.. В колонию так в колонию. Обязательно поезжай. Письмо это — находка. Потом, если хочешь...— Он встал „и задернул шторы. Шелковые занавеси задерживали свет, в кабинете стемнело.— Люблю сумерки! Мысли лучше сосредоточиваются, легче думается.— Подполковник снова сел в свое любимое кресло.— Да, если хочешь, оставайся, а все прочее сделают местные товарищи... Пусть и они потрудятся!
— Этот вопрос, вы же знаете, товарищ подполковник, был решен с генералом.— Хаиткулы не узнал своего голоса.— А благодарность я считаю и несвоевременной—дело-то еще не завершено, и незаслуженной — работал я не один...
Ходжа Назаров прервал его:
— Опять за свое! Я же сказал — если хочешь, оставайся... Если не хочешь, счастливого пути! Помни только, как все начиналось. Получить разрешение начать расследование заново Ходже Назарову было нелегко. И я не буду против, чтобы ты поставил точку в атом деле. Там, где речь идет о чести нашего отдела, я всегда яа вашей стороне, старший инспектор. Это мой долг... в обязательном порядке.
Хаиткулы чуть не задал начальнику вопрос, который мог бы дорого ему обойтись: «Как же, товарищ подполковник, понимать ваш приказ по телефону: сдать дела и приехать?» — вслух же спросил:
— Товарищ подполковник, разрешите идти?
— Идите! Желаю успеха!
Хаиткулы вернулся в свою комнату, где его ждал Анна-мамед; войдя, плотно прикрыл дверь.
— Наверное, предложил остаться? — Аннамамед смотрел на Хаиткулы на этот раз. очень серьезно.
— Или ты волшебник, или же подслушивал наш разговор. Одно из двух.— Хаиткулы сел на письменный стол Аннамамеда, с грустной усмешкой посмотрел на друга, потом сказал: — Давай-ка теперь найди мне Тарры-хова.
— Все было подготовлено, товарищ старший инспектор, уже тогда, когда вы взлетали в Керки! Валла, за кого ты нас принимаешь? — Аннамамед вырвал из блокнота листочек, бросил его Хаиткулы на колени.— Он в колонии. Если подождешь меня до конца работы, можем съездить вдвоем.
В начале седьмого министерская «Волга» выехала на шоссе. Через некоторое время Хаиткулы с другом были уже в исправительно-трудовой колонии. Начальник колонии отдал распоряжение, и Лопбыкулы Таррыхова привели к нему в кабинет.
Таррыхов узнал .их сразу. Хаиткулы это понял, увидев, как он вздрогнул, войдя в кабинет. «А ведь опять ни слова не скажет. Мол, давно было и все было сказано тогда», — подумал Аннамамед.
«Пора рассказывать все, как оно было. Ты прежний, зато мы другие, ключ у нас в руках».— Хаиткулы был уверен в успехе.
— Видите, мы опять встретились... Кровавый след, который тянется из аула Сурхи, привел нас сюда.— Хаиткулы стал не спеша пересказывать факты, выявленные за последние три месяца. Назвал имя убийцы.
Таррыхов склонился набок — вот-вот свалится со стула; руки, как плети, повисли до пола. Хаиткулы, не обращая внимания на этот спектакль — знал, что осужденный его прекрасно слышит,— не давая и себе передышки, прочитал вслух письмо, переданное ему Аннамамедом:
— «Лопбыкулы-хан, как здоровье? Как успехи? Здесь все по-старому. Беда неожиданно свалилась на нашу голову, но благополучно, прошла стороной. Ты тоже будь осторожен на язык. Мы связаны одной веревкой. Знай, что одинаково виноваты и тот, кто сделал, и тот, кто видел, но не сообщил...»
Таррыхов, закрыв глаза, все еще притворялся, что ничего, не слышит, лишь изредка делал глубокие вдохи, как человек, больной астмой. Когда Хаиткулы кончил читать письмо, Таррыхов открыл глаза.
— Раз так, пишите! Правда, виноват, гражданин начальник... Виноват, что молчал. Убил он, кто писал. Он был завмагом, я у него продавцом. Это было вечером, как раз стемнело...
На следующий день, еще в первой его половине, Хаиткулы был уже на дороге, ведущей из Керки в Халач. Салает-дин на большой скорости, но осторожно вел свой газик.
Той закончился. Родители девушки не могли пожаловаться, что чего-то не хватало на этом празднике. Всем, а больше всего невестой, остались довольны и родители жениха, особенно отец. На всех лицах радость... Когда все разошлись, на одном дворе, огороженном низким дувалом, можно было услышать такие слова: «Как не быть довольными нашими сватами, не пожалели никакого добра, даже самого Пыхи-агу перещеголяли, который, помните, сколько скота поставил да гереш ...> На другом слышалось: «Сосед так хорошо
воспитал свою дочь. Очень хорошая девушка. В ее честь можно было бы организовать скачки на целую неделю — и то было бы мало...»
Несмотря на то что было очень жарко, Най-мираб не снимал с себя стеганого ватного халата. Когда жена поставила перед ним чайник горячего чая, в комнату вошел Пи-римкулы-ага. Он поздоровался, объяснил свой приход:
— Най-мираб, Хаиткулы Мовлямбердыев и Палта Ачилович уезжают сегодня ночью. Хотят попрощаться с тобой перед отъездом. Не хлопочи об угощении...
Но Най-мираб не стал слушать Пиримкулы-агу, встал, чтобы велеть жене собрать дастархан, и в дверях столкнулся с входившими гостями.
— Уехать, не попрощавшись с вами, считаем неудобным. Решили хотя бы на минутку зайти к вам.— Сказав это, Хаиткулы сел с краю расстеленной на полу кошмы.
Най-мираб неохотно остался на своем месте, начал разливать в пиалы .чай. Пиримкулы-ага сел слева от него, Салаетдин — справа. Хотя читать сейчас было абсолютно нечего, Палта Ачилович надел очки, нашел свободное место, сел, опершись о подушку.
С тем чтобы беседа не ушла в сторону и не затянулась, Хаиткулы начал говорить сам. Он взял полную пиалу, но не стал пить, а обратился к Най-мирабу:
— Уезжаем, потому что закончили следствие. Совсем, Мы ошиблись, решив, что убийца Худайберды Ялкабов, его отпустят домой. Убил другой.
— Ну-у? Не может быть! — В голосе Най-мираба слышалось крайнее изумление.— Кто же он?
— Кто?..— Последующие слова Хаиткулы выкрикнул так громко, что его должны были услышать не только в комнате: — Это ты убил, Най-мираб!
Как только Хаиткулы крикнул это, сидевшие справа и слева от Най-мираба Ниримкулы-ага и Салаетдин схватили егоза руки, завели их ему за спину, не дали встать. В тот же момент дверь распахнулась и вошли несколько человек. Это были те молодые парни, комсомольцы, которые помогали на тое, рыли ямы под очаги. Хаиткулы отдал им распоряжение:
— Начинайте копать. Они вышли, а Хаиткулы обратился к Палте Ачиловичу:
— Вот и финал. Теперь дело за вами, дорогой следователь.
Палта Ачилович вынул из кармана приготовленные заранее наручники, подошел к Найгмирабу, защелкнул их у него на запястьях. Потом убийцу вывели во двор. У ворот стоял милиционер, охраняя выход. Никто не мог войти во двор, никто не мог из него и выйти сейчас.
За воротами раздался шум мотора, милиционер открыл их, и крытая машина въехала во двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Этот вопрос, вы же знаете, товарищ подполковник, был решен с генералом.— Хаиткулы не узнал своего голоса.— А благодарность я считаю и несвоевременной—дело-то еще не завершено, и незаслуженной — работал я не один...
Ходжа Назаров прервал его:
— Опять за свое! Я же сказал — если хочешь, оставайся... Если не хочешь, счастливого пути! Помни только, как все начиналось. Получить разрешение начать расследование заново Ходже Назарову было нелегко. И я не буду против, чтобы ты поставил точку в атом деле. Там, где речь идет о чести нашего отдела, я всегда яа вашей стороне, старший инспектор. Это мой долг... в обязательном порядке.
Хаиткулы чуть не задал начальнику вопрос, который мог бы дорого ему обойтись: «Как же, товарищ подполковник, понимать ваш приказ по телефону: сдать дела и приехать?» — вслух же спросил:
— Товарищ подполковник, разрешите идти?
— Идите! Желаю успеха!
Хаиткулы вернулся в свою комнату, где его ждал Анна-мамед; войдя, плотно прикрыл дверь.
— Наверное, предложил остаться? — Аннамамед смотрел на Хаиткулы на этот раз. очень серьезно.
— Или ты волшебник, или же подслушивал наш разговор. Одно из двух.— Хаиткулы сел на письменный стол Аннамамеда, с грустной усмешкой посмотрел на друга, потом сказал: — Давай-ка теперь найди мне Тарры-хова.
— Все было подготовлено, товарищ старший инспектор, уже тогда, когда вы взлетали в Керки! Валла, за кого ты нас принимаешь? — Аннамамед вырвал из блокнота листочек, бросил его Хаиткулы на колени.— Он в колонии. Если подождешь меня до конца работы, можем съездить вдвоем.
В начале седьмого министерская «Волга» выехала на шоссе. Через некоторое время Хаиткулы с другом были уже в исправительно-трудовой колонии. Начальник колонии отдал распоряжение, и Лопбыкулы Таррыхова привели к нему в кабинет.
Таррыхов узнал .их сразу. Хаиткулы это понял, увидев, как он вздрогнул, войдя в кабинет. «А ведь опять ни слова не скажет. Мол, давно было и все было сказано тогда», — подумал Аннамамед.
«Пора рассказывать все, как оно было. Ты прежний, зато мы другие, ключ у нас в руках».— Хаиткулы был уверен в успехе.
— Видите, мы опять встретились... Кровавый след, который тянется из аула Сурхи, привел нас сюда.— Хаиткулы стал не спеша пересказывать факты, выявленные за последние три месяца. Назвал имя убийцы.
Таррыхов склонился набок — вот-вот свалится со стула; руки, как плети, повисли до пола. Хаиткулы, не обращая внимания на этот спектакль — знал, что осужденный его прекрасно слышит,— не давая и себе передышки, прочитал вслух письмо, переданное ему Аннамамедом:
— «Лопбыкулы-хан, как здоровье? Как успехи? Здесь все по-старому. Беда неожиданно свалилась на нашу голову, но благополучно, прошла стороной. Ты тоже будь осторожен на язык. Мы связаны одной веревкой. Знай, что одинаково виноваты и тот, кто сделал, и тот, кто видел, но не сообщил...»
Таррыхов, закрыв глаза, все еще притворялся, что ничего, не слышит, лишь изредка делал глубокие вдохи, как человек, больной астмой. Когда Хаиткулы кончил читать письмо, Таррыхов открыл глаза.
— Раз так, пишите! Правда, виноват, гражданин начальник... Виноват, что молчал. Убил он, кто писал. Он был завмагом, я у него продавцом. Это было вечером, как раз стемнело...
На следующий день, еще в первой его половине, Хаиткулы был уже на дороге, ведущей из Керки в Халач. Салает-дин на большой скорости, но осторожно вел свой газик.
Той закончился. Родители девушки не могли пожаловаться, что чего-то не хватало на этом празднике. Всем, а больше всего невестой, остались довольны и родители жениха, особенно отец. На всех лицах радость... Когда все разошлись, на одном дворе, огороженном низким дувалом, можно было услышать такие слова: «Как не быть довольными нашими сватами, не пожалели никакого добра, даже самого Пыхи-агу перещеголяли, который, помните, сколько скота поставил да гереш ...> На другом слышалось: «Сосед так хорошо
воспитал свою дочь. Очень хорошая девушка. В ее честь можно было бы организовать скачки на целую неделю — и то было бы мало...»
Несмотря на то что было очень жарко, Най-мираб не снимал с себя стеганого ватного халата. Когда жена поставила перед ним чайник горячего чая, в комнату вошел Пи-римкулы-ага. Он поздоровался, объяснил свой приход:
— Най-мираб, Хаиткулы Мовлямбердыев и Палта Ачилович уезжают сегодня ночью. Хотят попрощаться с тобой перед отъездом. Не хлопочи об угощении...
Но Най-мираб не стал слушать Пиримкулы-агу, встал, чтобы велеть жене собрать дастархан, и в дверях столкнулся с входившими гостями.
— Уехать, не попрощавшись с вами, считаем неудобным. Решили хотя бы на минутку зайти к вам.— Сказав это, Хаиткулы сел с краю расстеленной на полу кошмы.
Най-мираб неохотно остался на своем месте, начал разливать в пиалы .чай. Пиримкулы-ага сел слева от него, Салаетдин — справа. Хотя читать сейчас было абсолютно нечего, Палта Ачилович надел очки, нашел свободное место, сел, опершись о подушку.
С тем чтобы беседа не ушла в сторону и не затянулась, Хаиткулы начал говорить сам. Он взял полную пиалу, но не стал пить, а обратился к Най-мирабу:
— Уезжаем, потому что закончили следствие. Совсем, Мы ошиблись, решив, что убийца Худайберды Ялкабов, его отпустят домой. Убил другой.
— Ну-у? Не может быть! — В голосе Най-мираба слышалось крайнее изумление.— Кто же он?
— Кто?..— Последующие слова Хаиткулы выкрикнул так громко, что его должны были услышать не только в комнате: — Это ты убил, Най-мираб!
Как только Хаиткулы крикнул это, сидевшие справа и слева от Най-мираба Ниримкулы-ага и Салаетдин схватили егоза руки, завели их ему за спину, не дали встать. В тот же момент дверь распахнулась и вошли несколько человек. Это были те молодые парни, комсомольцы, которые помогали на тое, рыли ямы под очаги. Хаиткулы отдал им распоряжение:
— Начинайте копать. Они вышли, а Хаиткулы обратился к Палте Ачиловичу:
— Вот и финал. Теперь дело за вами, дорогой следователь.
Палта Ачилович вынул из кармана приготовленные заранее наручники, подошел к Найгмирабу, защелкнул их у него на запястьях. Потом убийцу вывели во двор. У ворот стоял милиционер, охраняя выход. Никто не мог войти во двор, никто не мог из него и выйти сейчас.
За воротами раздался шум мотора, милиционер открыл их, и крытая машина въехала во двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42