"Пехоте, обладающей выдержкой, нечего опасаться казаков", - писали
накануне войны в японских армейских наставлениях. И Куропаткин в своих
обращениях к войскам в ходе боевых действий подтвердил справедливость
японской оценки казаков: "Хоть наши разведывательные отряды достигают
силы в одну или даже несколько сотен, их зачастую останавливает деся-
ток японских пехотинцев. В таких случаях необходимо спешиваться и
прогнать противника огнем. Будь у казаков более воинственного духа,
они атаковали бы противника в шашки". Был у казаков воинственный дух,
был он даже в полковом враче казачьего войска, не хватало русскому
солдату, поголовно неграмотному, физически сильному и неутомимому в
походе, осмысленной дисциплины, разумной храбрости и толковых команди-
ров.
Вот в штыковом бою наши были молодцами. Японцы, несмотря на их не-
сомненное презрение к смерти, частенько при одной угрозе штыкового
удара отступали. По свидетельству очевидцев, почти все трупы 1.300
японцев на Путиловской сопке под Шахе, после ночной атаки 4 октября,
носили следы ранений, нанесенных холодным оружием, преимущественно
штыком. О взятии штурмом сопки Путиловской Куропаткин доложит царю
особым донесением, а государь, потерь не считавший, наконец-то внесет
в "Дневник" долгожданные трофеи: "при удачном штурме сопки, занятой
японцами, было взято 11 их орудий и пулемет". Надо думать, примерно
такие же записи, как и "военный вождь", делали школьники, увлеченные
войной, - "было взято 11 их орудий..."
Превосходство русских в рукопашном бою было неоспоримо, но решающе-
го значения в войнах ХХ века рукопашный бой уже не имел.
Первого октября царь уже знал об очередном разгроме, а дед еще пре-
бывал в состоянии воодушевления в связи с приближающейся переменой
участи. Участь переменится, но еще не скоро.
Начало октября обрушило на государя множество забот и, в первую
очередь, связанных с назначением нового министра внутренних дел. Царь
хотел назначить симпатичного ему Рыдзевского Н. К., даже подписал
Указ, но матушка царя, вдовствующая императрица Мария Федоровна, ска-
зала, что Рыдзевский Н. К. не будет министром, а министром должен быть
командир корпуса жандармов и заведующий департаментом полиции князь
Святополк-Мирский П. Д. Государю пришлось Указ, о котором уже все зна-
ли, переписать и поздравить князя Святополк-Мирского с высоким назна-
чением. Взгляды Святополк-Мирского и милого сердцу и уму государя Пле-
ве были едва ли не противоположны. Плеве, к радости царя, был убежден,
что "всякая игра в конституцию должна быть в корне пресечена". А все
представительные органы управления и земство, в первую очередь, в их
глазах и были "игрой в конституцию". Святополк-же-Мирский, напротив,
был убежден, что земские либералы не опасны для престола, и необходимо
считаться с нарождением "третьей силы", и умеренные уступки в области
веротерпимости, расширения свободы печати и прав земства вполне насущ-
ны. Государь выслушал планы нового министра и со всем согласился, но
назначение это было всего лишь жестом вежливости и сыновней преданнос-
ти Мама, а не изменением убеждений. Понимал это царь, догадывался
Мирский, недоумевали все вокруг, но, главное, Мама была довольна: "По-
езжайте к матушке, обрадуйте ее", - дал государь первое поручение ми-
нистру.
Вот так откровенно, на глазах у всех переплетается частная жизнь
семьи, отношения мамы и сына с жизнью обширнейшей державы, попавшей им
под руку. Когда на следующей войне государю и государыне случится не-
надолго расстаться, они и разлуку свою почтут событием государствен-
ным.
"Ты очень верно выразилась в одном из своих последних писем, что
наша разлука является нашей собственной личной жертвой, которую мы
приносим нашей стране в это тяжелое время. И эта мысль облегчает мне
ее переносить. Ники. 4.01.1916."
У деда с бабушкой хватило вкуса и ума не смотреть на свою разлуку
столь торжественно и не объявлять ее ценностью, достойной поднесения в
дар отечеству.
Что-то мы отвлеклись. Все войны, войны, а жизнь берет свое. Война
войной, а на охоту ехать надо. В начале октября государь много и
счастливо охотился, и не только на
ворон, хотя 6 октября "долго гулял и убил три вороны", а 10 октября,
проводив Аликс домой, "продолжал прогулку и убил пять ворон", но глав-
ные события развернулись 7 октября.
Дневник императора. 7-го октября. Четверг. В 9 час. отправился на
охоту за Гатчино к Елисаветинской даче. Знако-
мые круги по облавам в 1895 г. Со мною поехали д. Алексей, т. Михень,
Ники, Борис, Фредерикс, кн. Г. С. Голицын, Гессе, Гирш. Погода стояла
отличная, тихая, без солнца. Завтракали в новом домике. Всего убито:
490 штук. Мною: 10 тетеревей, рябчик, куропатка, 2 русака и 45 беля-
ков, вальдш., всего - 60. Очень наслаждался этим днем, проведенным на
свежем воздухе. Вернулся в Царское в 6 1/4. Принял доклад Будберга и
читал до 8 час.
Получил известие со Скачека, что эскадра благополучно прошла из
Каттегата.
Государю нравилось, что вице-адмирал Рожественский, которому были
вручены двенадцать броненосцев, девять крейсеров и девять эсминцев,
был сторонником разгрома противника не в затяжной тактической борьбе,
а в генеральном сражении, разом. Царь положился на отважного адмирала,
и, естественно, на господа Бога: "Благослови путь ее, Господи, дай ей
придти целою к месту назначения и там выполнить ее тяжелую задачу на
благо и пользу России!" После записи в "Дневнике" этой молитвы о бла-
гополучии 2-й Тихоокеанской эскадры рукой государя пририсован сбоку
крестик, для верности. Почему наш царь думал, что японский бог оставит
своих подопечных, если они, тоже сторонники генерального сражения, и к
этому сражению подготовят сорок крейсеров против наших девяти да
шестьдесят три миноносца тоже против нашей девятки. И хотя по тяжелым
орудиям на броненосцах было примерное равенство, но наша эскадра могла
делать только 134 выстрела в минуту, а японцы успевали за это же время
выстрелить 360 раз. Не мудрено, что наш флагман, новейшая громада
"Князь Суворов", через тридцать минут после начала печально известного
побоища был выведен из строя и вскоре отправлен на дно. Как же гото-
вившийся к генеральному сражению флотоводец, потеряв в первый же день
сражения больше половины эскадры, не сумел утопить ни одного (!), ни
единого корабля противника, уму непостижимо. И дрались наши моряки от-
чаянно, до последнего снаряда, до последней действующей пушки, с тону-
щих уже кораблей продолжали стрелять, ничто не помогло, ни молитва ца-
ря, ни отвага раненого и сдавшегося в плен адмирала, ничто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43