Я подскочила и перехватила его руку.
– Думаю, тебе хватит, Майкл. – Я отняла у него стакан, развернула к себе лицом и слегка толкнула в грудь. Это было просто. Он перевернулся, как послушная кегля, и повалился на спину на диван. Секунду лежал на диване, изумленно моргая глазами. Потом эти голубые глаза засияли.
– Ах ты развратная дьяволица! Решила меня соблазнить, да? Ну давай же, раздевайся, я с тобой справлюсь; еще с одной справлюсь, да пусть их будет сколько угодно! – Он повозился с пуговицей на брюках.
– Застегни штаны, Майкл, и ложись спать. Я ужасно устала и иду в кровать, и в последующие шесть часов не хочу ни видеть тебя, ни слышать, понятно?
– О-о-о, какие мы строгие! Я всегда знал, что ты такая строгая, о восхитительное создание! Черная грифельная доска и черные чулочки, а? И еще я должен буду называть тебя «мисс», правда? Иди, поможешь мне, а закончим дело в твоей кровати, там намного удобнее.
Он извивался от удовольствия.
– Не могу дождаться, – он застонал, закрыв глаза в экстазе.
– Какое заманчивое предложение, – прошипела я, плотно запахивая халат и направляясь к лестнице…
– Господи! – взмолилась я, без сил рухнув на подушку.
Ну и ночка. И надо же было упиться до такого состояния! Как часто он так напивается? И со сколькими женщинами в скольких квартирах и отельных номерах? Я ни капли не сомневалась, что Майкл Филберн не просто распутный повеса, щиплющий девчонок за задницы: о нет, он настоящий донжуан. Стареющий Лотарио с неуправляемым сексуальным влечением. И чем больше я об этом думала, тем яснее осознавала, что мне всегда было это известно. В их браке было слишком много публичных проявлений любви. Он слишком часто целовал Элис на пороге, шлепал ее по мягкому месту, звонил каждый час с признаниями в любви, а потом задерживался на деловой встрече допоздна и находил дела, которые невозможно отложить. Интересно, знает ли Элис? Нет, вряд ли ей известно. Она же такая сильная, такая храбрая, она в жизни не станет этого терпеть, ни за что на свете. Сомневаюсь, чтобы она даже его подозревала. Скорее всего, именно этого он больше всего и боится: ведь выход здесь только один, при малейшем подозрении Элис не задержится в их доме ни на минуту и мигом сделает ноги, взвалив на спину мольберт, натянув мокасины и запихнув под мышки обеих дочек Элис не из тех женщин, что спокойно терпят измены.
Уставившись на темную стену, я вдруг пожалела, что все это стало известно мне. Элис такой прямолинейный человек: в ее присутствии невозможно что-то скрывать. Тебе сразу хочется выложить все карты на ее поцарапанный сосновый стол, выдать все до последней детали. Я, конечно, ничего ей не скажу. Кому от этого будет легче? Нет уж, спи, Рози, наконец-то ты можешь уснуть, у тебя получится!
Мне снился Джосс. Он стоял у огня, только это был не камин в холле, а яркий огонь на улице – да, то был костер, и кто-то звал его с другой стороны. Кто-то кричал, чтобы он обошел костер, – так это же я! Я увидела себя на противоположной стороне, но костер все разгорался; трава вспыхивала, словно трутница, облизываемая языками пламени. Я побежала, пытаясь обогнать огонь, и все время видела Джосса. Мы бежали вместе, разделенные костром, но огонь разгорался все быстрее, и я никак не могла пробраться на ту сторону, не могла дотронуться до него и задыхалась от дыма. Дым лез в глаза, в рот. Я не могла открыть рот, не могла вздохнуть – о боже, я действительно не могу вздохнуть, потому что на мне лежит тяжеленная туша, и… тут я открыла глаза. Боже милостивый, это был Майкл!
Только вот сказать я ничего не могла. И закричать тоже не могла: он крепко прижался ртом к моим губам, навалился сверху и душил меня до смерти.
Я замерла: в ноздри проник отвратительный, тошнотворно-сладкий запах перебродившего алкоголя и грязной кожи. Я в ужасе опустила глаза – единственная часть тела, которой я могла шевельнуть, – и увидела, что, с небольшими оговорками, он совершенно голый! Меня охватила паника. Его язык был уже у меня во рту. Я замычала и укусила его. Майкл отдернул голову.
– А-а-а! Ах ты маленькая сучка!
– СЛЕЗЬ С МЕНЯ! – завопила я, выгибая бедра, чтобы сбросить его.
– Да, да, сопротивляйся! – запыхтел он, прижав меня к кровати своим задом. – Ты же хочешь меня, правда? Ты всегда меня хотела!
– Нет, черт возьми! – заорала я. – Майкл, я тебя убью, я… – Я задыхалась. О господи, ну зачем я толкнула его на диван? Он явно разгорячился и теперь вот намерен добиться своего. Мне вдруг стало страшно. Он одолеет меня! И тут я вдруг додумалась. Прекратила сопротивляться и обмякла, откинувшись на кровать. Он сразу ослабил хватку, и мне удалось повернуть голову набок.
– Майкл, подожди! – выпалила я. – Ты прав, ты прав, только я хочу по-другому!
Он отдернул голову, все еще держа мои запястья руками, но глазки у него заблестели.
– О Рози, милая моя, это же правда, не так ли? Ты всегда меня хотела, да?
– Да, да, да! – пролепетала я.
– Я так и знал! Я видел, как ты на меня смотришь, как раздеваешь глазами. Ты фантазировала обо мне? Мечтала о моем мужском достоинстве!
Вот дерьмо, а.
– Да! Да, так все и было!
– Ну вот, теперь ты его получишь!
– Отлично! Только послушай, Майкл, давай сделаем это по-другому, ладно?
– Как по-другому?
– Ну, не в этой ужасной старой ночнушке.
Он взглянул на мою цветастую ночнушку от Лоры Эшли.
– Снимай! Снимай эту чертову пижаму! – И он принялся стягивать ее с меня.
– Я сама сниму, – проворковала я. – Правда, Майкл, мне хочется… мне хочется тебя соблазнить. Видишь ли, когда я о тебе фантазировала, я именно так себе все и представляла: что ты наблюдаешь, как я снимаю одежду.
– О боже, – простонал он. – О боже, я так и знал, черт возьми, я так и знал! Все вы одинаковые, всем вам только одно и подавай! О господи, я не вынесу напряжения – снимай же!
Он приподнялся, словно для отжиманий, и освободил мне место для раздевания. Этого было достаточно. Сделав страшное усилие, я дернула коленом и – бум!
– ААААААААА! – Он завопил от боли, выпучил глаза и перекатился на бок, корчась и хватаясь за промежность. Я ловко увильнула в другую сторону, скатилась с кровати и схватила первый предмет, попавшийся под руку. К счастью, это оказалась лампа на медной подставке. Я подпрыгнула, яростно сотрясая своим орудием.
– Один шаг, Майкл Филберн, и я вышибу твои долбаные мозги! Клянусь богом, я тебя убью!
Майкл лежал на другой половине кровати, свернувшись калачиком. Он позеленел и тяжело дышал. Внезапно он прыгнул, навалившись на меня всем весом, схватив меня за талию и бросив оземь, как в регби. Мы врезались в шкаф, и я с силой рубанула его лампой по голове. Бабах! И тут со шкафа свалился большой фарфоровый горшок с сухими цветами. Он перевернулся и с треском приземлился ему на голову, расколовшись на тысячу кусков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Думаю, тебе хватит, Майкл. – Я отняла у него стакан, развернула к себе лицом и слегка толкнула в грудь. Это было просто. Он перевернулся, как послушная кегля, и повалился на спину на диван. Секунду лежал на диване, изумленно моргая глазами. Потом эти голубые глаза засияли.
– Ах ты развратная дьяволица! Решила меня соблазнить, да? Ну давай же, раздевайся, я с тобой справлюсь; еще с одной справлюсь, да пусть их будет сколько угодно! – Он повозился с пуговицей на брюках.
– Застегни штаны, Майкл, и ложись спать. Я ужасно устала и иду в кровать, и в последующие шесть часов не хочу ни видеть тебя, ни слышать, понятно?
– О-о-о, какие мы строгие! Я всегда знал, что ты такая строгая, о восхитительное создание! Черная грифельная доска и черные чулочки, а? И еще я должен буду называть тебя «мисс», правда? Иди, поможешь мне, а закончим дело в твоей кровати, там намного удобнее.
Он извивался от удовольствия.
– Не могу дождаться, – он застонал, закрыв глаза в экстазе.
– Какое заманчивое предложение, – прошипела я, плотно запахивая халат и направляясь к лестнице…
– Господи! – взмолилась я, без сил рухнув на подушку.
Ну и ночка. И надо же было упиться до такого состояния! Как часто он так напивается? И со сколькими женщинами в скольких квартирах и отельных номерах? Я ни капли не сомневалась, что Майкл Филберн не просто распутный повеса, щиплющий девчонок за задницы: о нет, он настоящий донжуан. Стареющий Лотарио с неуправляемым сексуальным влечением. И чем больше я об этом думала, тем яснее осознавала, что мне всегда было это известно. В их браке было слишком много публичных проявлений любви. Он слишком часто целовал Элис на пороге, шлепал ее по мягкому месту, звонил каждый час с признаниями в любви, а потом задерживался на деловой встрече допоздна и находил дела, которые невозможно отложить. Интересно, знает ли Элис? Нет, вряд ли ей известно. Она же такая сильная, такая храбрая, она в жизни не станет этого терпеть, ни за что на свете. Сомневаюсь, чтобы она даже его подозревала. Скорее всего, именно этого он больше всего и боится: ведь выход здесь только один, при малейшем подозрении Элис не задержится в их доме ни на минуту и мигом сделает ноги, взвалив на спину мольберт, натянув мокасины и запихнув под мышки обеих дочек Элис не из тех женщин, что спокойно терпят измены.
Уставившись на темную стену, я вдруг пожалела, что все это стало известно мне. Элис такой прямолинейный человек: в ее присутствии невозможно что-то скрывать. Тебе сразу хочется выложить все карты на ее поцарапанный сосновый стол, выдать все до последней детали. Я, конечно, ничего ей не скажу. Кому от этого будет легче? Нет уж, спи, Рози, наконец-то ты можешь уснуть, у тебя получится!
Мне снился Джосс. Он стоял у огня, только это был не камин в холле, а яркий огонь на улице – да, то был костер, и кто-то звал его с другой стороны. Кто-то кричал, чтобы он обошел костер, – так это же я! Я увидела себя на противоположной стороне, но костер все разгорался; трава вспыхивала, словно трутница, облизываемая языками пламени. Я побежала, пытаясь обогнать огонь, и все время видела Джосса. Мы бежали вместе, разделенные костром, но огонь разгорался все быстрее, и я никак не могла пробраться на ту сторону, не могла дотронуться до него и задыхалась от дыма. Дым лез в глаза, в рот. Я не могла открыть рот, не могла вздохнуть – о боже, я действительно не могу вздохнуть, потому что на мне лежит тяжеленная туша, и… тут я открыла глаза. Боже милостивый, это был Майкл!
Только вот сказать я ничего не могла. И закричать тоже не могла: он крепко прижался ртом к моим губам, навалился сверху и душил меня до смерти.
Я замерла: в ноздри проник отвратительный, тошнотворно-сладкий запах перебродившего алкоголя и грязной кожи. Я в ужасе опустила глаза – единственная часть тела, которой я могла шевельнуть, – и увидела, что, с небольшими оговорками, он совершенно голый! Меня охватила паника. Его язык был уже у меня во рту. Я замычала и укусила его. Майкл отдернул голову.
– А-а-а! Ах ты маленькая сучка!
– СЛЕЗЬ С МЕНЯ! – завопила я, выгибая бедра, чтобы сбросить его.
– Да, да, сопротивляйся! – запыхтел он, прижав меня к кровати своим задом. – Ты же хочешь меня, правда? Ты всегда меня хотела!
– Нет, черт возьми! – заорала я. – Майкл, я тебя убью, я… – Я задыхалась. О господи, ну зачем я толкнула его на диван? Он явно разгорячился и теперь вот намерен добиться своего. Мне вдруг стало страшно. Он одолеет меня! И тут я вдруг додумалась. Прекратила сопротивляться и обмякла, откинувшись на кровать. Он сразу ослабил хватку, и мне удалось повернуть голову набок.
– Майкл, подожди! – выпалила я. – Ты прав, ты прав, только я хочу по-другому!
Он отдернул голову, все еще держа мои запястья руками, но глазки у него заблестели.
– О Рози, милая моя, это же правда, не так ли? Ты всегда меня хотела, да?
– Да, да, да! – пролепетала я.
– Я так и знал! Я видел, как ты на меня смотришь, как раздеваешь глазами. Ты фантазировала обо мне? Мечтала о моем мужском достоинстве!
Вот дерьмо, а.
– Да! Да, так все и было!
– Ну вот, теперь ты его получишь!
– Отлично! Только послушай, Майкл, давай сделаем это по-другому, ладно?
– Как по-другому?
– Ну, не в этой ужасной старой ночнушке.
Он взглянул на мою цветастую ночнушку от Лоры Эшли.
– Снимай! Снимай эту чертову пижаму! – И он принялся стягивать ее с меня.
– Я сама сниму, – проворковала я. – Правда, Майкл, мне хочется… мне хочется тебя соблазнить. Видишь ли, когда я о тебе фантазировала, я именно так себе все и представляла: что ты наблюдаешь, как я снимаю одежду.
– О боже, – простонал он. – О боже, я так и знал, черт возьми, я так и знал! Все вы одинаковые, всем вам только одно и подавай! О господи, я не вынесу напряжения – снимай же!
Он приподнялся, словно для отжиманий, и освободил мне место для раздевания. Этого было достаточно. Сделав страшное усилие, я дернула коленом и – бум!
– ААААААААА! – Он завопил от боли, выпучил глаза и перекатился на бок, корчась и хватаясь за промежность. Я ловко увильнула в другую сторону, скатилась с кровати и схватила первый предмет, попавшийся под руку. К счастью, это оказалась лампа на медной подставке. Я подпрыгнула, яростно сотрясая своим орудием.
– Один шаг, Майкл Филберн, и я вышибу твои долбаные мозги! Клянусь богом, я тебя убью!
Майкл лежал на другой половине кровати, свернувшись калачиком. Он позеленел и тяжело дышал. Внезапно он прыгнул, навалившись на меня всем весом, схватив меня за талию и бросив оземь, как в регби. Мы врезались в шкаф, и я с силой рубанула его лампой по голове. Бабах! И тут со шкафа свалился большой фарфоровый горшок с сухими цветами. Он перевернулся и с треском приземлился ему на голову, расколовшись на тысячу кусков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109