскать шахту под южной стеной ограды. Грабители торжествовали, но -
увы! - после многомесячного неимоверного труда (шахта была по обыкновению
забита щебнем) они извлекли... лишь канопы с внутренностями фараона.
Новые приятели финикийца непонятно из каких соображений пробивали
вход в пирамиду тоже с юга. Может, они шли по следам предшественников, не
завершивших работу, может, руководствовались словами оракулов, недостатка
в которых в древности не ощущалось.
- Тащи! - молодой египтянин, блестя от пота, подал мех, наполненный
скальной породой.
Женщина помахала рукой:
- Сюда!
Астарт поднатужился и взвалил на себя мех.
- Быстрей! - крикнул ему вслед египтянин.
Женщина зарывала в песок содержимое мехов, и западный ветер, жалкий
собрат свирепого хамсина, уничтожал все следы.
- Как тебя зовут? - спросил Астарт, принимая очередной мех.
- Не все ли равно? - ответил египтянин. - И твое имя нам не нужно. У
грабителей пирамид нет имен.
Когда солнце достигло зенита, сели в тени чудом уцелевшей крыши. Обед
не отличался от ужина и завтрака.
Затем породу долбил молодой египтянин, распластавшись в узкой норе,
наполняя мешки и выталкивая их в яму, откуда их волоком перетаскивал
вконец обессиленный пожилой египтянин. Вскоре и Астарт взялся за бурав и
долото. В кромешной тьме, как во время пылевой бури, не хватало воздуха
для легких. Жара изнуряла. Финикиец выдохся в первую же минуту. Ему
казалось: вот-вот потолок обрушится под немыслимой тяжестью и раздавит
его, как ящерицу. Хотелось стремглав выскочить из этой могилы и дышать,
дышать... Но Астарт исступленно вгрызался в камень, прогоняя страх мыслями
о Бубастисской тюрьме, которая, может быть, уже слышит крик его сына. Как
любой азиат, он верил, что у него будет именно сын.
Ночью, не разжигая огня, поужинали. Финикийца уже мутило от жареной
рыбы и прокисшего вина.
- Еще сорок дней рыть будем, - сказал пожилой египтянин.
Засыпая, Астарт слышал шорохи песчинок о камень и близкий хохот гиен.
20. МУМИЯ ДЖОСЕРА
"Какие беды оторвали этих людей от сохи и бросили в объятия злого
Сета?" - размышлял Астарт в недолгие минуты отдыха. Нарушить покой
мертвого фараона - великое святотатства для египтянина. Астарт пришел к
выводу, что судьба безжалостна к ним, ибо одна только жажда наживы не
смогла бы заставить правоверных египтян рыться под пирамидой. Какая-то
трагедия изменила их образ жизни, заставила отвергнуть привычные устои.
Наконец грабители достигли центрального колодца, высеченного в скале
под пирамидой и засыпанного щебнем и строительным мусором. Измученные, но
счастливые близостью победы они умножили свои силы. Женщина работала
наравне с мужчинами и готовила еду, поражая своим молчаливым упорством.
Астарта изумляла самоотверженность этих людей, не щадивших ни себя, ни
друг друга. Все они принесли в жертву для достижения цели. К финикийцу
относились как к члену их семьи. (Астарт понял, что все они в каком-то
родстве.) И, как член их семьи, он ощущал налет трагичности в
немногословных фразах, скупых жестах и взглядах.
Работа продвигалась успешно. Вскоре квадратная шахта на несколько
локтей вниз от норы была очищена от щебня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
взвалили мешок с чем-то увесистым и бренчавшим. Каждый нес свою поклажу.
Шли долго. Городские стены давно растаяли в предрассветном сумраке.
Потянулись вязкие песчаные сугробы. Женщина шла последней и заравнивала
следы пучком ивовых веток. Астарту давно хотелось остановиться и попросить
глоток воды. Но они шли по-прежнему молча и быстро.
Восток посерел. Прохлада приятно освежала разгоряченные тела.
Наконец, преодолев остаток какой-то стены, когда-то очень высокой,
остановились. Впереди смутно темнела расплывчатая громада не то храма, не
то усыпальницы. И тут Астарта захватило величественное зрелище: еще
невидимое солнце озарило верхушку гигантской пирамиды, господствующей над
всем мемфисским некрополем, над всей долиной. Словно облитый золотом, храм
повис в густом сумрачном мареве высоко над землей, поражая таинственностью
и красотой.
Спутники Астарта тоже смотрели, запрокинув головы. Издали донесся
последний шакалий вопль, и утро стремительно ринулось на землю.
В утренних лучах ступенчатая пирамида выглядела не столь таинственно,
но не менее грандиозно. Белокаменная облицовка давно была расхищена, и
время сгладило все углы и ребра степеней. Песок целыми слоями покоился
везде, где можно было задержаться. В некотором удалении от пирамиды
дремали величественные развалины построек, похожих на храмовые. У южной
стены ограды можно было рассмотреть верхушки засыпанных колонн и два
сохранившихся пилона - все, что осталось от некогда парадной колоннады
входа в храм.
После завтрака, который в точности повторил вчерашний ужин, пожилой
египтянин протянул Астарту стопку перевязанных веревкой кожаных мешков.
- Чья? - Астарт показал кивком на пирамиду.
- Джосера, - коротко ответил грабитель, и все отправились к южной
стене ограды.
"Джосера, - подумал Астарт, - Ахтой скончается, когда узнает".
Финикиец не раз слышал из уст Ахтоя о великом мудреце Имхотепе,
ставшем богом. Астарт знал, что гробница фараона Джосера - творение
Имхотепа, первое в истории Египта монументальное сооружение из камня. До
Имхотепа гробницы строились из необожженного кирпича и были до того
примитивны, что арабы впоследствии назвали их мастабами, то есть скамьями,
за внешнее сходство.
Ступенчатая пирамида Джосера - мать всех египетских пирамид,
свидетельство грандиозного переворота в строительстве и архитектуре.
Царский визирь Имхотеп, создав ее, удостоился обожествления. Видимо, этот
вельможа ломал не только рамки канонов архитектуры: после его смерти
каждый писец Египта, приступая к работе, совершал возлияния в его честь,
виднейшие мудрецы Мемфиса, Фив, Саиса любили в своих глубокомысленных
спорах ссылаться на изречения Имхотепа, и, наконец, ему воздавал молитву
каждый лекарь-египтянин, приступающий к лечению. Греки отождествляли его
со своим богом медицины Эскулапом.
- Пора за дело, - сказал старший египтянин и нырнул в скрытую в
развалинах яму.
Поколения грабителей бились над разгадкой тайны пирамиды и не могли
ничего поделать: Имхотеп надежно спрятал вход в пирамиду и саму
усыпальницу с мумией в ее чреве. Лет триста до Астарта кому-то удалось
разыскать шахту под южной стеной ограды. Грабители торжествовали, но -
увы! - после многомесячного неимоверного труда (шахта была по обыкновению
забита щебнем) они извлекли... лишь канопы с внутренностями фараона.
Новые приятели финикийца непонятно из каких соображений пробивали
вход в пирамиду тоже с юга. Может, они шли по следам предшественников, не
завершивших работу, может, руководствовались словами оракулов, недостатка
в которых в древности не ощущалось.
- Тащи! - молодой египтянин, блестя от пота, подал мех, наполненный
скальной породой.
Женщина помахала рукой:
- Сюда!
Астарт поднатужился и взвалил на себя мех.
- Быстрей! - крикнул ему вслед египтянин.
Женщина зарывала в песок содержимое мехов, и западный ветер, жалкий
собрат свирепого хамсина, уничтожал все следы.
- Как тебя зовут? - спросил Астарт, принимая очередной мех.
- Не все ли равно? - ответил египтянин. - И твое имя нам не нужно. У
грабителей пирамид нет имен.
Когда солнце достигло зенита, сели в тени чудом уцелевшей крыши. Обед
не отличался от ужина и завтрака.
Затем породу долбил молодой египтянин, распластавшись в узкой норе,
наполняя мешки и выталкивая их в яму, откуда их волоком перетаскивал
вконец обессиленный пожилой египтянин. Вскоре и Астарт взялся за бурав и
долото. В кромешной тьме, как во время пылевой бури, не хватало воздуха
для легких. Жара изнуряла. Финикиец выдохся в первую же минуту. Ему
казалось: вот-вот потолок обрушится под немыслимой тяжестью и раздавит
его, как ящерицу. Хотелось стремглав выскочить из этой могилы и дышать,
дышать... Но Астарт исступленно вгрызался в камень, прогоняя страх мыслями
о Бубастисской тюрьме, которая, может быть, уже слышит крик его сына. Как
любой азиат, он верил, что у него будет именно сын.
Ночью, не разжигая огня, поужинали. Финикийца уже мутило от жареной
рыбы и прокисшего вина.
- Еще сорок дней рыть будем, - сказал пожилой египтянин.
Засыпая, Астарт слышал шорохи песчинок о камень и близкий хохот гиен.
20. МУМИЯ ДЖОСЕРА
"Какие беды оторвали этих людей от сохи и бросили в объятия злого
Сета?" - размышлял Астарт в недолгие минуты отдыха. Нарушить покой
мертвого фараона - великое святотатства для египтянина. Астарт пришел к
выводу, что судьба безжалостна к ним, ибо одна только жажда наживы не
смогла бы заставить правоверных египтян рыться под пирамидой. Какая-то
трагедия изменила их образ жизни, заставила отвергнуть привычные устои.
Наконец грабители достигли центрального колодца, высеченного в скале
под пирамидой и засыпанного щебнем и строительным мусором. Измученные, но
счастливые близостью победы они умножили свои силы. Женщина работала
наравне с мужчинами и готовила еду, поражая своим молчаливым упорством.
Астарта изумляла самоотверженность этих людей, не щадивших ни себя, ни
друг друга. Все они принесли в жертву для достижения цели. К финикийцу
относились как к члену их семьи. (Астарт понял, что все они в каком-то
родстве.) И, как член их семьи, он ощущал налет трагичности в
немногословных фразах, скупых жестах и взглядах.
Работа продвигалась успешно. Вскоре квадратная шахта на несколько
локтей вниз от норы была очищена от щебня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77