И опять напомнила она ему Фазилат в пору ее цветения. Та же яркая, броская красота. И, как всегда при встрече с Латофат, тревожно заныло сердце. А тут еще узнал, что будущая невестка ненаглядная надумала дальше учиться и сюда приехала не одна, а с научным руководителем из Ташкента, с тем самым — с жердью. Собирается ставить здесь какие-то опыты! Ставь, ставь... Если что, то и братцу твоему не видать Тахиры.
— Бедняжка... Тоже мне!—Атакузы нехорошо усмехнулся.— Я говорю серьезно. Пусть только отколет какое-нибудь коленце.— Атакузы решительно вышел из комнаты.
Полумесяц, только что сиявший в небе, спрятался в гуще деревьев, небо было полно белых крупных звезд, одна ярче другой. Атакузы прошел мимо густых гранатовых кустов в глубь сада. Там, в глинобитном дувале, темнела калитка в соседний двор с четырехкомнатным домом. Здесь поместил Атакузы своего дядю. А раньше здесь жил главный механик колхоза Наимджан со своей семьей. Атакузы переселил его в один из новых домов на окраине кишлака. Наимджан, парень простой, добродушный, как будто ничего не имел против, только жена у него горластая, уперлась, как коза: никуда отсюда не перееду. Потом вроде бы примирилась, но, когда переезжала, навешала, что называется, на раиса всех собак. Уж такой шум подняла! Было чему порадоваться недругам Атакузы. Есть такие — денег не пожалеют, только подай скандал. Скверно, что и Атакузы не удержался. Пригрозил: мол, если захочет, не только из дома — из кишлака выселит. А еще хуже не владеет он собой в гневе — перевел мужа ее на работу в степь Правда, для этого предлог нашелся — укрепить надо хлопководческую бригаду. Но ведь и Наимджан тоже не дурак, понял, конечно, что к чему.
И кто же мог знать, что дело дойдет до такого скандала? Запросто устроил бы дядю в другом месте. В другом? А кто бы там присматривал за ним? Кто ухаживал бы на старости лет?
Только что отремонтированный дом еще не совсем просох, в нос ударило острым запахом свежей краски. Атакузы нащупал в темноте выключатель, зажег свет. Направо из коридора шла дверь в небольшую комнату — спальню. Налево — в гостиную. Здесь сейчас горой лежали книги.
Атакузы опустился на корточки, не без волнения потрогал аккуратно перевязанные белыми тесемками пачки книг. Он любчл книги, особенно по истории государств. Ведь в свое время окончил исторический факультет, мог бы историком стать. Да вот завяз... Алия тоже знала цену книгам. Но собранные им и его женой книги — капля по сравнению с тем, что у старика. И десятой части не составляют от его библиотеки.
Да, если вдуматься, большой человек дядя! Целый кладезь знаний. И при всем при том есть в нем много такого, что Атакузы не может понять.
Домла пусть не каждый год, но, во всяком случае, через год-два обязательно навещал кишлак. И всякий раз его приезд становился для Атакузы испытанием. Казалось, не было такого дела, куда бы дядюшка не сунул нос!
Ведь это он, Атакузы, все оттягивал переезд стариков в кишлак — все колебался, хорошо знал характер дяди. А теперь, после смерти жены, пришлось перевезти, не оставишь же одного. Атакузы — единственная его опора. Покойная мать при жизни не раз говорила: «Он один только и остался из наших родных, твой дядя. И судьба обидела его. Ты уж сделай все, согрей его старость, сынок!»
Однако что это? Кажется, кто-то зовет?
— Отец! К телефону! Из обкома...
«Шагай, Атакузы, дела ждут!»— скомандовал себе.
2
Алия встретила его на айване.
— Халмурадов...— сообщила шепотом. «Должно быть, получил уже мое письмо».
Неделю назад Атакузы послал на имя Бекмурада Халмурадовича жалобу — доняли-таки его строительные организации. В прошлом году Халмурадов собственной рукой заложил угловой кирпич под фундамент первого дома будущего городка в степи. Должен бы помочь...
Атакузы, стараясь не показать волнения, сказал:
— Видит бог, не хотел я тревожить вас, Бекмурад Халмурадович. Но ведь вы стояли у истоков дела, своей рукой заложили первый
кирпич. И вот теперь... Все застопорилось, ни шагу вперед, только назад, назад...
— Ладно, ладно,— перебил Халмурадов.— Через пару дней соберем у вас в степи руководителей строительных организаций, проведем летучку,— пожалуйста, выкладывай все, что на душе.
— Спасибо, тысячу раз вам спасибо!
Атакузы собрался уже прощаться, но услышал легкое покашливание секретаря обкома.
— Есть еще один разговор. Вы слышите меня, Атакузы-ака?
— Слышу, слышу...
— Дело в том... Возможно, на днях к вам заглянет комиссия. Сердце Атакузы екнуло. Еле перевел дух.
— По какому вопросу?
— Не телефонный разговор. Потом. Но...— в трубке опять покашливание. Видно, Халмурадов что-то тянул, недосказывал.
Атакузы лихорадочно, мучительно перебирал: кто мог накляузничать? Может, снова всплыли мраморные плиты? Или... Недавно был с Шукуровым разговор насчет стройматериалов... Может, он и наговорил чего...
— Нет-нет,— перебил его Халмурадов. Оказывается, Атакузы высказал свою мысль вслух.— Шукуров, по-моему, уважает вас,— продолжал секретарь.— Словом, не слишком беспокойтесь. Комиссии могло и не быть. Жалоба попала в руки первого. Да, может, еще никто и не приедет. Не расстраивайтесь. Вы слышите меня, Атакузы-ака?
— Бекмурад Халмурадович! Товарищ секретарь обкома!— Атакузы обожгла обида.— Освободите меня от этой работы!
— Вот тебе на!..
— Я серьезно говорю. Видит аллах, все эти комиссии...
— Хватит! Не нойте!— В трубке резко щелкнуло; должно быть, секретарь обкома ударил рукою по столу.— Чтобы больше я не слышал такого! Вы не ребенок! Даже если комиссия — это еще не значит, что мы вам не верим! Сам разговор мой с вами доказывает обратное. Понятно? Так что работайте и не сбавляйте темпов. Всего хороше...
Частые гудки в трубке прервали последнее слово. Атакузы не успел даже сказать «до свидания».
Секретарь не сообщил ему ничего нового, не впервые Атакузы слышал такое. И все же до самого рассвета не сомкнул он глаз. В ушах звенело часто и тонко: пи-пи-пи!
Вот уже более двадцати лет Атакузы председатель. За эти годы он забыл, что такое покой. А уж настроил, наворочал сколько! Один поселок чего стоит — белый, благоустроенный, красивый современный городок. А было: грязный, запущенный кишлак Йиглаган-ата. Узкие кривые улочки, на площадях горы золы и мусора — все это вместе с развалинами крепостных стен, с руинами древнего кургана — всю эту рухлядь Атакузы снес с лица земли. Новые, светлые дома стоят теперь на прямых широких улицах. Густые тенистые аллеи и даже парки к услугам жителей нового кишлака. Зловонные хаузы засыпаны землей, вместо них вырыты и обсажены деревьями новые хаузы — чистые, прозрачные пруды. Атакузы не устает расширять колхоз. В позапрошлом году взял обязательство освоить три тысячи гектаров земель в степи, по соседству —там, куда пришла вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
— Бедняжка... Тоже мне!—Атакузы нехорошо усмехнулся.— Я говорю серьезно. Пусть только отколет какое-нибудь коленце.— Атакузы решительно вышел из комнаты.
Полумесяц, только что сиявший в небе, спрятался в гуще деревьев, небо было полно белых крупных звезд, одна ярче другой. Атакузы прошел мимо густых гранатовых кустов в глубь сада. Там, в глинобитном дувале, темнела калитка в соседний двор с четырехкомнатным домом. Здесь поместил Атакузы своего дядю. А раньше здесь жил главный механик колхоза Наимджан со своей семьей. Атакузы переселил его в один из новых домов на окраине кишлака. Наимджан, парень простой, добродушный, как будто ничего не имел против, только жена у него горластая, уперлась, как коза: никуда отсюда не перееду. Потом вроде бы примирилась, но, когда переезжала, навешала, что называется, на раиса всех собак. Уж такой шум подняла! Было чему порадоваться недругам Атакузы. Есть такие — денег не пожалеют, только подай скандал. Скверно, что и Атакузы не удержался. Пригрозил: мол, если захочет, не только из дома — из кишлака выселит. А еще хуже не владеет он собой в гневе — перевел мужа ее на работу в степь Правда, для этого предлог нашелся — укрепить надо хлопководческую бригаду. Но ведь и Наимджан тоже не дурак, понял, конечно, что к чему.
И кто же мог знать, что дело дойдет до такого скандала? Запросто устроил бы дядю в другом месте. В другом? А кто бы там присматривал за ним? Кто ухаживал бы на старости лет?
Только что отремонтированный дом еще не совсем просох, в нос ударило острым запахом свежей краски. Атакузы нащупал в темноте выключатель, зажег свет. Направо из коридора шла дверь в небольшую комнату — спальню. Налево — в гостиную. Здесь сейчас горой лежали книги.
Атакузы опустился на корточки, не без волнения потрогал аккуратно перевязанные белыми тесемками пачки книг. Он любчл книги, особенно по истории государств. Ведь в свое время окончил исторический факультет, мог бы историком стать. Да вот завяз... Алия тоже знала цену книгам. Но собранные им и его женой книги — капля по сравнению с тем, что у старика. И десятой части не составляют от его библиотеки.
Да, если вдуматься, большой человек дядя! Целый кладезь знаний. И при всем при том есть в нем много такого, что Атакузы не может понять.
Домла пусть не каждый год, но, во всяком случае, через год-два обязательно навещал кишлак. И всякий раз его приезд становился для Атакузы испытанием. Казалось, не было такого дела, куда бы дядюшка не сунул нос!
Ведь это он, Атакузы, все оттягивал переезд стариков в кишлак — все колебался, хорошо знал характер дяди. А теперь, после смерти жены, пришлось перевезти, не оставишь же одного. Атакузы — единственная его опора. Покойная мать при жизни не раз говорила: «Он один только и остался из наших родных, твой дядя. И судьба обидела его. Ты уж сделай все, согрей его старость, сынок!»
Однако что это? Кажется, кто-то зовет?
— Отец! К телефону! Из обкома...
«Шагай, Атакузы, дела ждут!»— скомандовал себе.
2
Алия встретила его на айване.
— Халмурадов...— сообщила шепотом. «Должно быть, получил уже мое письмо».
Неделю назад Атакузы послал на имя Бекмурада Халмурадовича жалобу — доняли-таки его строительные организации. В прошлом году Халмурадов собственной рукой заложил угловой кирпич под фундамент первого дома будущего городка в степи. Должен бы помочь...
Атакузы, стараясь не показать волнения, сказал:
— Видит бог, не хотел я тревожить вас, Бекмурад Халмурадович. Но ведь вы стояли у истоков дела, своей рукой заложили первый
кирпич. И вот теперь... Все застопорилось, ни шагу вперед, только назад, назад...
— Ладно, ладно,— перебил Халмурадов.— Через пару дней соберем у вас в степи руководителей строительных организаций, проведем летучку,— пожалуйста, выкладывай все, что на душе.
— Спасибо, тысячу раз вам спасибо!
Атакузы собрался уже прощаться, но услышал легкое покашливание секретаря обкома.
— Есть еще один разговор. Вы слышите меня, Атакузы-ака?
— Слышу, слышу...
— Дело в том... Возможно, на днях к вам заглянет комиссия. Сердце Атакузы екнуло. Еле перевел дух.
— По какому вопросу?
— Не телефонный разговор. Потом. Но...— в трубке опять покашливание. Видно, Халмурадов что-то тянул, недосказывал.
Атакузы лихорадочно, мучительно перебирал: кто мог накляузничать? Может, снова всплыли мраморные плиты? Или... Недавно был с Шукуровым разговор насчет стройматериалов... Может, он и наговорил чего...
— Нет-нет,— перебил его Халмурадов. Оказывается, Атакузы высказал свою мысль вслух.— Шукуров, по-моему, уважает вас,— продолжал секретарь.— Словом, не слишком беспокойтесь. Комиссии могло и не быть. Жалоба попала в руки первого. Да, может, еще никто и не приедет. Не расстраивайтесь. Вы слышите меня, Атакузы-ака?
— Бекмурад Халмурадович! Товарищ секретарь обкома!— Атакузы обожгла обида.— Освободите меня от этой работы!
— Вот тебе на!..
— Я серьезно говорю. Видит аллах, все эти комиссии...
— Хватит! Не нойте!— В трубке резко щелкнуло; должно быть, секретарь обкома ударил рукою по столу.— Чтобы больше я не слышал такого! Вы не ребенок! Даже если комиссия — это еще не значит, что мы вам не верим! Сам разговор мой с вами доказывает обратное. Понятно? Так что работайте и не сбавляйте темпов. Всего хороше...
Частые гудки в трубке прервали последнее слово. Атакузы не успел даже сказать «до свидания».
Секретарь не сообщил ему ничего нового, не впервые Атакузы слышал такое. И все же до самого рассвета не сомкнул он глаз. В ушах звенело часто и тонко: пи-пи-пи!
Вот уже более двадцати лет Атакузы председатель. За эти годы он забыл, что такое покой. А уж настроил, наворочал сколько! Один поселок чего стоит — белый, благоустроенный, красивый современный городок. А было: грязный, запущенный кишлак Йиглаган-ата. Узкие кривые улочки, на площадях горы золы и мусора — все это вместе с развалинами крепостных стен, с руинами древнего кургана — всю эту рухлядь Атакузы снес с лица земли. Новые, светлые дома стоят теперь на прямых широких улицах. Густые тенистые аллеи и даже парки к услугам жителей нового кишлака. Зловонные хаузы засыпаны землей, вместо них вырыты и обсажены деревьями новые хаузы — чистые, прозрачные пруды. Атакузы не устает расширять колхоз. В позапрошлом году взял обязательство освоить три тысячи гектаров земель в степи, по соседству —там, куда пришла вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85