Ирена насмешливо взглянула на него.
— Во что верить?
— В жизнь,— не отступал Малецкий. Ирена презрительно усмехнулась:
— Ах, разве что так!
Малецкий уже не мог удержаться. Он остановился и патетически воскликнул,- словно открыл нечто невероятное:
— Однако же ты говоришь, что хочешь жить! Что же это, как не вера в жизнь?
Ирена пожала плечами и приподняла зонтик.
— Вера в жизнь?— повторила она.— Вовсе нет! Просто чем больше видишь смертей вокруг, тем сильнее самому хочется жить, только и всего...
Они замолкли.
— Вот наш дом!— Малецкая показала дом, окруженный молодыми елочками.
Перед домом играли два мальчугана и смуглая, черноволосая девчушка, очень похожая на Влодека Карского. Это была Тереска Карская.
Она стояла в стороне и, заложив ручки за спину, смотрела, как мальчишки, вывалявшись в песке и глияе, сооружают длинную стену из камешков, веток и осколков стекла.
— Что это вы делаете?— задержалась возле них Малецкая.
Один из мальчишек поднял к ней толстощекую чумазую мордашку.
— Это гетто!— с гордостью показал он на стену. В подъезде худенькая и, как дети, смуглая Карская
разговаривала с очень толстой, даже тучной женщиной. Женщина эта, когда они проходили мимо, внимательно и неприязненно, сощурив глаза, оглядела Ирену.
Ирена, по-видимому, заметила это и тут же, на лестнице, спросила:
— Что это за женщина там, внизу, толстая? Она здесь живет?
— Да,— ответил Малецкий.— На первом этаже.
— Кто она, не знаешь? Малецкий пожал плечами.
— Понятия не имею! Фамилия Петровская. Замужем, муж моложе ее, занимается она спекуляцией. Вот все, что я знаю...
Ирена задумалась. Спустя минуту, уже у дверей квартиры Малецких, она снова вернулась к тому же:
— Эта женщина посмотрела на меня не слишком любезно.
Малецкий думал о том же и потому поспешил возразить.
— Да тебе просто показалось!
— Ты так думаешь?— Она мельком взглянула на него.— Что ж, дай-то бог! Мне бы не хотелось, чтобы у вас из-за меня были неприятности.
Малецкий нахмурился.
— Ты слишком впечатлительна!— сказал он гораздо жестче, чем намеревался.
И снова его охватили сомнения, верно ли он поступил, приведя Ирену к себе домой. Внешность у нее типично еврейская, это бесспорно. Однако сам он так давно знал Ирену, что не представлял себе, какое впечатление она производит на тех, кто видит ее впервые.
Поместив Ирену в так называемую «мастерскую» Яна, Малецкая тут же вышла на кухню приготовить ужин. Ирена положила на стол свой зонтик и стала мед-
ленно снимать шляпу. Вдруг, с еще поднятыми над головой руками, она обернулась к стоявшему поодаль Яну.
— Чего ты так меня разглядываешь? Он помолчал. Потом ответил:
— Ты в общем-то совсем не изменилась...
Ирена положила шляпу рядом с зонтиком и присела на край стола.
— Зато ты очень изменился!
— Да?
— Увы! Постарел, подурнел... Нет, в самом деле,— повторила она, заметив, что он смутился.— Теперь я, кажется, не могла бы в тебя влюбиться.
Малецкий счел за благо обратить разговор в шутку.
— Думаю, этого никогда и не было?
— Ну разумеется!— засмеялась Ирена.— Неужто ты предполагал, что такое могло быть?
От ответа Малецкого избавил звонок у входной двери. Это пришел Влодек Карский.
Спортивная голубая рубашка оттеняла смуглость его лица, темные волосы.
— Простите.— Он поклонился.— Пан Малецкий дома? Пан Юлек...
— Мой брат?— удивился Малецкий.
Вот уже несколько недель он ничего не знал о Юлеке. Тот еще в феврале уехал в провинцию, неведомо куда и зачем, как обычно по каким-то таинственным делам.
Из кухни выглянула Анна. Увидев юного Карского, она улыбнулась.
— А, это ты, Влодек!
Тот покраснел и, щелкнув каблуками, поклонился.
— Як Юлеку... Можно?
— Он купается,— сказала Малецкая.— Приди чуть попозже.
Юноша кивнул.
— Хорошо, но прошу вас, скажите Юлеку, что я заходил.
Он снова поклонился и, стуча подкованными башмаками, побежал наверх.
Малецкий пошел за женой в кухню — небольшую, но светлую.
— А ты мне даже не сказала, что Юлек явился. Давно?
— После полудня,— ответила она.— Впрочем, он все это время спал.
На полу возле буфета стояли высокие сапоги Юлека, старательно после дороги начищенные, безукоризненно блестевшие.
Ян присел на ближайший стул. На его спинке висели бриджи Юлека. Рядом с сапогами лежали на полу шерстяные носки.
Анна у стола нарезала хлеб.
— Он говорил что-нибудь?— спросил чуть погодя Ян.
— Юлек?— Она улыбнулась.— Ты что, не знаешь его? Вернулся, по-моему, страшно измотанный. Сказал, что все в порядке, и отправился спать. А сейчас купается.
Действительно, через стену, отделявшую кухню от ванной, слышен был шум и плеск воды.
В это время снизу донесся зычный голос Петровской.
— Вацек! Вацек! Вацеком звали ее сына.
Малецкий сидел, нагнувшись, уперев локти в колени и спрятав лицо в ладонях. Наконец он поднял голову.
— Послушай, как тебе кажется, Ирена очень похожа на еврейку?
Анна заколебалась.
— Да нет, не очень...
— Но все же достаточно, а?
— Пожалуй, да. Она очень красивая. Малецкий нахмурился.
— Тем хуже! Больше обращает на себя внимание. Сам не знаю, хорошо ли я сделал, что привел ее сюда.
Анна выпрямилась, прекратила резать хлеб.
— Думаю, что да,— ответила она, помолчав. Однако ему требовалось подтверждение более решительное.
— Ты искренне это говоришь? В самом деле? Анна повернулась к нему.
— Ты что, так мало меня знаешь? В голосе ее послышался упрек.
Он ничего не ответил. Из ванной доносилось веселое посвистывание Юлека. Чувство неприязни кольнуло Ма-лецкого. Но он вернулся к прерванной теме.
— Она очень изменилась.
— Ирена?
— Какая-то трудная стала... ты даже не представляешь, до чего трудная...
Анна задумалась.
— Какой же ей быть?
— Да,— согласился он,— это верно. Знаешь, она теперь считает себя еврейкой.
Он был разочарован тем, что Анна ничего не ответила. А ведь он умышленно начал этот разговор, чтобы разделить с Анной свои сомнения и тем самым найти оправдание себе. Достаточно нравственный, чтобы испытывать потребность в оправдании, Ян был все же не настолько нравственный, чтобы не заботиться о нем, не искать его. О поступках своих он судил по намерениям, но, часто замечая, что сами-то намерения противоречивы, никак не мог найти верного и надежного критерия их оценки. То была темная, густая чаща, в которой он терялся. Это он ощутил и сейчас.
Малецкий поднялся, и, прежде чем он успел подавить раздражение, у него само вырвалось:
— Зачем ты надела это платье?— Он неприязненно взглянул на жену.— Ведь ты ужасно в нем выглядишь!
Анна до начала разговора ожидала, что Ян это скажет. Еще по дороге к трамваю думала об этом. Она знала, что Ян не выносит злосчастного платья в горошек, да и сама его не любила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93