Еще немного, и я привлеку ее за жестокое обращение!
Я передала телефон Джоссу:
– Это Вера.
– Вера, привет… О боже. О господи, ладно. Да, Вера, хорошо, я понимаю. Да, я приду, не заводитесь… да, уже иду. – Он устало опустил трубку. Потер лицо ладонями и вздохнул. – Похоже, Аннабел повадилась звонить мне через каждые пять минут. Ее агент провалил какой-то контракт на книгу, и она хочет, чтобы я использовал свои связи и во всем разобрался. Придется пойти и перезвонить ей, Рози. Она сводит Веру с ума. «Позовите мне моего мужа, или вы уволены».
– Она само обаяние, – процедила я.
Он ничего не ответил. Я закусила губу. Может, я повела себя как стерва? Да, пожалуй, но мне было все равно. Ощутив острый укол ревности, я вдруг поняла, что хочу, чтобы он разобрался с моими проблемами. Чтобы он все бросил и посвятил мне безраздельно свое внимание. Чтобы он утешил меня, а не ее.
Он встал, уходя. Я проводила глазами его высокую широкую спину и села на опрокинутую коробку, утопая в безысходности своего горя. У самого выхода он обернулся и посмотрел на меня.
– Послушай меня, Рози. Ничего не делай, хорошо? Оставайся здесь, ни с кем не встречайся и ни с кем об этом не разговаривай, поняла? Спокойно убирайся в доме, занимайся своими делами, но ничего не предпринимай до моего возвращения. Пусть какое-то время я буду занят, но потом обязательно вернусь, и будь я проклят, если не докопаюсь до истины. Понятно?
Видимо, он принял мой тупой взгляд за согласие, потому что, продиктовав мне эти пространные инструкции, сразу вышел. А мне осталось лишь гадать, отчего у меня такая слабость в коленях. То ли от его чисто американской мужественности и роста в шесть футов два дюйма, то ли оттого, что я – всего лишь убогая женщина, питающая тайную страсть к властным мужчинам. «Будь я проклят, если не докопаюсь до истины». Как мило. Я позволила себе впасть в легкий экстаз от этих слов. Ах, если бы у меня была кассета с его голосом, чтобы слушать ее в тяжелые минуты… или в радостные минуты, раз уж на то пошло. Можешь удавиться, Аннабел, он и с моими проблемами тоже разберется, поняла? Я фыркнула. Просто так получилось, что я вторая на очереди.
Так я и сидела, мечтательно глядя в пространство и обнимая колени, погрузившись в завораживающие грезы о том, что теперь, как по волшебству, все будет прекрасно лишь потому, что он так сказал. Ведь он намеревается докопаться до истины. Но тут меня осенило. Я вздрогнула и уронила колени. Проклятье, с чего это вдруг все будет прекрасно? И почему он приказал мне ничего не предпринимать, ни с кем не говорить, сидеть тихо? Да потому… да потому, что он задумал впутать в это дело мою сестру, вот почему! Я вспыхнула. Филли! О господи, да он с ума сошел. Неужели он серьезно думает, что я так и буду сидеть и полировать ногти, зная, что он задумал? Зная, что он собирается сделать?
Я быстро собрала Айво и через двадцать минут мы с ним были уже у дома тети Филли. Дверь черного хода была незакрыта – я толкнула ее плечом, и – черная кошка ракетой вылетела из кухни.
– Эй! – позвала я. – Есть кто дома?
– …и кончай капризничать, черт возьми!
– Филли?
В дверях детской комнаты показалось ее пылающее лицо.
– О, Рози, извини, я даже не слышала, как ты вошла. Проклятый ребенок орет как резаный все утро; я уже не слышу собственных мыслей!
– Знакомое чувство, – сказала я, захлопнув дверь задом и обняв плачущую Хлою, которая подбежала ко мне. Я опустила Айво и взяла девочку на руки. – Айво иногда тоже капризничает, и, что бы я ни делала, все без толку.
– А я всегда что ни делаю в этом доме, все без толку, – взбешенно прошипела она и громыхнула чайником о плиту. – Растворимый будешь?
– Да, конечно. Я только его и пью.
– Я тоже. – Филли потянулась за банкой кофе. Ее лицо вспотело, раскраснелось; глаза горели от злости. Она раздраженно смахнула с лица растрепавшуюся прядь волос.
– Почему она не в школе? – спросила я, устроившись за кухонным столом и усадив всхлипывающую племянницу к себе на колени.
– Она утверждает, что у нее ухо болит, но по какой-то удивительной причине боль исчезает, как только начинаются «Телепузики».
– Ничего, – успокоила ее я, – у детей постоянно что-то болит, а потом проходит; это как температура.
– Наверное. Только вот моя температура все время повышается и повышается. – Она с треском закрыла крышкой банку кофе. Потом вздохнула. – Ох, Рози, извини, не обращай на меня внимания. У меня сегодня утром ужасное настроение. Все как-то навалилось разом. Чертовы рабочие до сих пор здесь – по-моему, они уже у нас поселились, мне скоро придется их усыновить. И они опять испортили обои в комнате Берти. Господи, ну неужели можно умудриться приклеить бордюр с танкистом Томасом вверх ногами? Дважды! Черт возьми, Хлоя, оставь Айво в покое! Не хочет он быть полярным медведем, неужто ты не понимаешь?
Я деликатно высвободила ревущего сына из страстных объятий Хлои и посадила его на колено.
– А ты что хотела, раз живешь в таком большом доме? – заметила я.
– Да, я понимаю, такова жизнь, в этом-то и проблема. Я уже тупею, каждый день занимаясь нуднейшей мутотенью и понимая, что назавтра все повторится снова.
– Значит, у тебя стресс.
– Немножко.
Айво стал изворачиваться у меня на колене. Я посмотрела на сестру:
– И поэтому ты завела интрижку с Майклом?
Она застыла с чайником в руке. Поставила его и обернулась:
– А! Так, значит, вот зачем ты приехала. А я все думала, что ты здесь делаешь. – Секунду она смотрела на меня, потом отвернулась и снова принялась наполнять чайник – Что ж, наверное, это неизбежно, и рано или поздно ты все равно бы узнала.
Какая же милая маленькая птичка залетела в твою намертво закрытую раковину?
– Никакая. Приходили полицейские и обыскали коттедж. Они разворотили весь чердак, в том числе и твои вещи. Твою одежду и прочее.
– Они обыскали твой коттедж? – ахнула она. – Господи, зачем?
– Откуда мне знать? – я пристально посмотрела на нее. – Наверное, что-то искали.
– О, Рози, мне так жаль. Наверное, ты чувствуешь себя ужасно. Они сильно все разворотили?
– Не очень. Гораздо больше меня потрясло, насколько все это унизительно. Все равно как если бы тебе устроили личный досмотр с раздеванием. Дело ведет женщина-суперинтендант, жуткая мымра, которая твердо вознамерилась выпустить из меня кишки. Так вот, после того как они ушли, я поняла, что кое-что из барахла в коробках принадлежит тебе. Джосс был со мной и рассказал мне все остальное.
– Ага. Значит, была все-таки маленькая птичка.
– Как ты сказала, я бы узнала рано или поздно.
– Да уж. – Она отвернулась и принялась разгружать посудомоечную машину, стоя ко мне спиной и совершенно меня игнорируя. Какое-то время я наблюдала за ней. Внутри меня закипала ярость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Я передала телефон Джоссу:
– Это Вера.
– Вера, привет… О боже. О господи, ладно. Да, Вера, хорошо, я понимаю. Да, я приду, не заводитесь… да, уже иду. – Он устало опустил трубку. Потер лицо ладонями и вздохнул. – Похоже, Аннабел повадилась звонить мне через каждые пять минут. Ее агент провалил какой-то контракт на книгу, и она хочет, чтобы я использовал свои связи и во всем разобрался. Придется пойти и перезвонить ей, Рози. Она сводит Веру с ума. «Позовите мне моего мужа, или вы уволены».
– Она само обаяние, – процедила я.
Он ничего не ответил. Я закусила губу. Может, я повела себя как стерва? Да, пожалуй, но мне было все равно. Ощутив острый укол ревности, я вдруг поняла, что хочу, чтобы он разобрался с моими проблемами. Чтобы он все бросил и посвятил мне безраздельно свое внимание. Чтобы он утешил меня, а не ее.
Он встал, уходя. Я проводила глазами его высокую широкую спину и села на опрокинутую коробку, утопая в безысходности своего горя. У самого выхода он обернулся и посмотрел на меня.
– Послушай меня, Рози. Ничего не делай, хорошо? Оставайся здесь, ни с кем не встречайся и ни с кем об этом не разговаривай, поняла? Спокойно убирайся в доме, занимайся своими делами, но ничего не предпринимай до моего возвращения. Пусть какое-то время я буду занят, но потом обязательно вернусь, и будь я проклят, если не докопаюсь до истины. Понятно?
Видимо, он принял мой тупой взгляд за согласие, потому что, продиктовав мне эти пространные инструкции, сразу вышел. А мне осталось лишь гадать, отчего у меня такая слабость в коленях. То ли от его чисто американской мужественности и роста в шесть футов два дюйма, то ли оттого, что я – всего лишь убогая женщина, питающая тайную страсть к властным мужчинам. «Будь я проклят, если не докопаюсь до истины». Как мило. Я позволила себе впасть в легкий экстаз от этих слов. Ах, если бы у меня была кассета с его голосом, чтобы слушать ее в тяжелые минуты… или в радостные минуты, раз уж на то пошло. Можешь удавиться, Аннабел, он и с моими проблемами тоже разберется, поняла? Я фыркнула. Просто так получилось, что я вторая на очереди.
Так я и сидела, мечтательно глядя в пространство и обнимая колени, погрузившись в завораживающие грезы о том, что теперь, как по волшебству, все будет прекрасно лишь потому, что он так сказал. Ведь он намеревается докопаться до истины. Но тут меня осенило. Я вздрогнула и уронила колени. Проклятье, с чего это вдруг все будет прекрасно? И почему он приказал мне ничего не предпринимать, ни с кем не говорить, сидеть тихо? Да потому… да потому, что он задумал впутать в это дело мою сестру, вот почему! Я вспыхнула. Филли! О господи, да он с ума сошел. Неужели он серьезно думает, что я так и буду сидеть и полировать ногти, зная, что он задумал? Зная, что он собирается сделать?
Я быстро собрала Айво и через двадцать минут мы с ним были уже у дома тети Филли. Дверь черного хода была незакрыта – я толкнула ее плечом, и – черная кошка ракетой вылетела из кухни.
– Эй! – позвала я. – Есть кто дома?
– …и кончай капризничать, черт возьми!
– Филли?
В дверях детской комнаты показалось ее пылающее лицо.
– О, Рози, извини, я даже не слышала, как ты вошла. Проклятый ребенок орет как резаный все утро; я уже не слышу собственных мыслей!
– Знакомое чувство, – сказала я, захлопнув дверь задом и обняв плачущую Хлою, которая подбежала ко мне. Я опустила Айво и взяла девочку на руки. – Айво иногда тоже капризничает, и, что бы я ни делала, все без толку.
– А я всегда что ни делаю в этом доме, все без толку, – взбешенно прошипела она и громыхнула чайником о плиту. – Растворимый будешь?
– Да, конечно. Я только его и пью.
– Я тоже. – Филли потянулась за банкой кофе. Ее лицо вспотело, раскраснелось; глаза горели от злости. Она раздраженно смахнула с лица растрепавшуюся прядь волос.
– Почему она не в школе? – спросила я, устроившись за кухонным столом и усадив всхлипывающую племянницу к себе на колени.
– Она утверждает, что у нее ухо болит, но по какой-то удивительной причине боль исчезает, как только начинаются «Телепузики».
– Ничего, – успокоила ее я, – у детей постоянно что-то болит, а потом проходит; это как температура.
– Наверное. Только вот моя температура все время повышается и повышается. – Она с треском закрыла крышкой банку кофе. Потом вздохнула. – Ох, Рози, извини, не обращай на меня внимания. У меня сегодня утром ужасное настроение. Все как-то навалилось разом. Чертовы рабочие до сих пор здесь – по-моему, они уже у нас поселились, мне скоро придется их усыновить. И они опять испортили обои в комнате Берти. Господи, ну неужели можно умудриться приклеить бордюр с танкистом Томасом вверх ногами? Дважды! Черт возьми, Хлоя, оставь Айво в покое! Не хочет он быть полярным медведем, неужто ты не понимаешь?
Я деликатно высвободила ревущего сына из страстных объятий Хлои и посадила его на колено.
– А ты что хотела, раз живешь в таком большом доме? – заметила я.
– Да, я понимаю, такова жизнь, в этом-то и проблема. Я уже тупею, каждый день занимаясь нуднейшей мутотенью и понимая, что назавтра все повторится снова.
– Значит, у тебя стресс.
– Немножко.
Айво стал изворачиваться у меня на колене. Я посмотрела на сестру:
– И поэтому ты завела интрижку с Майклом?
Она застыла с чайником в руке. Поставила его и обернулась:
– А! Так, значит, вот зачем ты приехала. А я все думала, что ты здесь делаешь. – Секунду она смотрела на меня, потом отвернулась и снова принялась наполнять чайник – Что ж, наверное, это неизбежно, и рано или поздно ты все равно бы узнала.
Какая же милая маленькая птичка залетела в твою намертво закрытую раковину?
– Никакая. Приходили полицейские и обыскали коттедж. Они разворотили весь чердак, в том числе и твои вещи. Твою одежду и прочее.
– Они обыскали твой коттедж? – ахнула она. – Господи, зачем?
– Откуда мне знать? – я пристально посмотрела на нее. – Наверное, что-то искали.
– О, Рози, мне так жаль. Наверное, ты чувствуешь себя ужасно. Они сильно все разворотили?
– Не очень. Гораздо больше меня потрясло, насколько все это унизительно. Все равно как если бы тебе устроили личный досмотр с раздеванием. Дело ведет женщина-суперинтендант, жуткая мымра, которая твердо вознамерилась выпустить из меня кишки. Так вот, после того как они ушли, я поняла, что кое-что из барахла в коробках принадлежит тебе. Джосс был со мной и рассказал мне все остальное.
– Ага. Значит, была все-таки маленькая птичка.
– Как ты сказала, я бы узнала рано или поздно.
– Да уж. – Она отвернулась и принялась разгружать посудомоечную машину, стоя ко мне спиной и совершенно меня игнорируя. Какое-то время я наблюдала за ней. Внутри меня закипала ярость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109