Представляете что я там пережила? Я хотела тут же уйти в глубь л са, но отец не мог двигаться. Побледнел
ужасно, затрясся весь... Я думала, это конец. Ну, укрылись мы в придорожных кустах, были там у обочины густые кусты, ольшаник, кажется. Легли на землю, отец дышал тяжело и все дрожал, будто холодно ему. Минуты казались часами, пока те люди не приблизились к нам. Я прижалась лицом к земле, роса на траве была, если б дольше так пролежала, заснула бы, наверное, так устала. И вдруг слышу голос отца, измененный до неузнаваемости, дрожащий: «Ирена, это евреи!» Подняла я голову, вижу, толпа совсем уж близко. В самом деле, одни евреи... женщины, старики, дети, беднота еврейская. Потом уж я узнала, что это были евреи из Обарова, те, которых ночью не успели на месте расстрелять. Гнали их на какой-то сборный пункт, где собирали евреев из других городков и деревень, из всех здешних мест. Вы и представить себе не можете, что это было за зрелище, такого вовек не забудешь! Людское стадо, сбитое в кучу, некоторые босиком, с котомками, запыленные все, грязные, с бледными, измученными лицами. У многих лица окровавленные, женщины малых детей на руках несут... Одна девчоночка, маленькая такая, чернявая, худенькая, в розовом ситцевом платьице в горошек, несла двух младенцев, одного на руках, другого на спине...
Сперва я даже не заметила, что их охраняет кто-то. Только потом уж увидела того немца. Он шел сбоку, по траве, наверно, чтоб сапог своих сверкающих не запылить... вид очень невинный, молоденький такой парнишка, лет семнадцати или восемнадцати. Прошел почти рядом со мной, в каких-нибудь двух шагах... я даже слышала, как сапоги его скрипят.
Вдруг чувствую — отец с земли поднимается. Хорошо помню, что хотела в ту минуту крикнуть, остановить его... но нет, что тогда со мною происходило — не расскажешь. Я знала, что должна что-то сделать, не позволить ему уйти, последовать за ним, но ничего не сделала... лежала без движения и только смотрела. Увидела, как отец, согнувшись, сгорбившись, встал на обочине дороги, и тогда несколько человек из тех, что поближе шли, остановились. Я видела их глаза, почти мертвые, глаза слепцов. Они остановились и смотрели этими своими невидящими глазами на отца... И тогда тот паренек обернулся, решив, наверно, что отец отделился от толпы, ^крикнул, подбежал к нему, ударил раз, другой бичом по голове и лицу и толкнул так сильно, что отец упал. И еще пнул его ногой пару раз. Какая-то старая еврейка хотела помочь отцу встать, но тоже получила удар бичом, и отец наконец сам поднялся. Стал сперва на четвереньки, потом выпрямился... помню, я закрыла глаза, а когда укрыла их, уже не могла отыскать отца в толпе... все были похожи друг на друга...
Долгое время царила тишина.
— А может, они все же не погибли?— промолвил Ян. Их могли отправить в лагерь...
— Где там!— зашевелился у стены Юлек.— Ты что, не знаешь, как это все происходило? Устраивали в одном месте, где-нибудь у шоссе, так называемый сборный пункт и туда сгоняли евреев со всей округи. Сперва производили селекцию. Молодых, здоровых и сильных забирали на работы, остальных приканчивали на месте. Всех подряд, как шли они.», детей, женщин, стариков...
— Да!— подтвердила Ирена.— Им велели копать рвы, а потом устанавливали пулеметы.
Юлек придвинулся поближе. В полумраке, в своих высоких сапогах и военного покроя бриджах, он казался еще выше.
— Знаете, кто меня недавно спрашивал о вас? Он думал, я вас знаю.
Она вопросительно посмотрела на него.
— Стефан Вейнерт.
Вейнерты были близкими родственниками пани Лильен, а Стефан Вейнерт — сверстником Ирены.
— Что вы говорите?— обрадовалась она.— А я не знала, что Стефан жив.
— Жив.
— Где вы его видели? Его родителей убили.
— Знаю. Стефан тоже сидел. Но это совсем другое дело... В общем-то, парню повезло! Ему удалось бежать.
— И где же он? Юлек улыбнулся.
— За Бугом! В лесу! Ирена задумалась.
— Передайте ему привет от меня. Вы его увидите?
— Кто ж его знает?— Он откинул волосы со лба.— Может быть...
Тут во дворе раздались короткие выстрелы — один, другой, третий... Ирена инстинктивно вскочила. Выстрелы еще не стихли, когда к их резким звукам примешалась трескотня ручного автомата. Теперь и Анна встала с кушетки.
— Ого!— буркнул Юлек.
Ирена побледнела.
— Лучше погасите свет!— шепнула она. Ян быстро повернул выключатель, и комната погрузилась в темноту.
Выстрелы явно приближались, раскатистым эхом отдаваясь в узких, затихших улочках.
— Во дает!— констатировал Юлек так громко, что Ян даже зашипел на него. Юлек подошел к окну и стал подымать штору.
— Ты что, спятил?— запротестовал Ян.
Ночное небо, однако, уже открылось их глазам, Юлек толкнул прикрытые двери балкона и встал на пороге. Анна и Ян машинально подошли поближе. Только Ирена осталась в глубине комнаты. Холодный, пахнущий землей воздух хлынул вовнутрь. Небо было звездное.
— Ничего не видно,— шепнул Юлек.
Выстрелы прекратились. Наступила тишина. Вдруг Юлек резко махнул рукой стоявшим позади брату и невестке. Они приблизились к нему.
Несмотря на мрак, видна была тень быстробегущего по тротуару человека. Тотчас, на этот раз совсем недалеко, застрочил автомат.
Анна невольно схватила мужа за руку. Он стиснул ее ладонь и придержал в своей.
Бежавший мужчина остановился, нагнулся и упал на колени у ближайшего деревца. Это была молодая, очень тоненькая еще акация. Из своего укрытия он несколько раз выстрелил во тьму пустой улочки. Длилось это не более секунды. Потом он вскочил и, пригнувшись, побежал дальше. Вдогонку раздались выстрелы.
Теперь и Юлек отошел от двери. Явственно слышен был приближающийся топот тяжелых, кованых сапог. Чуть погодя из темноты донеслись громкие, гортанные выкрики немцев. Несколько их бежало по середине улице, двое — по тротуару.
Малецкий дернул брата за руку. Вдруг один из бегущих солдат остановился у сетчатой ограды их участка и коротко крикнул что-то товарищам. Отчетливо видны были очертания его высокой, немного наклоненной фигуры, низко надвинутая каска и автомат на изготовку. Двое других встали с ним рядом. Первый стал что-то говорить им, показывая рукой в направлении дома Малецких.
«Конец!»— подумал Ян. Поскольку сразу же за их крайним в поселке домом начиналось поле, солдаты предположили, вероятно, что беглец, пользуясь темнотой, укрылся в одном из ближайших домов или садов. Если, в случае обыска, в их квартире обнаружат двух не прописанных там людей, молодого мужчину с оружием и молодую женщину семитской наружности, этого будет достаточно, чтобы всех, кто там находился, поставили к стенке.
Ирена, которая из глубины комнаты не могла ничего видеть, ощутила напряженность ситуации.
— Что там происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
ужасно, затрясся весь... Я думала, это конец. Ну, укрылись мы в придорожных кустах, были там у обочины густые кусты, ольшаник, кажется. Легли на землю, отец дышал тяжело и все дрожал, будто холодно ему. Минуты казались часами, пока те люди не приблизились к нам. Я прижалась лицом к земле, роса на траве была, если б дольше так пролежала, заснула бы, наверное, так устала. И вдруг слышу голос отца, измененный до неузнаваемости, дрожащий: «Ирена, это евреи!» Подняла я голову, вижу, толпа совсем уж близко. В самом деле, одни евреи... женщины, старики, дети, беднота еврейская. Потом уж я узнала, что это были евреи из Обарова, те, которых ночью не успели на месте расстрелять. Гнали их на какой-то сборный пункт, где собирали евреев из других городков и деревень, из всех здешних мест. Вы и представить себе не можете, что это было за зрелище, такого вовек не забудешь! Людское стадо, сбитое в кучу, некоторые босиком, с котомками, запыленные все, грязные, с бледными, измученными лицами. У многих лица окровавленные, женщины малых детей на руках несут... Одна девчоночка, маленькая такая, чернявая, худенькая, в розовом ситцевом платьице в горошек, несла двух младенцев, одного на руках, другого на спине...
Сперва я даже не заметила, что их охраняет кто-то. Только потом уж увидела того немца. Он шел сбоку, по траве, наверно, чтоб сапог своих сверкающих не запылить... вид очень невинный, молоденький такой парнишка, лет семнадцати или восемнадцати. Прошел почти рядом со мной, в каких-нибудь двух шагах... я даже слышала, как сапоги его скрипят.
Вдруг чувствую — отец с земли поднимается. Хорошо помню, что хотела в ту минуту крикнуть, остановить его... но нет, что тогда со мною происходило — не расскажешь. Я знала, что должна что-то сделать, не позволить ему уйти, последовать за ним, но ничего не сделала... лежала без движения и только смотрела. Увидела, как отец, согнувшись, сгорбившись, встал на обочине дороги, и тогда несколько человек из тех, что поближе шли, остановились. Я видела их глаза, почти мертвые, глаза слепцов. Они остановились и смотрели этими своими невидящими глазами на отца... И тогда тот паренек обернулся, решив, наверно, что отец отделился от толпы, ^крикнул, подбежал к нему, ударил раз, другой бичом по голове и лицу и толкнул так сильно, что отец упал. И еще пнул его ногой пару раз. Какая-то старая еврейка хотела помочь отцу встать, но тоже получила удар бичом, и отец наконец сам поднялся. Стал сперва на четвереньки, потом выпрямился... помню, я закрыла глаза, а когда укрыла их, уже не могла отыскать отца в толпе... все были похожи друг на друга...
Долгое время царила тишина.
— А может, они все же не погибли?— промолвил Ян. Их могли отправить в лагерь...
— Где там!— зашевелился у стены Юлек.— Ты что, не знаешь, как это все происходило? Устраивали в одном месте, где-нибудь у шоссе, так называемый сборный пункт и туда сгоняли евреев со всей округи. Сперва производили селекцию. Молодых, здоровых и сильных забирали на работы, остальных приканчивали на месте. Всех подряд, как шли они.», детей, женщин, стариков...
— Да!— подтвердила Ирена.— Им велели копать рвы, а потом устанавливали пулеметы.
Юлек придвинулся поближе. В полумраке, в своих высоких сапогах и военного покроя бриджах, он казался еще выше.
— Знаете, кто меня недавно спрашивал о вас? Он думал, я вас знаю.
Она вопросительно посмотрела на него.
— Стефан Вейнерт.
Вейнерты были близкими родственниками пани Лильен, а Стефан Вейнерт — сверстником Ирены.
— Что вы говорите?— обрадовалась она.— А я не знала, что Стефан жив.
— Жив.
— Где вы его видели? Его родителей убили.
— Знаю. Стефан тоже сидел. Но это совсем другое дело... В общем-то, парню повезло! Ему удалось бежать.
— И где же он? Юлек улыбнулся.
— За Бугом! В лесу! Ирена задумалась.
— Передайте ему привет от меня. Вы его увидите?
— Кто ж его знает?— Он откинул волосы со лба.— Может быть...
Тут во дворе раздались короткие выстрелы — один, другой, третий... Ирена инстинктивно вскочила. Выстрелы еще не стихли, когда к их резким звукам примешалась трескотня ручного автомата. Теперь и Анна встала с кушетки.
— Ого!— буркнул Юлек.
Ирена побледнела.
— Лучше погасите свет!— шепнула она. Ян быстро повернул выключатель, и комната погрузилась в темноту.
Выстрелы явно приближались, раскатистым эхом отдаваясь в узких, затихших улочках.
— Во дает!— констатировал Юлек так громко, что Ян даже зашипел на него. Юлек подошел к окну и стал подымать штору.
— Ты что, спятил?— запротестовал Ян.
Ночное небо, однако, уже открылось их глазам, Юлек толкнул прикрытые двери балкона и встал на пороге. Анна и Ян машинально подошли поближе. Только Ирена осталась в глубине комнаты. Холодный, пахнущий землей воздух хлынул вовнутрь. Небо было звездное.
— Ничего не видно,— шепнул Юлек.
Выстрелы прекратились. Наступила тишина. Вдруг Юлек резко махнул рукой стоявшим позади брату и невестке. Они приблизились к нему.
Несмотря на мрак, видна была тень быстробегущего по тротуару человека. Тотчас, на этот раз совсем недалеко, застрочил автомат.
Анна невольно схватила мужа за руку. Он стиснул ее ладонь и придержал в своей.
Бежавший мужчина остановился, нагнулся и упал на колени у ближайшего деревца. Это была молодая, очень тоненькая еще акация. Из своего укрытия он несколько раз выстрелил во тьму пустой улочки. Длилось это не более секунды. Потом он вскочил и, пригнувшись, побежал дальше. Вдогонку раздались выстрелы.
Теперь и Юлек отошел от двери. Явственно слышен был приближающийся топот тяжелых, кованых сапог. Чуть погодя из темноты донеслись громкие, гортанные выкрики немцев. Несколько их бежало по середине улице, двое — по тротуару.
Малецкий дернул брата за руку. Вдруг один из бегущих солдат остановился у сетчатой ограды их участка и коротко крикнул что-то товарищам. Отчетливо видны были очертания его высокой, немного наклоненной фигуры, низко надвинутая каска и автомат на изготовку. Двое других встали с ним рядом. Первый стал что-то говорить им, показывая рукой в направлении дома Малецких.
«Конец!»— подумал Ян. Поскольку сразу же за их крайним в поселке домом начиналось поле, солдаты предположили, вероятно, что беглец, пользуясь темнотой, укрылся в одном из ближайших домов или садов. Если, в случае обыска, в их квартире обнаружат двух не прописанных там людей, молодого мужчину с оружием и молодую женщину семитской наружности, этого будет достаточно, чтобы всех, кто там находился, поставили к стенке.
Ирена, которая из глубины комнаты не могла ничего видеть, ощутила напряженность ситуации.
— Что там происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93