— Мальчики, вы что делаете?
— Я Иисус!— откликнулся снизу Вацек, приоткрыв один глаз.— Иди к нам!
Опершись ручонками о жесть карниза, Тереска наклонилась так низко, что темная прядка волос упала ей на глаза. Она хотела ее откинуть, но тут ладошка ее соскользнула с жести, девочка потеряла равновесие и полетела вниз. Она крикнула коротко, душераздирающе.
Первой во двор выбежала Петровская. Увидев лежавшую на земле девочку, она схватилась за голову.
— Матерь божья!— крикнула она трубным голосом.— Что тут случилось? Господи Иисусе!
Вацек, вскочив на ноги, орал как оглашенный. А маленький Осипович так оцепенел со страху, что совсем лишился дара речи.
— Тереска убилась, Тереска убилась!— отчаянно выл Вацек, топоча и затыкая уши пальцами.
Петровский, который тоже поспешил во двор, подошел к неподвижно лежавшей на песке девочке и хотел нагнуться к ней. Но Петровская оттолкнула его.
— Вон отсюда, мерзавец!— рявкнула она.— Ребенок — это святое!
Он пожал плечами и отошел в сторону. Тем временем почти все жильцы, всполошенные воплями Вацека, начали сбегаться вниз. Сперва появились супруги Осиповичи, потом Владек; спустя минуту во двор сошел и За-мойский в домашней куртке и шлепанцах. Из окон соседнего дома тоже стали выглядывать люди. Двое подростков — один с самокатом, другой с деревянным ружьем — прибежали с улицы на место происшествия, И пробились поближе.
— Глянь-ка!— толкнул мальчишка с самокатом своего товарища.— Убилась.
Тот, потрясенный, кивнул головой. Глаза десятилетнего парнишки лихорадочно горели. Высунув язык, чтобы лучше разглядеть, он левой рукой почесывал исцарапанную ногу.
— Ну-ка, чтобы духа вашего тут не было!— возмутилась Петровская.— Вас только не хватало!
Они отбежали чуть в сторону. Владек с Осиповичем, встав на колени, перевернули Тереску на спину. Бледная, как полотно, неподвижная, с закрытыми глазами, она и в самом деле казалась мертвой.
— Ну как?— на цыпочках подошел к ним За-мойский.
Осипович приложил ухо к сердцу Терески. Минуту слушал.
— Жива! Кажется, ничего страшного. Просто потеряла сознание.
— Надо за доктором послать,— посоветовал За-мойский.
Петровская втиснулась меж ними.
— Ну что? Жива? Жива?
И тут она заметила Ирену, которая стояла на балконе, обеими руками схватившись за перила. Огнем вспыхнуло набрякшее лицо Петровской.
— Жидовка!— крикнула она, подняв руку.— Это из-за нее несчастье!
Взгляды всех обратились в сторону балкона. Замой-ский побледнел и закусил губу. Тревожный шепот пробежал среди собравшихся. Только Петровский стоял в стороне, едва заметно усмехаясь.
— Пани Петровская...— шепнул Осипович.
— Жидовка!— с ненавистью завопила та.
Только теперь Ирена скрылась в комнате. Но ее исчезновение еще больше взбесило Петровскую. Растолкав стоявших поблизости, шелестя шелком тесного своего платья, она, как фурия, ворвалась на лестничную площадку. И в момент оказалась на втором этаже.
— Откройте!— принялась она дубасить в дверь кулаками.— Откройте немедленно!
Минуту Ирена стояла посреди комнаты, заткнув руками уши. Она дрожала, вся кровь, казалось, отхлынула от ее лица. Инстинктивно оглянулась, ища, куда бы, спрятаться. В дверь стучали все громче и настырнее.
— Откройте!— истерически хрипела Петровская. Дальше выносить этот крик Ирена была не в состоянии. Вся трясясь, с побелевшими губами, она выбежала в прихожую.
Петровская выглядела страшно: красная, растерзанная, с пеной на губах.
— Что вы, что вы?— пролепетала Ирена.
— А то!— завопила Петровская.
И, схватив Ирену за руку, потащила ее вниз по лестнице. Только на первом этаже Ирена попыталась было вырваться. Но Петровская с силой дернула ее и вытолкнула во двор, к толпе.
Ирена отсутствующим взглядом оглядела стоявших вокруг, Тереску держал на руках Осипович. Все были смущены, прятали от нее глаза. Последним она увидела Петровского. Держа руки в карманах брюк, он смотрел на нее, прищурив глаза, с наглой, издевательской усмешкой.
Петровская глубоко вздохнула.
— А ну!— махнула она рукой в сторону Ирены.— Двигай отсюда! Чтобы духа твоего здесь не было!
По другую сторону проволочной сетки столпились жильцы соседнего дома.
— Глянь!— толкнул товарища мальчишка с самокатом.— Еврейку поймали.
Тот кивнул головой. Он все почесывал свою ногу. Все остальные молчали. Даже Вацек перестал реветь.
— Пани Петровская, нельзя же так...— шепнула пани Осипович, держа за руку все еще оцепеневшего Стефанека.
Та обернулась к ней и подбоченилась.
— Чего это нельзя?— вызывающе ответила она.— Может, она откажется, что не жидовка, мол? Пусть-ка откажется! Ну-ка,— двинулась она на стоявшую неподвижно Ирену.— Посмей отказаться!
Ирене почудилось, что та хочет ее ударить.
— Не смейте трогать меня!— шепнула она. Петровская презрительно рассмеялась.
— Да кто станет тебя трогать?
Она огляделась вокруг и, чувствуя свое превосходство, повелительно крикнула:
— Ну, чтоб духа твоего здесь не было! В гетто возвращайся, там найди себе Сруля! Ну!
— Пани Петровская...— снова шепнула жена Осиповича.
Но та вскипела злобой.
— Ну! Ясно тебе? Вон отсюда!
В этот момент Тереска шевельнулась на руках тощего Осиповича. Открыла глаза.
— Где мамочка?— шепнула она.
— Приедет,— склонился он к ней,— сейчас мамочка приедет.
— А Влодек?
— Тоже приедет.
Среди людей, избегавших смотреть на нее, Ирена стояла все так же не двигаясь, сердце ее, как кусок живого мяса, пульсировало в горле. И вдруг она почувствовала, что на нее нахлынула слепая, бурная ненависть. Она выпрямилась.
— Хорошо, я уйду!— сказала она неестественно громко.
И, уверенная теперь в своем превосходстве, взглянула в глаза Петровской.
— Но твой щенок пусть поломает себе руки и ноги... Петровская побледнела, открыла рот, растерялась.
Только прижала к себе Вацека и заслонила руками его лицо.
Ирена взглянула на окружавшие ее, смущенные, теперь ставшие вдруг испуганными лица. И почувствовала в себе радость, обжигающую, злобную.
— А вы все, чтоб вы сдохли, как собаки!— выплеснула она из себя мстительно, не сознавая, какие слова произносит.— Чтобы вас огнем выжгли, как нас! Чтобы всех вас перестреляли, перебили...
Она вдруг повернулась и в мертвой тишине, наступившей вокруг, медленно пошла к выходу. Отворила калитку, перешла наискосок улицу и направилась дальше по тротуару ровным, спокойным шагом. И только свернув в боковую улочку, когда никто из дома уже не мог ее видеть, пошла быстрее. Потом побежала.
Вскоре она была уже на трамвайной остановке, там вскочила в отъезжавший вагон. Он был почти пуст. Мало кто в столь поздний час, да еще в Страстную пятницу, ехал в город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93