Трое дочерей Вильгельма Францевича не искали себе мужей среди нем-
цев, выйдя замуж за еврея Каплана, русака Кураева и Вейса, эстонца с
острова Даго. Тетя Грета, бабушкина старшая сестра, ставшая в заму-
жестве Каплан, к печали нашей, долго не проживет, скоротечная чахотка
беспощадна. Дед был, надо думать, неплохим диагностом, о предрасполо-
женности тети Греты к чахотке догадывался, этим и объясняется, скорее
всего, особое к ней внимание и забота.
А долгожительницей в нашем роду оказалась тетя Берта, сестра Виль-
гельма Францевича, она умрет через две недели после бабушки, блокадной
зимой в Ленинграде, так же как и бабушка будет похоронена на Серафи-
мовском кладбище, но в отличие от бабушки в братской могиле. В Канце-
лярии Петроградского Градоначальника 10 марта 1915 года тетя Берта бы-
ла приведена к присяге на подданство России (документом располагаем),
таким образом, ее смерть приумножила наши потери в войне, а отнюдь не
немецкие. А вот последний документ, выданный на имя тети Берты, отме-
чен, с одной стороны, лживостью, а с другой, небрежностью в обращении
России со своими подданными.
Народный Комиссариат Внутренних Дел СССР Отдел Актов Гражданского
Состояния УНКВД по Лен. обл. Бюро АГС Куйбышевского р-на СВИДЕТЕЛЬ-
СТВО О СМЕРТИ N 4669 ШМИТЦ Эмилия-Берта Францевна умерла 15 декабря
тысяча девятьсот сорок первого года, о чем в книге
записей гражданского состояния о смерти 1941 18 декабря месяца произ-
ведена соответствующая запись.
Место смерти: Ленинград Куйбышевский р-н, пр. 25 Октября, д. 41.
Возраст и причина смерти: 74 года, старческая дряхлость. Зав. бюро
ЗАГС /закорючка/ Делопроизводитель /закорючка/ Если тетя Берта ро-
дилась в Белостоке в 1862 году, о чем Народный Ко-
миссариат Внутренних Дел СССР был великолепно информирован, так и в
графе "возраст" надо было поставить цифру, хоть чуть-чуть подумав.
Иное дело "причина смерти", о голоде даже в официальных документах
предпочитали врать. Что же касается "дряхлости", то жила тетя Берта
одна и на восьмидесятом году жизни прекрасно держала весь свой житейс-
кий обиход в своих не боявшихся труда руках.
Однако, странное дело, дед так подробно пишет о Челябинске, будто
осмотр богоугодных заведений и есть главная цель его путешествия,
именно путешествия. Подробно о попутчиках, весьма подробно о чувствах
к бабушке, и ни слова о войне. Цензура? Да не свирепствовала она в те
времена. Воевали широко, открыто, важные боевые операции, конный рейд,
например, десятитысячного отряда генерала Мищенко загодя обсуждали ки-
тайские мальчики, торговавшие водой на станциях Гирин и Мукден. Власти
знали или догадывались, что японцы черпали информацию из более надеж-
ных источников, чем письма полкового врача к своей невесте и потому
смотрели на них сквозь пальцы.
Мчится, несется дед на войну! Вот уже открытка из Омска, на открыт-
ке неправдоподобной длины мост через Иртыш, кажется, что он упирается
не в другой берег, а непосредственно в горизонт.
г. ОМСК. Февраль 13. 1904. Шлю свой сердечный привет, моя дорогая,
из Омска! Путешествую благо-
получно. Скверное путешествие предстоит после Иркутска, т.к. поезда
там ходят очень неправильно и, говорят, вагонов прямо не хватает. Ну
да увидим!
Будь здорова, милая Кароля! Целую тебя, твой Н. Кураев. В этот день
первым делом с утра государь принял вновь назначенного
министра финансов Коковцева. Правильно, начав войну надо посчитать
деньги. Это Англия, как добрый дядя, взяла сорок процентов военных
расходов Японии на себя, у русского царя родни на европейских престо-
лах полным-полно, а такого доброго дяди нет. Это первый доклад Коков-
цева в новом ранге. До этого влиятельнейший пост министра финансов за-
нимал Сергей Юльевич Витте, еще не граф, но уже сделавший на этом пос-
ту много полезного для отечества. Авторитет и влияние Витте так воз-
росли, что превысили, по мнению царя, и его советчиков допустимый уро-
вень.
Дневник императора. 13-го февраля. Пятница. Утром был первый доклад
Коковцева. Опоздал на четверть часа к обедне.
Завтракал Соловей (деж.). Принял еще Григория Григорьевча. Гулял при
хорошем морозе.
В 4 1/2 отправились вдвоем в крепость и к Спасителю. Пили чай при
дневном свете. В 7 час. поехали в Аничков. Вернувшись в Зимний пошел в
глав. караул, кот. занимало Николаевское Инжен. училище.
В 10 ч. исповедывались. Янышев пил с нами чай. Вечером получили
грустную весть о кончине младшего сына Генриха и
Ирен в Киле. Легко понять искреннюю и глубокую грусть русского царя,
Ирен родная
сестра государыни Александры Федоровны, а Генрих - родной брат импера-
тора Вильгельма II, а Вильгельм II двоюродный брат Александры Федоров-
ны.
Иного рода печаль, и тоже связанную с Германией, в это же время из-
ливал С. Ю. Витте в письме своему другу Сергею Дмитриевичу Шереметеву:
"...не следует забывать, что мы пролили много крови и потеряли много
денег, дабы сколотить Германскую Империю без особой для себя выгоды.
Уверен, что и теперь мы за любезности Германского Императора и дружбу
заплатим большой счет, но иначе и быть не может. Я почитаю, что Герма-
ния во многом виновата, что направила все наши силы и помыслы на Даль-
ний Восток... Я уверен, что не один Германский Император не без удо-
вольствия потирает руки. Конечно, из всего происходящего выиграет бо-
лее всех Германия".
За родственные любезности приходится расплачиваться войнами, вели-
ким множеством жизней своих подданных. Так и представляешь себе, как
между ладонями пожимающих друг другу руки царей, расплющиваются полки,
истекают кровью роты и эскадроны... Или они этого не видят? Не понима-
ют? Идут пить чай, к причастию... на теннисный корт.
Вскоре за началом войны наступил Великий Пост. Исполнение связанных
с Постом обрядов займет в Дневнике царя почти такое же место как све-
дения о делах военных и государственных. Посту и Пасхе, натурально,
отдаст должное и православный дед.
Дневник императора. 14-го февраля. Суббота. В 9 час. поехали в
Аничков к обедне и приобщились Св.Христовых Тайн.
Какое утешение в настоящее серьезное время. Вернулись домой в 11 1/4.
Простился с полк. Абациевым и двумя урядниками Конвоя, отправляющи-
ми-
ся завтра в Манчжурию. Мороз стоял порядочный. Завтракал Орлов (деж.).
Принял ген. Фуллона - нового градоначальника и Сахарова с докладом.
Были в Аничкове у всенощной и обедали с Мама.
Вечер провели дома. Ах, Канавин, Канавин, не следовало бы тебя по-
минать, да вот приходит-
ся! Иначе трудно понять и объяснить такое нагромождение ужасов в пись-
ме деда, еще не доехавшего и до Иркутска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43