Резь в желудке утихла. Где-то в
одном из узеньких боковых коридорчиков кто-то играл на струнном
инструменте. Он услышал фрагмент песни, напеваемой тенором.
...в жизни твоей
...так долго
...Глория.
Это была старая забытая песня, он оборвал ее, плотно закрыв дверь.
Его снова поджидал Маррапер. Грязное лицо его было спокойно и спрятано в
ладонях, на пальцах поблескивали перстни.
Неожиданно Комплейн почувствовал напряжение. Ему казалось, что он
знает, о чем будет говорить священник. Было это так, словно некогда он уже
переживал эту сцену. Он невольно попытался справиться с этими эмоциями, но
чувства обволакивали его, как паутина.
- Пространства, сынок.
Священник лениво выполнил жест гнева.
- Ты производишь впечатление озабоченного.
- Поскольку я озабочен, отец, убийство могло бы мне помочь.
Несмотря на неожиданные эти слова, смущение, что все это уже было,
продолжало усиливаться.
- Есть дела более важные, чем убийство. Дела, которые тебе даже и не
снились.
- Не надо говорить мне те же бредни, отец. Чуть погодя ты изречешь,
что жизнь - это загадка, и начнешь болтать так же, как моя мать. Я знаю,
что мне надо убить кого-нибудь.
- Ты это сделаешь, - успокоил его священник. - Это хорошо, что ты так
себя ощущаешь. Никогда не поддавайся смирению, сын мой, это способно
уничтожить любого. Все мы заклеймены. Нас осудили за какие-то грехи наши
предки. Все мы, слепцы, мечемся куда попало.
Комплейн, утомленный, обрушился на свое ложе. Ощущение, что это
представление с ним уже случалось, бесследно исчезло. В то мгновение он
желал только сна. Утром его изгонят из этой комнаты и выпорют, а сегодня
ему хотелось лишь спать. Монах перестал говорить, и Комплейн, подняв
голову, увидел, что священник внимательно к нему приглядывается,
оперевшись на его постель, насторожась.
Комплейн не успел отвернуться, глаза их встретились. Самым жестким
законом, которому подчинялось племя, запрещалось мужчинам глядеть в глаза
друг другу. Люди искренне вежливые наделяли один другого лишь косыми
взглядами. Комплейн прикусил губу, а лицо его приняло выражение крайнего
отвращения.
- Что тебе, черт побери, от меня надо, Маррапер? - выкрикнул он.
В нем кипело странное желание сказать, что совсем недавно он узнал о
незаконном его происхождении.
- Ведь ты еще не получил своих плетей шесть раз, парнишка, верно?
- Ты - монах, тебя это не касается.
- Пастырь духовный не может быть эгоистом. Я вопрошаю тебя ради твоей
пользы, а кроме того, твой ответ имеет для меня огромное значение.
- Нет, не получил. Как тебе известно, все они ни на что не годны.
Даже палач.
Глаза священника вновь искали его глаза.
Комплейн отвернулся и, хотя поза его была крайне неудобной, принялся
разглядывать стену, но следующий вопрос священника заставил его переменить
позу.
- У тебя никогда не было желания поддаться безумию, Рой?
Перед глазами Комплейна вопреки его желанию появилось изображение:
вот он бежит по Кабинам с раскаленным парализатором в руке, и все со
страхом и почтением расступаются перед ним, оставляя его хозяином
положения. Многие из самых уважаемых мужчин, в том числе и его брат Грегг,
впали в свое время в безумие, пробираясь сквозь толпу и скрываясь, что
некоторым удавалось в менее населенных районах, живя там в одиночестве,
или присоединяясь к другим группировкам в страхе перед возвращением и
ожидающей их карой. Он знал, что заслуживает уважения, но идея не должна
исходить от духовника.
Что-нибудь похожее мог бы порекомендовать врач смертельному больному,
но священник, долженствующий хранить племя изнутри, гася стрессовые
ситуации, чтобы те не превращались в нервные расстройства.
Впервые он понял, что Маррапер тоже подошел к какому-то переломному
пункту в своей жизни, он тоже стремился к чему-то и пытался понять, какая
связь есть между этим состоянием духовника и болезнью Бергасса.
- Посмотри на меня, Рой. Отвечай.
- Почему ты так со мной разговариваешь?
Он сел, обеспокоенный тоном священника.
- Я должен знать, что на самом деле с тобой происходит.
- Ты же знаешь, что говорят Литании: "Мы - скотов дети, и дни наши
протекают в непрерывном страхе".
- Ты в это веришь? - спросил монах.
- Конечно. Так начертано в Науке.
- Мне нужна твоя помощь, Рой. Ты пошел бы со мной, даже если бы я
отправился за пределы Кабин в Джунгли?
Все это было сказано тихо и быстро, так же тихо и быстро, как стучало
сердце Комплейна, полное сомнений. Он даже не попытался прийти к
какому-нибудь выводу, он даже не пробовал принять осмысленное решение,
следовало слушаться инстинктов, разум знал слишком многое.
- Это потребовало бы мужества, - наконец произнес он.
Священник хлопнул по пышным ляжкам, нервно зевнул, издав при этом
звук, напоминающий писк.
- Нет, Рой, ты лжешь точно так же, как поколение лжецов, которое уже
появилось на свет. Если мы уйдем отсюда, это будет означать бегство,
избавление от ответственности, которую накладывает на взрослого человека
современное общество. Мы уйдем украдкой, и это будет, мальчик мой,
вековечным стремлением вернуться к природе, невольным желанием разделить
образ жизни предков. Так что в конечном счете все это окажется попросту
трусостью. И все же ты пойдешь со мной?
Какое-то скрытое значение этих слов укрепило Комплейна в принятом им
решении. Он пойдет! Он сбежит от неизбежной этой преграды, которую ему
никак не удается преодолеть. Он поднялся с кровати, стараясь скрыть это
свое решение от внимательного взгляда Маррапера, пока он не скажет
что-либо, касающееся путешествия.
- И что мы с тобой, монах, станем делать вдвоем в этих зарослях?
Священник погрузил в ноздрю большой палец, потом внимательно поглядел
на свою руку.
- Мы будем не одни. С нами пойдет еще несколько избранных людей. Они
уже готовы к этому часу. Тебя обесчестили, оставили без женщины. Что тебе
терять? Я искренне хочу, чтобы ты согласился, твоего блага ради, конечно
же, хотя предпочел бы, чтобы меня сопровождал кто-нибудь более
покладистый, пусть даже не с такими глазами охотника.
- Кто они, Маррапер?
- Я скажу тебе, как только ты согласишься быть с нами. Если меня
предадут, то стражники нам, мне в особенности, перепилят горло в дюжине
мест, это по крайней мере.
- И что мы будем делать, куда направимся?
Маррапер медленно встал и потянулся. Он почесал длинным пальцем в
волосах и одновременно с этим придавал своему лицу заговорческое
выражение, на которое только был способен, приподняв одну пухлую щеку и
опустив другую так, что рот между ними выглядел завязанным веревками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
одном из узеньких боковых коридорчиков кто-то играл на струнном
инструменте. Он услышал фрагмент песни, напеваемой тенором.
...в жизни твоей
...так долго
...Глория.
Это была старая забытая песня, он оборвал ее, плотно закрыв дверь.
Его снова поджидал Маррапер. Грязное лицо его было спокойно и спрятано в
ладонях, на пальцах поблескивали перстни.
Неожиданно Комплейн почувствовал напряжение. Ему казалось, что он
знает, о чем будет говорить священник. Было это так, словно некогда он уже
переживал эту сцену. Он невольно попытался справиться с этими эмоциями, но
чувства обволакивали его, как паутина.
- Пространства, сынок.
Священник лениво выполнил жест гнева.
- Ты производишь впечатление озабоченного.
- Поскольку я озабочен, отец, убийство могло бы мне помочь.
Несмотря на неожиданные эти слова, смущение, что все это уже было,
продолжало усиливаться.
- Есть дела более важные, чем убийство. Дела, которые тебе даже и не
снились.
- Не надо говорить мне те же бредни, отец. Чуть погодя ты изречешь,
что жизнь - это загадка, и начнешь болтать так же, как моя мать. Я знаю,
что мне надо убить кого-нибудь.
- Ты это сделаешь, - успокоил его священник. - Это хорошо, что ты так
себя ощущаешь. Никогда не поддавайся смирению, сын мой, это способно
уничтожить любого. Все мы заклеймены. Нас осудили за какие-то грехи наши
предки. Все мы, слепцы, мечемся куда попало.
Комплейн, утомленный, обрушился на свое ложе. Ощущение, что это
представление с ним уже случалось, бесследно исчезло. В то мгновение он
желал только сна. Утром его изгонят из этой комнаты и выпорют, а сегодня
ему хотелось лишь спать. Монах перестал говорить, и Комплейн, подняв
голову, увидел, что священник внимательно к нему приглядывается,
оперевшись на его постель, насторожась.
Комплейн не успел отвернуться, глаза их встретились. Самым жестким
законом, которому подчинялось племя, запрещалось мужчинам глядеть в глаза
друг другу. Люди искренне вежливые наделяли один другого лишь косыми
взглядами. Комплейн прикусил губу, а лицо его приняло выражение крайнего
отвращения.
- Что тебе, черт побери, от меня надо, Маррапер? - выкрикнул он.
В нем кипело странное желание сказать, что совсем недавно он узнал о
незаконном его происхождении.
- Ведь ты еще не получил своих плетей шесть раз, парнишка, верно?
- Ты - монах, тебя это не касается.
- Пастырь духовный не может быть эгоистом. Я вопрошаю тебя ради твоей
пользы, а кроме того, твой ответ имеет для меня огромное значение.
- Нет, не получил. Как тебе известно, все они ни на что не годны.
Даже палач.
Глаза священника вновь искали его глаза.
Комплейн отвернулся и, хотя поза его была крайне неудобной, принялся
разглядывать стену, но следующий вопрос священника заставил его переменить
позу.
- У тебя никогда не было желания поддаться безумию, Рой?
Перед глазами Комплейна вопреки его желанию появилось изображение:
вот он бежит по Кабинам с раскаленным парализатором в руке, и все со
страхом и почтением расступаются перед ним, оставляя его хозяином
положения. Многие из самых уважаемых мужчин, в том числе и его брат Грегг,
впали в свое время в безумие, пробираясь сквозь толпу и скрываясь, что
некоторым удавалось в менее населенных районах, живя там в одиночестве,
или присоединяясь к другим группировкам в страхе перед возвращением и
ожидающей их карой. Он знал, что заслуживает уважения, но идея не должна
исходить от духовника.
Что-нибудь похожее мог бы порекомендовать врач смертельному больному,
но священник, долженствующий хранить племя изнутри, гася стрессовые
ситуации, чтобы те не превращались в нервные расстройства.
Впервые он понял, что Маррапер тоже подошел к какому-то переломному
пункту в своей жизни, он тоже стремился к чему-то и пытался понять, какая
связь есть между этим состоянием духовника и болезнью Бергасса.
- Посмотри на меня, Рой. Отвечай.
- Почему ты так со мной разговариваешь?
Он сел, обеспокоенный тоном священника.
- Я должен знать, что на самом деле с тобой происходит.
- Ты же знаешь, что говорят Литании: "Мы - скотов дети, и дни наши
протекают в непрерывном страхе".
- Ты в это веришь? - спросил монах.
- Конечно. Так начертано в Науке.
- Мне нужна твоя помощь, Рой. Ты пошел бы со мной, даже если бы я
отправился за пределы Кабин в Джунгли?
Все это было сказано тихо и быстро, так же тихо и быстро, как стучало
сердце Комплейна, полное сомнений. Он даже не попытался прийти к
какому-нибудь выводу, он даже не пробовал принять осмысленное решение,
следовало слушаться инстинктов, разум знал слишком многое.
- Это потребовало бы мужества, - наконец произнес он.
Священник хлопнул по пышным ляжкам, нервно зевнул, издав при этом
звук, напоминающий писк.
- Нет, Рой, ты лжешь точно так же, как поколение лжецов, которое уже
появилось на свет. Если мы уйдем отсюда, это будет означать бегство,
избавление от ответственности, которую накладывает на взрослого человека
современное общество. Мы уйдем украдкой, и это будет, мальчик мой,
вековечным стремлением вернуться к природе, невольным желанием разделить
образ жизни предков. Так что в конечном счете все это окажется попросту
трусостью. И все же ты пойдешь со мной?
Какое-то скрытое значение этих слов укрепило Комплейна в принятом им
решении. Он пойдет! Он сбежит от неизбежной этой преграды, которую ему
никак не удается преодолеть. Он поднялся с кровати, стараясь скрыть это
свое решение от внимательного взгляда Маррапера, пока он не скажет
что-либо, касающееся путешествия.
- И что мы с тобой, монах, станем делать вдвоем в этих зарослях?
Священник погрузил в ноздрю большой палец, потом внимательно поглядел
на свою руку.
- Мы будем не одни. С нами пойдет еще несколько избранных людей. Они
уже готовы к этому часу. Тебя обесчестили, оставили без женщины. Что тебе
терять? Я искренне хочу, чтобы ты согласился, твоего блага ради, конечно
же, хотя предпочел бы, чтобы меня сопровождал кто-нибудь более
покладистый, пусть даже не с такими глазами охотника.
- Кто они, Маррапер?
- Я скажу тебе, как только ты согласишься быть с нами. Если меня
предадут, то стражники нам, мне в особенности, перепилят горло в дюжине
мест, это по крайней мере.
- И что мы будем делать, куда направимся?
Маррапер медленно встал и потянулся. Он почесал длинным пальцем в
волосах и одновременно с этим придавал своему лицу заговорческое
выражение, на которое только был способен, приподняв одну пухлую щеку и
опустив другую так, что рот между ними выглядел завязанным веревками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68