Нарастающий жар оборвался захватывающим дух падением сквозь пространство. Это было ослепительно и немного страшно, будто она и в самом деле умирает. Будто она станет теперь проваливаться все глубже и глубже в вечность и уже никогда не вернется на землю. А Анри, любимый, он сдерживал себя, он ждал начала этого стремительного полета, чтобы тоже присоединиться к ней в неистовом наслаждении.
И потом, лежа в его объятиях, слушая его ровное дыхание, постепенно переходящее в сон, она все никак не могла опуститься на землю в радостном изнеможении.
– Я люблю тебя, Анри, – прошептала в его невнемлющее ухо.
Но она хорошо знала, что острота любви с временем пройдет. Любовь только в кино вечна. А в жизни все постепенно стирается. Поэтому она вряд ли ошиблась в своем решении.
– А что, такое трудно не заметить, – сказала Глория.
– Хорошо бы! – Долли скрестила пальцы.
Перед ней на прилавке-витрине лежал развернутый номер «Таймс» с ее объявлением на полстраницы. Сверху была реклама шоколада, предлагаемого в ее магазине, затем, как обычно, упоминалось о семидесятипятилетней международной деятельности парижской фирмы «Жирод», о первом призе, полученном в этом году на ежегодной шоколадной ярмарке журнала «Гурман». А прямо в центре – старинная фотография Долли времен Голливуда – толстый слой губной помады, торчащий, словно сливочное мороженое, бюст, обтягивающий свитер, – самая невероятная реклама шоколада, какую только можно вообразить. Но Долли надеялась – поистине, надежда хватающегося за соломинку, – что Энни увидит фотографию и узнает ее. Внизу стояла бросающаяся в глаза подпись: «Долли Дрейк, глава фирмы».
Она разослала это объявление по всем популярным газетам: «Таймс», «Пост», «Ньюс», «Войс». Пока что безуспешно.
Идея дать развернутую рекламу в газетах пришла к ней по дороге из аэропорта, когда она проводила Анри. Обнимая его на прощание, весело обещала, что две сдвигающиеся скалы Средиземного моря будут свято ждать его следующего приезда в Нью-Йорк. И после этого сразу вспомнила ту фотографию. Почему бы не дать ее в увеличенном размере? Тогда Энни, даже мимоходом просматривая газету, не сможет ее не заметить. Очень важно найти их как можно скорее, пока с ними ничего не случилось. Покрывшись мурашками при этой мысли, она надела в рукава свой розовый свитер, который перед тем накинула на плечи.
– А не выйдет, придумаем что-нибудь другое. – Тоненький голосок Глории отвлек ее от страшных предчувствий. – Вы лучше подумали бы, мэм, куда пристроить пасхальные яйца, которые нам прислали по ошибке, а найти двух пропавших девчонок – невелика задача.
Подмигнув Долли, она направилась за прилавок, чтобы обслужить вошедшую покупательницу в меховом пальто и с нервозным йоркширским терьером под мышкой.
Пасхальные яйца? Господи, она и позабыла о них! Да, надо как следует пораскинуть мозгами. И поскорее.
Подойдя к окну, принялась убирать витрину последнего месяца. Вынула небольшие корзинки с красными и золотистыми кленовыми листьями, достала старинный пресс для винограда, выкрашенный в тон всего оформления. Затем пришла очередь умывального тазика времен королевы Виктории, наполненного грецкими орехами и яблоками из марципана. Кувшин к нему в пару изображал рог изобилия, из которого сыпались трюфеля: горько-сладкие с имбирем и коньяком, кофе с молоком, коньяком с арахисом, белым шоколадом с сицилийскими фисташками, карамелью с мягким пралине.
Очень приятно убирать прежнее, освобождая место новому. Хотя у нее не возникло пока ни малейшей идеи по поводу того, каким будет это новое. Глядя на свое призрачное отражение, сюрреалистически раздробленное в маленьких квадратных стеклышках витрины, перебегающее из одного в другое, на уверенное движение рук и мелькание пальцев, она преисполнилась странной уверенностью, что все решится, как надо.
Сбросив на пол охапки сухой, сладко-пахнущей травы, она внезапно придумала, как поступить с таинственными шоколадными яйцами, которые ей прислали вместо заказанных конфет. Она выставит в витрине яйцо Фаберже, которое Дейл подарил ей к свадьбе, а вокруг положит шоколадные яйца. В прелестные лаковые рамочки из России, которые она купила в последний раз в Сан-Франциско, можно вставить фотографии царя и его семьи – и все это на фоне старинной вышитой шали. Тут, кстати, подошел бы самовар, как в «Русской чайной». Картинка живо сложилась в мозгу. Покупатели будут заинтригованы. Начнут спрашивать. «А я скажу, что любая женщина, которая всю жизнь проводит в домашней работе или портит свою красоту на службе, достойна гораздо большего, чем обглоданные куриные косточки».
Конечно, это будет выглядеть несколько экстравагантно. Но в конце концов все оригинальные идеи поначалу кажутся нелепыми. А вот Анри способен оценить такое. Он будет ужасно доволен, когда она скажет ему. При этой мысли у нее сразу поднялось настроение.
Освободив витрину полностью, Долли огляделась, оценивая все изменения, которые сделала здесь за последние два года, чтобы превратить старинное здание аптеки в уютный магазин. Домик сам по себе был настоящим чудом, уцелевшим среди бурь двадцатого веха, с массивным, встроенным в витрину резным шкафом, предназначенным для выставки лекарств. Долли не стала трогать зелено-голубых плиток пола, только установила дополнительные витрины под стать дубовому шкафу, который покрыла свежим лаком. Теперь он приятно поблескивал медными ручками и замочками, отполированными, как зеркальца. Его полочки и ниши, предназначенные теперь для подарочных коробок конфет от Жирода и конфитюров из садов Жирода, она заполняла всякой всячиной: хрустальная чаша, оловянные подсвечники, оправленное зеркальце для бритья, старинная фарфоровая кукла в шляпке из итальянской соломки со страусовым пером. Как когда-то во времена нуждающейся юности Долли украшала свое убого обставленное жилище трофеями, принесенными с барахолки, так и теперь она любила наведываться туда в поисках неизвестных сокровищ.
Однако приятные размышления о новом убранстве витрины не могли заглушить снедающей тревоги об Энни и Лорел. По радио объявили, что сегодня будет снег. А вдруг девочки… У нее закололо сердце Господи, объявление объявлением, но что она делает здесь, в то время, как нужно немедленно ехать искать! Охваченная порывом, она кинулась в маленькую комнату позади прилавка и сдернула с крючка шубу.
Когда она подъехала к Центральному вокзалу, повалил снег. Крупные хлопья мелькали перед глазами и липли к рукавам пальто и шляпе. Она вошла внутрь, радуясь, что леденящий холод остался позади.
Это было одно из самых бойких мест, каких в Нью-Йорке множество. Пробираясь по огромному залу под высоким куполом, между несущихся во всех направлениях пассажиров, она недоумевала, зачем приехала сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170